Мы не забудем тебя,Зоя! Семьдесят лет назад под Москвой фашистами была казнена 18-летняя Зоя Космодемьянская, партизанка из диверсионно- разведывательной группы штаба Западного фронта В советское время о ее подвиге знал каждый школьник. А вот нынешние сверстники Зои вряд ли вспомнят, кем она была и за что погибла. «Комсомолка» решила перепечатать очерк о Зое, опубликованный в нашей газете в первый год войны... Было начало декабря 1941 года*. Быстро прошел короткий день. И когда на лесную поляну спустились вечерние сумерки, из землянки, окутанная клубами пара, вышла молодая девушка. Когда совсем стемнело, над тихими перелесками и заснеженными полями повисло звездное небо. По тропинкам и малопроезжим зимним дорогам путь девушки лежал в деревню Петрищево. Молодая партизанка шла в логово фашистского зверя. Вот уже больше месяца в селах и деревнях Верейского района хозяйничали немецкие оккупанты. Девушка знала, что враг жесток и беспощаден. Он разорил наши села и города, принес неисчислимые страдания русским людям. И с тех пор как она стала партизанкой, целью ее жизни стало жестоко мстить и беспощадно истреблять фашистскую сволочь. В Петрищеве расквартировалась немецкая воинская часть, отведенная в тыл для переформирования. Из многих домов фашисты выбрасывали мирных обитателей, не считаясь даже с детьми. В первые же дни своего появления в деревне немцы учинили повальный грабеж. Они забирали у колхозников продовольствие, одежду, ценные вещи. Партизанам было известно, что в Грибцове фашисты расстреляли двух мальчиков только за то, что те подобрали на дороге несколько утерянных патронов. Партизаны жестоко мстили палачам. В тылу врага они свято следовали призыву великого Сталина. На дорогах взрывались вражеские автомашины. Горели склады с военным имуществом. Бесследно исчезали десятки гитлеровских молодчиков. Фашисты боялись советских партизан. И, захватив кого-либо из партизан, фашисты придумывали для них самые утонченные пытки. Девушка, пробиравшаяся в этот вечер в Петрищево, знала, что, если она попадется в лапы врага, пощады не будет. Она бесстрашно шла навстречу опасности, убежденная в правоте своего дела. В ту морозную декабрьскую ночь были перерезаны телефонные провода. В Петрищеве сгорела конюшня с немецкими лошадьми. Всю ночь и весь следующий день гитлеровцы неистовствовали в деревне. Они шарили в домах, сараях, на гумнах, разыскивая партизан. Арестовали нескольких человек из местных жителей, подозревая их в связях с партизанами. Но, разумеется, никаких следов партизан они не нашли. Вечером следующего дня немцам все же удалось захватить юную партизанку. Ее провели в штаб. Перед немецкими офицерами стояла красивая восемнадцатилетняя девушка в шапке-ушанке, в красноармейских ватных брюках и меховой куртке. Солдаты, схватившие партизанку, положили на стол заряженный револьвер и две бутылки с горючей жидкостью. Она не успела поджечь склад с воинским имуществом… Хозяевам дома, где фашисты допрашивали партизанку, было приказано выйти в кухню. Все же они слышали, как господа офицеры с тупым равнодушием избивали ее. Ее спросили:

– Ты подожгла конюшню в прошлую ночь? Партизанка ответила твердым голосом: – Да, я подожгла! На все остальные вопросы она отвечала: «Нет» и «Не скажу». В штабе с нее сняли одежду. В одной рубашке, босую, при сильном морозе фашисты вели ее через всю деревню. В десять часов вечера ее привели в дом колхозника Василия Александровича Кулика. Солдаты втолкнули в комнату раздетую, со связанными назад руками девушку. Тело девушки сплошь было покрыто кровоподтеками: на лице, на губах запеклась кровь. Ноги были обморожены. В изнеможении она опустилась на табуретку и попросила воды. Один из фашистских солдат, немного говоривших по-русски, схватил керосиновую лампу и подскочил к ней: – Пей керосин, пей керосин! Уже не в силах дальше сопротивляться, девушка ответила бандиту презрительным взглядом. Офицеры, истязавшие девушку на допросе, придумали новый вид пытки. По их распоряжению часовые каждый час выводили раздетую партизанку на двор и там держали ее на морозе в продолжении пятнадцати - двадцати минут. Группа фашистов продолжала ее истязать и в квартире Кулика. Они жгли тело девушки спичками и наконец царапали тело… пилой. Под утро, когда фашисты улеглись спать и около партизанки остался один часовой, хозяйка дома Прасковья Яковлевна Кулик спросила девушку, откуда и кто она. – Я из Москвы, а зовут меня Таня. Больше она ничего не сказала. Утром Таню снова допрашивали. Один из офицеров спросил у нее по-русски: – Где Сталин? Партизанка всем телом рванулась вперед, ее черные глаза засверкали. – Сталин на посту! – громко ответила она. Продолжения допроса хозяева квартиры не слыхали – их выгнали из дома. Видимо, офицеры настойчиво добивались от Тани сведений о партизанах. Но безрезультатно. Через несколько минут допрос был окончен и ей разрешили одеться. С помощью хозяйки она надела чулки, брюки и кофточку. А в это время посередине деревни фашистские палачи спешно воздвигали виселицу. Населению объявили: «Будем вешать партизанку. Всем приходить на площадь».

