Выборов

Прошедшие в воскресенье выборы депутатов законодательных собраний признаны состоявшимися во всех восьми субъектах РФ. Везде победила партия «Единая Россия», сообщает Агентство национальных новостей. В Калининградской области на момент обработки 85% бюллетеней, 7-процентный барьер преодолели «Единая Россия» (34,64% голосов избирателей), КПРФ (15%), Российская партия пенсионеров (8,98%), ЛДПР (7,49%) и «Патриоты России» (7,12%). Российская партия мира и «Яблоко» набрали соответственно 1,63% и 3,94% и не прошли в областную думу нового созыва. В Оренбургской области большую часть депутатских мандатов получит «Единая Россия». Партия набрала 40,44% голосов избирателей. В областной парламент также прошли КПРФ (16,6% голосов), ЛДПР – (8,27%), Аграрная партия России (6,42%), «Патриоты России» (5,63%). Уже ясно, что в Оренбургское заксобрание не прошли три партии, участвовавшие в выборах, - Российская партия пенсионеров (4,98%), Российская партия Жизни (4,44%) и Яблоко (1,94%). Четыре политических партии прошли в результате воскресных выборов в Нижегородскую облдуму, преодолев 5- процентный барьер. По итогам обработки 100% бюллетеней в областной парламент прошли: «Единая Россия» (43,91%), КПРФ (17,81%), Российская партия пенсионеров (17,19%), ЛДПР (5,83%). Союз правых сил и Партия Жизни не смогли преодолеть пятипроцентный барьер. В Кировской области по результатам обработки 99% бюллетеней на выборах в Заксобрание партия "Единая Россия" набрала больше всего голосов избирателей - 28,53%. КПРФ получила 15,12%, ЛДПР - 14,58%, Партия пенсионеров - 12,44%, Аграрная партия - 7,75%. Против всех проголосовали 8% жителей области. Партии "Яблоко", "Патриоты России", Российская партия Жизни и Партия социальной справедливости не преодолели 7-процентный барьер. На выборах в Законодательное собрание Адыгеи также лидирует "Единая Россия". По предварительным данным, партия набрала 33,7% голосов избирателей, за ней следует КПРФ с 15% и Российская объединенная промышленная партия, набравшая 13% голосов. Против всех проголосовали 6,6 % избирателей. В Курской области "Единая Россия" набрала 37,36% голосов избирателей. У КПРФ - 11,28%, У Партии жизни - 7,27% голосов. К необходимому 7-процентному барьеру, по предварительным данным приближается и Демократическая партия России - 6,99%. Чуть меньше голосов избирателей набрала ЛДПР - 6,88%. В Ханты-Мансийском АО у «Единой России» 56% голосов избирателей. На втором месте оказался кандидат «против всех» (11 %), на третьем – ЛДПР (10 %). Некоторое количество мест в думе достанется КПРФ (9 %) и Российской партии пенсионеров (7,9 %). Ханты-мансийскому Союзу правых сил не удалось преодолеть 5-процентный барьер - за список партии проголосовали 2% избирателей. Во всех одномандатных округах также лидируют «единороссы». Наконец, результат «Единой России» в Республике Алтай - 27% голосов от общего числа избирателей, принявших участие в голосовании. На втором и третьем месте идут партия "Родина" и Аграрная партия, набравшие 10,52% и 10,41% голосов соответственно. Кстати, Алтай – единственный из восьми регионов, где к выборам была допущена «Родина». На четвертом месте в республике - КПРФ, за которую свои голоса отдали 8,9% избирателей. Далее следуют Российская партия жизни (8,83%) и ЛДПР – (8,26%). Показатель голосования "против всех" - 6,43%.

