Анатолий Кузнецов «Бабай Яр» 2012 год

Я пишу так, словно даю под присягой юридическое показание на самом высоком честном суде – и отвечаю за каждое своё слово. В этой книге рассказана только правда – так, как это было.

«Ба́бай Яр» документальный роман русского писателя Анатолия Кузнецова, основанный на воспоминаниях детства автора.роман Анатолия Кузнецова

Кузнецов Анатолий Васильевич (1929- )

Моя мать – украинка. Отец – русский. В паспорте у меня была поставлена национальность «русский» Дело в том, что сам я родился и вырос в Киеве, на Куреневке, недалеко от большого оврага, название которого в свое время было известно лишь местным жителям: Бабай Яр. Как и прочие тургеневские места, Бабай Яр был, как это говорится, местом моего детства, местом наших игр и т. п. Потом сразу, в один день, он стал очень известен. Два с лишним года он был запретной зоной, с проволокой под высоким напряжением, с лагерем, и на щитах было написано, что по всякому, кто приблизится, открывается огонь.

КУЗНЕЦОВА Мария Федоровна Моя мать была единственной дочкой у деда и бабки, и вот ей-то революция дала много. Быть бы ей прислугой или прачкой, да открылись курсы, она закончила их в 1923 году, стала учительницей первых четвертых классов, и преподавала она потом всю жизнь. Была она очень красивой, начитанной, способной, пела и играла в самодеятельности Народного дома, и вот стал дед замечать, что к нему придирается милиция.

Издания романа Журнал «Юность», 1966 год. Издательство «Молодая гвардия», 1967 год. Лондон, 1970 год (первая опубликованная полная версия романа).

В 2009 году в Киеве был открыт памятник Анатолию Кузнецову в виде бронзового мальчика, читающего на стене немецкий указ периода оккупации 2009 году памятник бронзового

Церемония открытия памятника была проведена в виде настоящего театрализованное представления, которым организаторы постарались воссоздать атмосферу тех дней. Петропавловская улица была перекрыта от въезда машин ограждениями из колючей проволоки, стены нескольких домов были задрапированы черной материей с немецкими объявлениями 1941 года, предписывающих еврейскому населению Киева явиться к Бабьему Яру. Вдоль тротуаров стояли члены военно-исторического клуба, одетые в форму немецких военнослужащих времен Второй мировой войны. Улицы через громкоговорители наполнялись объявлениями, звучащими на немецком языке, изредка слышались звуки выстрелов. Из-за угла улицы появилась телега, запряженная лошадью. На ней сидели двое маленьких детей, а за ними шли люди в одежде 1940-х годов, которых подталкивали вперёд солдаты в немецкой форме с собаками. Церемония озвучивалась траурной музыкой[4].[4]

Сколько раз меня нужно расстрелять? К четырнадцати годам жизни на этой земле я совершил столько преступлений, что меня следовало расстрелять по меньшей мере вот сколько раз: 1. Не выдал еврея (моего друга Шурку). 2. Укрывал пленного (Василия). 3. Носил валенки. 4. Нарушал комендантский час. 5. Прятал красный флаг. 6. Не полностью вернул взятое в магазине. 7. Не сдал топлива. 8. Не сдал излишков продовольствия. 9. Повесил листовку. 10. Воровал (свеклу, торф, дрова, елки). 11. Работал с колбасником подпольно. 12. Бежал от Германии (в Вышгороде). 13. Вторично бежал (на Приорке). 14. Украл ружье и пользовался им. 15. Имел боеприпасы. 16. Не выполнил приказа о золоте (не донес на Дегтярева). 17. Не явился на регистрацию в 14 лет. 18. Не доносил о подпольщиках. 19. Был антигерманский настроен и потворствовал антигерманскийм настроениям (был приказ о расстреле и за это). 20. Пребывал в запретной зоне сорок дней, и за это одно надо было расстрелять сорок раз.

При этом я не был еще членом партии, комсомольцем, подпольщиком, не был евреем, цыганом, не имел голубей или радиоприемника, не совершал открытых выступлений, не попался в заложники, а был ОБЫКНОВЕННЕЙШИЙ, рядовой, незаметный, маленький человечек в картузе. Но, если скрупулезно следовать установленным властями правилам, по принципу «совершил получай», то я уже двадцать раз НЕ ИМЕЛ ПРАВА ЖИТЬ. Я живу упрямо дальше, а преступления катастрофически множатся, так что я перестал их считать, а просто знаю, что я страшный, но не пойманный до сих пор преступник. Я живу почти по недоразумению, только потому, что в спешке и неразберихе правила и законы властей не совсем до конца, не идеально выполняются. Как-то я проскальзываю в оплошно не заштопанные ячейки сетей и ухожу по милости случая, как по той же милости мог бы и попасться. Каждый ходит по ниточке, никто не зависит от своей воли, а зависит от случая, ситуации, от чьего-то настроения, да еще в очень большой степени от своих быстрых ног. А от чего еще? Сегодня одна двуногая сволочь произвольно устанавливает одно правило, завтра приходит другой мерзавец и добавляет другое правило, пятое и десятое, и Бог весть сколько их еще родится во мгле нацистских, [энкаведистских, роялистских, марксистских, китайских, марсианских мозгов непрошенных благодетелей наших, имя им легион.] Но я хочу жить! Жить, сколько мне отпущено матерью-жизнью, а не двуногими дегенератами. Как вы смеете, какое вы имеете право брать на себя решение вопроса о МОЕЙ жизни: СКОЛЬКО МНЕ ЖИТЬ, КАК МНЕ ЖИТЬ, ГДЕ МНЕ ЖИТЬ, ЧТО МНЕ ДУМАТЬ, ЧТО МНЕ ЧУВСТВОВАТЬ, КОГДА МНЕ УМИРАТЬ? Я хочу жить долго, пока не останется самых следов ваших! Я ненавижу вас, диктаторы, враги жизни, я презираю вас как самое омерзительное, что когда-либо рождала земля. Проклятые. Проклятые! ПРОКЛЯТЫЕ!!!

Бабай Яр поэма, написанная в 1961 году в Киеве Евгением Евтушенко по мотивам преследований и геноцида евреев. На основе данной поэмы композитор Дмитрий Шостакович сочинил симфонию. Поэма переведена на 72 языка и сделала Евтушенко всемирно известным.поэма 1961 году КиевеЕвгением Евтушенко Дмитрий Шостаковичсимфонию Попав впервые в Бабай Яр в 1961 году вместе с писателем Анатолием Кузнецовым, Евтушенко был потрясён отсутствием какого-либо памятника погибшим. Более того, на месте массовых расстрелов была свалка:Анатолием Кузнецовым «И вдруг я увидел самую обыкновенную свалку, которая была превращена в такой сэндвич дурнопахнущего мусора. И это на том месте, где в земле лежали десятки тысяч ни в чём неповинных людей, детей, стариков, женщин. На наших глазах подъезжали грузовики и сваливали на то место, где лежали эти жертвы, все новые и новые кучи мусора».