Было около десяти часов утра. Виселицу оцепили сотней немецких солдат. Десяток конных фашистов гарцевал тут же с шашками наголо. Немецкие бандиты все еще боялись измученной пыткой, избитой, искалеченной девушки. Под усиленным конвоем, в чулках, без валенок, со связанными руками Таня шла к месту казни. Она высоко держала гордую голову русской патриотки. Взгляд ее черных глаз был устремлен навстречу низким лучам декабрьского солнца. Спокойно и мужественно молодая девушка прощалась с жизнью. Небрежным взглядом окинула она перекладину с веревкой и твердо поднялась на ящики, поставленные под петлей. Вокруг виселицы засуетился офицер с фотоаппаратом. – Эй, товарищи! – Родное и близкое для колхозников слово разнес над площадью молодой, звонкий голос. Таня повернулась в сторону петрищевских крестьян. – Чего смотрите невесело? Будьте смелее, боритесь, бейте немцев, жгите, травите!.. – Мне не страшно умирать, товарищи. Это счастье - умереть за свой народ… Обращаясь к немцам, Татьяна воскликнула: – Вы меня сейчас повесите, но я не одна. Нас двести миллионов, всех не перевешаете. Вам отомстят за меня. Солдаты! Пока не поздно, сдавайтесь в плен, все равно победа будет за нами! Вам отомстят за меня… Колхозники плакали, слушая эту пламенную речь. – Прощайте, товарищи! Боритесь, не бойтесь! С нами Сталин! Сталин придет!.. Палач выбил из-под ног девушки ящик и подтянул веревку. Дернулась веревка и оборвала могучий призыв пламенной патриотки. Около месяца на деревенской площади висел труп партизанки. Фашистские негодяи строго наказали жителям не приближаться к виселице. Трупом замученной девушки-партизанки они хотели запугать советских людей, сломить их волю к борьбе с фашистскими разбойниками. Но достигли немцы совершенно обратного.

Уже – конец. Уже – петля на шее. Толпятся палачи, С убийством торопясь. Но на мгновенье замерли злодеи, Когда веревка вдруг оборвалась... И партизан, под виселицей стоя, Сказал с усмешкой В свой последний час: – Как и веревка, все у вас гнилое! Захватчики! Я презираю вас!..

Полмига(Шубин) Нет, Не до седин, Не до славы Я век свой хотел бы продлить Мне б только До той вон канавы Полмига, Полшага прожить, Прижаться к земле И в лазури Июльского ясного дня Увидеть оскал амбразуры И острые вспышки огня. Мне б только Вот эту гранату, Злорадно поставив на взвод, Всадить ее, Врезать как надо В четырежды проклятый дзот, Чтоб стало в нем пусто и тихо, Чтоб пылью осел он в траву... Прожить бы мне эти полмига, А там я всю жизнь проживу!

Ты должна!!!(Друнина) Побледнев, Стиснув зубы до хруста, От родного окопа Одна Ты должна оторваться, И бруствер Проскочить под обстрелом Должна. Ты должна. Хоть вернешься едва ли, Хоть "Не смей!" Повторяет комбат. Даже танки (Они же из стали!) В трех шагах от окопа Горят. Ты должна. Ведь нельзя притворяться Перед собой, Что не слышишь в ночи, Как почти безнадежно "Сестрица!" Кто-то там, Под обстрелом, кричит...

Мои песни(Муса Джалиль, перевод С. Липкина) Сердце с последним дыханием жизни Выполнит твёрдую клятву свою: Песни всегда посвящал я отчизне, Ныне отчизне я жизнь отдаю. Песня меня научила свободе, Песня борцом умереть мне велит. Жизнь моя песней звенела в народе, Смерть моя песней борьбы прозвучит.

Я порою себя ощущаю связной (Друнина) Между теми, кто жив И кто отнят войной. И хотя пятилетки бегут Торопясь, Все тесней эта связь, Все прочней эта связь. Я -- связная. Пусть грохот сражения стих: Донесеньем из боя Остался мой стих -- Из котлов окружений, Пропастей поражений И с великих плацдармов Победных сражений. Я -- связная. Бреду в партизанском лесу, От живых Донесенье погибшим несу: "Нет, ничто не забыто, Нет, никто не забыт, Даже тот, Кто в безвестной могиле лежит".