Текст Государственного гимна Российской Федерации (слова С.В.Михалкова) Россия - священная наша держава, Россия - любимая наша страна. Могучая воля, великая слава - Твое достоянье на все времена! Славься, Отечество наше свободное, Братских народов союз вековой, Предками данная мудрость народная! Славься, страна! Мы гордимся тобой! От южных морей до полярного края Раскинулись наши леса и поля. Одна ты на свете! Одна ты такая - Хранимая Богом родная земля! Славься, Отечество наше свободное, Братских народов союз вековой, Предками данная мудрость народная! Славься, страна! Мы гордимся тобой! Широкий простор для мечты и для жизни Грядущие нам открывают года. Нам силу дает наша верность Отчизне. Так было, так есть и так будет всегда! Славься, Отечество наше свободное, Братских народов союз вековой, Предками данная мудрость народная! Славься, страна! Мы гордимся тобой! Музыкальная редакция Государственного гимна Российской Федерации сделана художественным руководителем и главным дирижером Президентского оркестра Российской Федерации, народным артистом Российской Федерации, композитором Павлом Овсянниковым. Первое официальное исполнение Государственного гимна Российской Федерации состоялось 30 декабря 2000 г. на Государственном приеме в Большом Кремлевском дворце.

Первые демократические выборы в России состоялись ровно 390 лет назад. Было все: и черный пиар, и «политтехнологи» Необходимое замечание: читая эту статью не стоит думать, что это некий вымысел. У журналиста своеобразный стиль, но факты им изложены верные. В ближайшее время постараюсь разместить первоисточники, в частности "Повесть о Земском соборе 1613 года". В. Котенко, "Вольная Станица" Принято считать, что выборы первого лица государства со всеми атрибутами шумной и затратной избирательной кампании дело для России новое, в чем-то даже необычное. Между тем был в русской истории такой период, когда одному поколению наших соотечественников довелось трижды избирать главу государства. Бытовал даже термин: «период избирательной монархии». Хронологически его определяли рамками от 1598 года, когда после смерти последнего Рюриковича, бездетного сына Ивана Грозного Федора Иоанновича, народ «упросил» на царство Бориса Годунова, и до 1613-го, когда выборщики «от всей земли» избрали на царство первого Романова Михаила Федоровича. Между этими датами был еще 1606 год, когда из толпы собравшихся на Красной площади «выкликнули» на царство князя Василия Шуйского. Ну что это были за выборы? поморщится скептик. И будет в чем-то прав. Например, когда скажет, что и в первом, и во втором случаях на Красную площадь в условленный час пришли заранее подготовленные люди, жители Москвы, и единогласно, как на комсомольском собрании, проголосовали за спущенную сверху кандидатуру. А остальная Россия о том ни сном ни духом. Но вот в третий раз, в 1613-м, шалишь, скептик! Это были самые настоящие президентские (то бишь царские) выборы! С несколькими серьезно настроенными кандидатами, с двумя турами оживленной борьбы за голоса избирателей, с применением черного пиара и с весьма оригинальными ходами тогдашних «политтехнологов»... Общеизвестные факты говорят, что после освобождения Москвы от поляков было решено созвать Земский собор для избрания царя. Для этого от каждого уезда предложено было выбрать по десять человек «лучших и разумных, и состоятельных», которые бы, собравшись в Москве, избрали главу государства из ряда предложенных кандидатов. Система изначально напоминала будущую американскую, двухступенчатую, где избранные населением штатов выборщики избирают президента. По разным подсчетам, в Москву прибыли от 700 до 800 выборщиков, и 7 января 1613 года открылся Земский собор. Теперь слово отечественному наблюдателю. В 1983 году некто продал Государственному литературному музею увесистый старопечатный том, обтянутый кожей с тиснением (инв ). Спустя два года мой студенческий педагог, ныне, к сожалению, покойный А.Л. Станиславский, обнаружил в этой книге отрывок повествовательного характера. С совершенно не известными ранее сведениями. Который он назвал «Повесть о Земском соборе 1613 г.». Автор, явно житель Москвы, оставил свои впечатления о развернувшейся у него на глазах избирательной кампании:

«Князи ж и бояре московские мыслящие на Россию царя из вельмож боярских и избраше седмь вельмож боярских: первый князь Феодор Иванович Мстиславской, второй князь Иван Михайлович Воротынской, третей князь Дмитрей Тимофеевич Трубецкой, четвертой Иван Никитич Романов, пятый князь Иван Борисович Черкаской, шестой Феодор Иванович Шереметев, седьмой князь Дмитрей Михайлович Пожарской, осьмый причитается князь Петр Иванович Пронской, но да ис тех по божии воли да кто будет царь и да жеребеют...» Из восьми этих кандидатов в цари, выставленных от лица боярства, четверо (Мстиславский, Воротынский, Шереметев, И. Романов) как члены пресловутой семибоярщины находились вместе с поляками в Москве в гг. при штурмах ее Первым и Вторым ополчениями. То есть были лицами, заведомо неприемлемыми для освободителей столицы. Пятый, стольник И. Черкасский, и вовсе воевал на стороне поляков против Первого ополчения, был русскими взят в плен, но по знатности рода прощен. И вот таких деятелей «князи и бояре московские» выдвинули в руководители государства. Поистине это был кризис жанра. Князь Пронский в этом списке единственный вельможа, не связанный с Москвой. Он происходил из рода великих князей Рязанских. Являлся одним из немногих представителей знати во Втором ополчении, но был совершенно не известен большинству членов собора. Таким образом, лишь двое фигурантов боярского списка активные участники борьбы с поляками в рядах Первого и Второго ополчений князья Д. Трубецкой и Д. Пожарский могли реально претендовать на российский престол. Здесь следует сказать, что сама идея о проведении всеобщих выборов царя принадлежала патриарху Гермогену и была «озвучена» еще 20 июля 1610 г., на третий день после свержения с трона Василия Шуйского. В окружной грамоте за подписью Гермогена, направленной в провинциальные города, содержалось и предложение «а на Московское государство выбрать нам государя всею землею, собрался со всеми городы...». После этого стали появляться и первые претенденты на вакантный престол. Сам патриарх Гермоген усиленно ратовал за то, чтобы избрали одного из двух предложенных им кандидатов, а именно: князя Василия Голицына или Михаила Романова. На том основании, что они и по знатности происхождения, и по дарованиям превосходят всех остальных. Не прошло и месяца, как их затмила новая кандидатура. В условиях решительного наступления на Москву польских войск временное боярское правительство сделало предложение сыну польского короля Владиславу. Его просили принять скипетр и державу. Формально в Москве и других городах ему даже принесли присягу публично целовали крест на верность. Так поступили все крупные московские функционеры, в том числе и сам патриарх Гермоген. Последний, как известно, приобрел позднее реноме этакого несгибаемого патриота. Однако был вот и такой фактик в его биографии. Но часть провинции, и прежде всего такая мощная движущая сила Смуты, как казаки, не признали Владислава царем. В 1611 году против поляков, оккупировавших Москву, составилось Первое народное ополчение во главе с П. Ляпуновым, И. Заруцким и Д. Трубецким. Причем первый руководил дворянами и добровольцами из провинции, а двое других казачьими соединениями. В том же 1611 году былые союзники по борьбе с Самозванцем и поляками, шведы, не получая обещанного жалованья, захватили, как было объявлено, «в залог» Новгород и прилегающую к нему область. При штурме Новгорода тамошний митрополит Исидор и другие «лутчие люди» повели себя точно так же, как московские бояре. Они направили к командующему шведским корпусом Якобу Делагарди делегацию, которая нижайше попросила принять город под покровительство шведского короля и умоляла последнего дать им в цари одного из своих сыновей. Так на свет появился еще один кандидат на русский престол герцог Карл Филипп.

Когда в Первом ополчении узнали об этом, Прокопий Ляпунов тут же признал кандидатуру шведского герцога, исходя из желания побудить шведов к продолжению совместных военных действий против поляков. В ополчении начались распри между земцами и казаками. Ляпунов был убит, а казачий атаман Иван Заруцкий выдвинул на русский престол еще одну кандидатуру: годовалого сына Тушинского Вора Лжедмитрия II и Марины Мнишек, известного в ту пору по прозвищу Воренок. В следующем году в Нижнем Новгороде, а затем в Ярославле составилось Второе народное ополчение под руководством Д. Пожарского и К. Минина. Его руководители также определились со своим общим кандидатом на престол: «Хотети б нам на Росийское государство царем и великим князем всея Русии государского сына Карла Филиппа Карловича, чтоб в Росийском государстве была тишина и покой и крови крестьянской престатие...». Таким образом, круг ближайших претендентов на царский трон был определен. За полтора месяца до начала голосования фаворитом предвыборной гонки можно было смело считать шведского герцога Карла Филиппа. Его рейтинг был выше остальных. За герцогом стояла такая внушительная сила, как Второе ополчение. Вслед за ним располагались герои освобождения Москвы Д. Трубецкой и Д. Пожарский. Их высокие рейтинги обусловливало еще и положение руководителей временного правительства. Сам факт выдвижения в кандидаты на престол военачальников ополчения, конечно же, ослаблял позиции Карла Филиппа. Но в еще большей степени он связывал действия самих военачальников. Трубецкой и Пожарский попали в ситуацию, схожую с той, в которой оказался генерал Лебедь на президентских выборах 1996 года. Как помним, тогда, задолго до выборов, Лебедь заключил тайное соглашение с Ельциным и в итоге волей-неволей вынужден был сдерживать свою кампанию и упустил очень неплохие шансы побороться за второе место. Рейтинговые показатели остальных кандидатов в цари были несколько ниже. Тем не менее и они имели определенные шансы. В случае Воренка и Владислава, впрочем, весьма эфемерные. Заранее из списка претендентов можно было исключить и князя В. Голицына, находящегося к тому времени вместе с митрополитом Филаретом Романовым (отцом Михаила) в польском плену. Уже на первых заседаниях Земского собора принято решение: Воренка «не хотеть», а Владиславу «отказать». Итак, два кандидата были сняты с избирательной дистанции уже в самом ее начале. Между остальными же развернулась достаточно упорная борьба. Здесь в ход выборов вмешались внешние обстоятельства, а именно: резко изменившаяся электоральная ситуация. После освобождения Москвы большая часть дворян и ополченцев из провинциальных городов, посчитав свою миссию выполненной, разъехалась по домам. А казаки, стоявшие под Москвой еще со времен обоих Лжедмитриев, остались. Официальный источник того времени определил на момент выборов число дворян в Москве «тысячи с две», а число казаков 4,5 тысячи. Шведский посол Георг Брюнно утверждал, что казаков в Москве 6 тысяч, автору «Повести о Земском соборе» показалось, что их там 40 тысяч. Современный нам историк А.Л. Станиславский положил цифру «около 10 тысяч», тоже по тем временам немаленькую.

Пора предоставить слово иностранному наблюдателю за нашими выборами. Это не кто иной, как упоминавшийся выше Якоб Делагарди. Он находился все это время в своей ставке в Новгороде и всю стекавшуюся к нему информацию о положении дел в Москве передавал королю Густаву Адольфу. Вот его донесение от 15 февраля 1613 года: «Георг Брюнно, лифляндский дворянин... сообщил, что рикстаг, или собор, заседает теперь в Москве для выбора великого князя и других дел... И хотя он заседает уже некоторое время, однако ни к какому соглашению между земскими чинами или решению еще не пришли. Причина та, что казаки, которых там, под Москвой, до шести тысяч и которые стремятся больше к собственной выгоде, чем к благу страны, сперва пожелали своим великим князем Дмитрия Тимофеевича Трубецкого, потому что он долгое время был их военачальником и освободил Москву. Но другие бояре никоим образом не соглашались на это избрание, потому что они «не имели никакого счастья» с бывшими ранее великими князьями из своих единоплеменников... Затем казаки пожелали великим князем сына митрополита, находящегося в Польше, князя Михаила Федоровича Романова, потому что он-де благочестивый и способный человек из наиболее знатного рода теперь в России. Так как и это бояреми было отвергнуто, то казаки пошли на совет и решили между собой, что так как бояре и другие чины не хотят иметь никого из своих единоплеменников великим князем, то они дают свой голос за чужеземного князя из Черкас по имени Дмитрий Мамстрюкович... На это бояре еще менее хотели согласиться; они предпочитают великим князем из иностранного государства и королевского рода. И они ясно давали знать, что, так как высокородный герцог Карл Филипп скоро прибудет сюда в страну в предположении стать здесь великим князем, то они признают поэтому Его Княжескую Милость достойным. На что другие чины в большинстве согласились, за исключением казаков, желающих иметь такое правительство, которое позволило бы им совершать здесь, в стране, свободный грабеж и другие насилия по их прежней привычке...» По ходу собора казаки весьма и весьма активизировались и стали оказывать на выборщиков давление, «пиаря» при этом нужных им претендентов. 7 февраля 1613 года в заседаниях собора был объявлен перерыв на две недели, как было сказано, «для болшого укрепления». После чего должны были состояться окончательные выборы царя. Делагарди доносил королю 18 марта 1613 г. (о времени между 7 и 21 февраля): «...казаки продолжают стоять на том, что они хотят иметь своим великим князем сына митрополита, князя Михаила Федоровича Романова. Однако есть надежда, что их умысел никакого успеха иметь не будет, так как бояре все против этого и ожидают прибытия Его Милости герцога Карла Филиппа».