Валя котик Он родился 11 февраля 1930 года в селе Хмелевка Шепетовского района Хмельницкой области. Учился в школе 4 города Шепетовки, был признанным вожаком пионеров, своих ровесников. Когда в Шепетовку ворвались фашисты, Валя Котик вместе с друзьями решил бороться с врагом. Ребята собрали на месте боев оружие, которое потом партизаны на возу с сеном переправили в отряд. Присмотревшись к мальчику, коммунисты доверили Вале быть связным и разведчиком в своей подпольной организации. Он узнавал расположение вражеских постов, порядок смены караула. Фашисты наметили карательную операцию против партизан, а Валя, выследив гитлеровского офицера, возглавлявшего карателей, убил его... Когда в городе начались аресты, Валя вместе с мамой и братом Виктором ушел к партизанам. Пионер, которому только-только исполнилось четырнадцать лет, сражался плечом к плечу со взрослыми, освобождая родную землю. На его счету - шесть вражеских эшелонов, взорванных на пути к фронту. Валя Котик был награжден орденом отечественной войны 1 степени, медалью "Партизану Отечественной войны" 2 степени. Валя Котик погиб как герой, и Родина посмертно удостоила его званием Героя Советского Союза. Перед школой, в которой учился этот отважный пионер, поставлен ему памятник. И сегодня пионеры отдают герою салют.

Атака(Симонов) Когда ты по свистку, по знаку, Встав на растоптанном снегу, Готовясь броситься в атаку, Винтовку вскинул на бегу, Какой уютной показалась Тебе холодная земля, Как все на ней запоминалось: Примерзший стебель ковыля, Едва заметные пригорки, Разрывов дымные следы, Щепоть рассыпанной махорки И льдинки пролитой воды. Казалось, чтобы оторваться, Рук мало надо два крыла. Казалось, если лечь, остаться Земля бы крепостью была. Пусть снег метет, пусть ветер гонит, Пускай лежать здесь много дней. Земля. На ней никто не тронет. Лишь крепче прижимайся к ней. Ты этим мыслям жадно верил Секунду с четвертью, пока Ты сам длину им не отмерил Длиною ротного свистка. Когда ты по свистку, по знаку, Встав на растоптанном снегу, Готовясь броситься в атаку, Винтовку вскинул на бегу, Какой уютной показалась Тебе холодная земля, Как все на ней запоминалось: Примерзший стебель ковыля, Едва заметные пригорки, Разрывов дымные следы, Щепоть рассыпанной махорки И льдинки пролитой воды. Казалось, чтобы оторваться, Рук мало надо два крыла. Казалось, если лечь, остаться Земля бы крепостью была. Пусть снег метет, пусть ветер гонит, Пускай лежать здесь много дней. Земля. На ней никто не тронет. Лишь крепче прижимайся к ней. Ты этим мыслям жадно верил Секунду с четвертью, пока Ты сам длину им не отмерил Длиною ротного свистка. Когда осекся звук короткий, Ты в тот неуловимый миг Уже тяжелою походкой Бежал по снегу напрямик. Осталась только сила ветра, И грузный шаг по целине, И те последних тридцать метров, Где жизнь со смертью наравне!

Запас прочности(Друнина) До сих пор не совсем понимаю, Как же я, и худа, и мала, Сквозь пожары к победному Маю В кирзачах стопудовых дошла. И откуда взялось столько силы Даже в самых слабейших из нас?.. Что гадать!-- Был и есть у России Вечной прочности вечный запас.

Майор привез мальчишку на лафете…(Симонов) Майор привез мальчишку на лафете. Погибла мать. Сын не простился с ней. За десять лет на том и этом свете Ему зачтутся эти десять дней. Его везли из крепости, из Бреста. Был исцарапан пулями лафет. Отцу казалось, что надежней места Отныне в мире для ребенка нет. Отец был ранен, и разбита пушка. Привязанный к щиту, чтоб не упал, Прижав к груди заснувшую игрушку, Седой мальчишка на лафете спал. Мы шли ему навстречу из России. Проснувшись, он махал войскам рукой... Ты говоришь, что есть еще другие, Что я там был и мне пора домой... Ты это горе знаешь понаслышке, А нам оно оборвало сердца. Кто раз увидел этого мальчишку, Домой прийти не сможет до конца. Я должен видеть теми же глазами, Которыми я плакал там, в пыли, Как тот мальчишка возвратится с нами И поцелует горсть своей земли. За все, чем мы с тобою дорожили, Призвал нас к бою воинский закон. Теперь мой дом не там, где прежде жили, А там, где отнят у мальчишки он.

ТЫ ВЕРНЕШЬСЯ( Друнина) Машенька, связистка, умирала На руках беспомощных моих. А в окопе пахло снегом талым, И налет артиллерийский стих. Из санроты не было повозки, Чью-то мать наш фельдшер величал....О, погон измятые полоски На худых девчоночьих плечах! И лицо - родное, восковое, Под чалмой намокшего бинта!.. Прошипел снаряд над головою, Черный столб взметнулся у куста... Девочка в шинели уходила От войны, от жизни, от меня. Снова рыть в безмолвии могилу, Комьями замерзшими звеня... Подожди меня немного, Маша! Мне ведь тоже уцелеть навряд...

2-4 Слайды- 5 слайд- 6 слайд- 7 слайд- 8 слайд- 9 слайд- jpg 10 слайд- html 11 слайд- jpg 12 слайд- jpg 13 слайд- jpg 14 слайд- jpg Тема- Стихи-