Таким образом, первый тур выборов царя можно считать состоявшимся 7 февраля, ровно через месяц после официального старта избирательной кампании. Во второй тур, который должен был состояться 21 февраля, вышли герцог Карл Филипп и Михаил Романов. Следует сказать о причинах популярности в казачьей среде, казалось бы, чуждого ей боярина Михаила Романова. Во-первых, он был сыном хорошо знакомого казакам «тушинского патриарха» Филарета. Всем было известно, что Романовы пострадали от злейшего врага и притеснителя казаков Бориса Годунова, и это прибавляло им симпатии. А самое главное, Михаил Романов был единственным вельможей такого ранга тогда в России, кто ни в чем себя не скомпрометировал. Ни службой полякам, ни постоянными присягами то Годунову, то Шуйскому, то Самозванцу Первому, то Самозванцу Второму, то Владиславу, а следовательно, и нарушениями крестного целования. Другое дело, что он просто был еще молод для всех тяжких. Не успел согрешить. Но в глазах простого народа он представал идеалом «своего царя», который и пожалует щедро, и побранит незлобиво. Во втором туре выборы прошли под явным давлением казаков. «Повесть...» повествует: «...Атаман же казачей глагола на соборе: «Князи и бояры и все московские вельможи, но не по божии воли, но по самовластию и по своей воли вы избираете самодержавнаго. Но по божии воли и по благословению благовернаго, и благочестиваго, и христолюбиваго царя государя и великого князя Феодора Ивановича всея Русси при блаженной памяти его памяти, кому он, государь, благословил посох свой царской и державствовать на Росси князю Феодору Никитычю Романова. И тот ныне в Литве полонен, и от благодоброго корене и отрасль добрая и честь, сын его князь Михайло Федорович. Да подобает по божии воли на царствующим граде Москве и всея Русси да будет царь государь и великий князь Михайло Федорович и всея Русси». И многолетствовали ему, государю. Бояры же в то время все страхом одержими и трепетни трясущеся, и лица их кровию пременяющеся, и ни единого никако же возможе что изрещи, но токмо един Иван Никитич Романов проглагола: «Тот князь Михайло Федорович еще млад и не в полном разуме, кому державствовати?» Казаки же глаголеша: «Но ты, Иван Никитич, стар, в полне разуме, а ему, государю, ты по плоти дядюшка прирожденный и ты ему крепкий потпор будеши». Надо признать, что во втором туре «политтехнологи» Михаила Романова нашли очень действенный пиарный ход. Известный историк ХХ века С.Ф. Платонов, не зная вышеприведенного документа, в свое время отмечал, что «в московском обществе очень рано создалось предание о том, что сам царь Федор приказал быть по себе на престоле «Федору Никитичу». Слух об этом приобретал в изложении иностранцев очень определенную форму: царь Федор перед смертью передал или желал передать Романову свою корону и скипетр в знак того, что завещает ему царство. Параллельно с тонкими политтехнологиями казаки и так называемая чернь московская оказывали и прямое действие на своих оппонентов.

Публикуемые ниже документы имеют большой интерес как письма очевидца событий Французской буржуазной революции 1. Большое значение им придает то обстоятельство, что автор их Демишель был ближайшим другом одного из крупных деятелей революции Жильбера Ромма 2, выразителя интересов буржуазии, хотя и далекого от народных масс, но одного из самых стойких деятелей буржуазной революции; с ним тесно связана жизнь Демишеля. Письма адресованы Дюбрейлю, почтмейстеру города Риома в Оверни, видному общественному деятелю, другу и приверженцу Ромма, содействовавшему избранию Ромма в Законодательное собрание. Дюбрейль оставил нам свои замечательные письма, адресованные Ромму ( гг.), до сих пор неопубликованные, являющиеся летописью города Риома в предреволюционный период и в дни революции. Демишель, так же как Ромм и их общий друг, почтмейстер Дюбрейль, уроженцы Риома. Демишель внук крестьянина. Из моей генеалогии, пишет он в письме от 13 сентября 1786 г., мне известно только то, что мой дед был крестьянин... Мой отец первым из нашей семьи стал называться господином (monsieur), но это случилось так недавно, что он не удостоился даже чести быть сборщиком налогов. В детстве Демишель был отдан на обучение монахам (les oratoriens), в школе которых учился и Ромм. По окончании учения Демишель намеревался поступить в монашескую конгрегацию, но не привел своего намерения в исполнение, а открыл кондитерскую в Риоме, но дела его шли плохо. В поисках новых средств к существованию, Демишель, оставив семью, в 1776 г. приехал в Париж к Ромму. В Париже Демишель по примеру и под влиянием Ромма, ум, знания, способности которого он превозносит в своих письмах, пополняет свое образование, очевидно недостаточное, занимаясь географией и арифметикой; вместе с Роммом посещает открытые заседания Академии наук, часто бывает в кафе, по его словам от скуки, но куда его влечет также и желание узнать политические новости, послушать толки о короле и королеве, политике министров и т. д. Главная же цель его жизни в Париже сводится к отыскиванию себе заработка, потому что материальное положение его незавидно, несмотря на денежную помощь, оказываемую ему Роммом и Дюбрейлем. Он находит себе [155] место кондитера, бросает его и переходит на службу в качестве приказчика в ювелирную фирму, по его словам, близкую к разорению. После отъезда Ромма в Россию, в качестве домашнего учителя детей гр. Строганова 3, положение Демишеля ухудшается. В октябре 1782 г. он получает письмо от Ромма из России с предложением занять место библиотекаря у графа А. С. Строганова. После долгих колебаний, советов с риомскими друзьями Демишель решает ехать в Россию, намереваясь захватить с собой немного французских товаров для сбыта их с выгодой для себя, что ему между прочим Ромм категорически запрещает

В июле 1783 г. Делитель уезжает в Россию. В Петербурге он жил в доме у графа Строганова в качестве библиотекаря только пять месяцев. С февраля 1784 г. он становится гувернером барона Г. А. Строганова 4 и уезжает с ним в июле 1785 г. за границу. На основании этой краткой биографии Демишеля до 1789 г. не трудно сделать вывод, что Демишель был рядовым представителем мелкой буржуазии. В дальнейшем, не участвуя активно в революции, он только переживал события, наблюдал их с заостренным интересом к политической жизни и запечатлел в письмах свои наблюдения с большой точностью; все приведенные им даты проверены, и ни одной неточности не обнаружено, все факты, которых он касается, находят подтверждение и часто дополняют другие данные. Ромм, пользующийся большим авторитетом у своих друзей, имел огромное влияние на Демишеля и можно безошибочно утверждать, что точка зрения Демишеля, при описании им событий, обусловлена взглядами и мнениями Ромма. Для публикации отобраны письма, относящиеся к 1789 году. В этом году с января до середины мая Демишель жил в Париже вместе с Роммом, Строгановым и архитектором Воронихнным, бывшим дворовым графа А. С. Строганова, и был очевидцем выборов в Генеральные штаты и их открытия. Всего сохранилось от этого периода 40 писем. Наиболее интересные из них публикуются или полностью или в выдержках. В письме от 3 января 1789 г. Демишель сообщает о своем приезде в Париж. В первые же дни. проведенные в Париже, Демишель, отмечая напряженную, тревожную обстановку в дни предвыборной кампании, подчеркивает тяжелое положение беднейших слоев населения. Сильные холода все еще продолжаются, пишет он Дюбрейлю, и нельзя без содрогания думать о всех причиненных ими бедствиях. Однако Париж спокоен, но я боюсь, что малейший переворот в правительстве может иметь самые неприятные последствия 5. С первых же дней своего приезда Демишель сосредоточивает свое внимание на политической жизни Парижа. Прежде всего он отмечает постановление королевского совета от 27 декабря 1788 г. 6, в котором была выражена программа, выработанная Неккером и принятая под его давлением королем, далеким от какой бы то ни было программы и желающим получить от собрания трех [158] сословий Франции только деньги для покрытия государственного дефицита 7. В этом постановлении устанавливалось важное преимущество для буржуазии, а именно: удвоение количества депутатов по сравнению с другими сословиями. Хотя сохранением системы посословного голосования это преимущество было сведено на нет, тем не менее появление этого постановления 1 января 1789 г вызвало ликование парижской буржуазии, Париж был иллюминован, как в дни больших торжеств, парижане называли его новогодним подарком, полученным народом от короля. Так же называет его и Демишель, обещая выслать Дюбрейлю один его экземпляр.

Демишель вполне разделяет одобрение третьим сословием политики Неккера, мероприятия которого являлись, по мнению Демишеля, предпосылками великой реформы 8. Непоследовательность, выразившаяся в сохранении посословного голосования, не вызывает его критики. Затрагивая вопрос о системе голосования в Генеральных штатах, Демишель прибавляет: Неккер предоставил решить этот вопрос нации, и мне кажется это было единственным правильным решением в данный момент. Это увеличение политикой Неккера, популярность которого в то время была очень велика, вполне разделяет Ромм, от имени которого между прочим Демишель посылает Дюбрейлю в подарок гравированный портрет Неккера 9. Описывая выборы, Демишель отмечает прежде всего борьбу третьего сословия с правительственной регламентацией выборов. Борьба эта вышла из пределов лояльности и выразилась в неразрешенном третьему сословию переизбрании председателей, назначенных правительством из муниципальных должностных лиц, в отстранении и удалении их с собраний. Кроме того, Демишель отмечает: недопущение третьим сословием к выборам лиц, состоящих у дворян на службе, и, следовательно, от них зависимых, политику дворянства во время выборов, которое, в целях сохранения своего авторитета первенства, желало, чтобы третье сословие выбирало депутатов и составляло наказы не самостоятельно, а сообща с дворянством; в связи с этим Демишель констатирует большую настороженность по отношению к дворянству и недоверие к нему третьего сословия. Демишель, сообщая о приеме третьим сословием дворянских депутаций на выборных собраниях, прибавляет: эти депутации были приняты со всеми подобающими им почестями, но почти везде соблюдали мудрую сдержанность, очень осторожно выражали свое доверие, чтобы не повредить интересам третьего сословия 10. Отмечает Демишель и позицию правительства во время выборов, с одной стороны, из опасения восстания, поставившего охрану у входа церквей, где происходили выборы, а с другой стороны, возбуждающего восстание путем подкупов, желая его использовать против третьего сословия, устрашив им тех, кто его поддерживал. Заострение внимания Демишелем на всех этих фактах типично для него, как для представителя третьего сословия, который, наблюдая и описывая свои наблюдения, всегда учитывает интересы и преимущества третьего сословия и грозящие ему опасности. Кроме интересов третьего сословия, Демишелю дороги интересы его родного города Риома, что характерно для него, как для обывателя города буржуа. Во время предвыборной кампании Риом в лице своих судебных властей и муниципалитета отстаивал свое право быть местом собрания трех сословий для выборов в Генеральные штаты от Овернского судебного округа [157] сенешальства, на что претендовал другой город Оверни Клермон, в качестве древней ее столицы, в которой всегда происходили выборы в Генеральные штаты 11. Клермонцы прислали в Париж для отстаиванья своих прав перед правительством депутацию. Отстаиванье же прав Риома взял на себя Малуэ 12, уроженец Риома, занимавший важный правительственный поют, человек близкий к Неккеру, который через него добивался, чтобы местом выборов от Овернского сенешальства стал Риом. Этой борьбе двух городов посвящен целый ряд писем.

Центральным местом писем Демишеля является описание им восстания в Сент-Антуанском предместье Парижа, направленного против фабрикантов Ревельона 13 и Анрио. Восстание сопровождалось враждебными по отношению к Ревельону манифестациями, стачкой, разграблением их домов и т. д. Почва для восстания была подготовлена дороговизной хлеба, безработицей, лишением избирательных прав неимущих слоев населения. Лишенные избирательных прав в дни выборов толпились у дверей церквей, где происходила выборы и составлялись наказы, и выражали свое неудовольствие и сомнения, по сообщению одной роялистской газеты (L'ami du roi), вопросами: Занимаются ли нами? Думают ли о том, чтобы понизить цену на хлеб? Мы голодны 14. Сопровождавшая восстание стачка свидетельствует о том, что в состав восставших, главным образом, входили рабочие, руководимые мотивами классового порядка, объединенные чувством классовой солидарности, что вполне явствует из ответа одного участника восстания на вопрос во время допроса, почему он не работал в день восстанияесли бы не поддерживали друг друга, то все бы погибло 15. Формы восстания грабеж, разгром домов, характерные для стихийного массового движения, показывают, что в восстании принимали участие и деклассированные слои населения, лица, подкупленные секретными агентами двора. Толчком к восстанию послужили слова Ревельона, избранного выборщиком от третьего сословия и заявившего на одном собрании, что рабочие могут существовать на 15 су в день. Кроме того, по сообщению упомянутой выше газеты Ami du roi от 27 и 28 апреля, Ревельон и Анрио возбудили классовую вражду к себе, как представители буржуазии, своим поведением на выборном собрании: они занимали особые места, отведенные им, как почтенным избирателям, не обращали внимания на речи и требованья рабочих, что вызывало ропот и раздражение. Рабочие, по сообщению этой газеты, желая устрашить всех собственников столицы, произвели свое первое нападение на самого крупного из них 16. Правительство, не принявшее никаких мер к предупреждению восстания, подавило его с большой жестокостью. Газета Ami du roi устанавливает, что убитых было 200 чел., раненых 300. Приблизительно ту же цифру дает в своих мемуарах Besenval [158] и книгопродавец Hardy, автор интереснейшего журнала событий (Journal des evenements), посвященного этому восстанию апреля было обнародовано правительственное сообщение о предании чрезвычайному превотальному суду без права апелляции, и отсрочки приговора, участников восстания 18. Суд состоялся 29 апреля утром, вечером в тот же день двое кровельщик Жильбер и поденщик Нура, арестованные в подвале дома Ревельона, обвиненные в подстрекательстве к восстанию и участии в нем, были по приговору этого суда повешены у заставы Сент-Антуанского предместья.. 2-й чрезвычайный суд над участниками восстания состоялся 18 мая 1789 года. 2 человека были приговорены к повешению, 5 к вечной каторге. Так закончилось восстание, которое Жорес и Луи Блан рассматривают, как первое стихийное восстание пролетариата против капиталистов. Луи Блан говорит по его поводу следующее: В момент предвыборного возбуждения сказано было о заработной плате, и одни эти слова заключали в себе более глубокую революцию, чем та, в которую устремлялась буржуазия 19.

Вышеупомянутый книгопродавец Hardy различает в толпе восставших рабочих и разбойников; Демишель рабочих не замечает совсем, а видит только бродяг, оборванцев, чернь. Непонимание классовой сущности восстания характерно как для эпохи, так и для Демишеля, представителя мелкой буржуазии. В заключение необходимо отметить, что письма Демишеля, публикуемые в ознаменование 150-летия буржуазно- демократической революции г., вскрывают социальную сущность этой революции. В них красной нитью проходит борьба буржуазии и дворянства, приведшая в конечном результате к победе капитализма над феодализмом. Кроме того, но ним можно установить начало восходящей линии движения этой революции, когда руководящая роль принадлежала умеренным партиям, представителями которых являются упоминаемые Делителем Малуэ, Лалли- Толендаль и др., в дальнейшем уступившие свое место сначала более радикальным партиям, затем жирондистам, отстраненным в свою очередь якобинцами.