Императорский Царскосельский Лицей был задуман как закрытое учебное заведение, которое должно было готовить юношей «к важным частям службы государственной».

Идея создания Лицея принадлежала видному государственному деятелю М.М.Сперанскому и была связана с планами преобразования России императором Александром I.

В своих правах Лицей приравнивался к российским университетам. В Лицей принимали дворянских мальчиков лет по результатам вступительных экзаменов. Учебная программа была рассчитана на 6 лет. Обучение делилось на два курса – старший и младший, по три года каждый, с обязательными переводными экзаменами. Образование в Лицее предусматривалось общее, но с преобладанием гуманитарных дисциплин.

В живописном уголке Царского Села вблизи старинных парков стоит классический строгий четырёхэтажный флигель, соединённый искусно перекинутой через улицу галереей с Екатерининским царским дворцом.

Это Царскосельский Лицей, судьба которого оказалась неразрывно связанной с историей русской культуры. Здесь прошли шесть лет жизни юного Александра Сергеевича Пушкина.

Для Лицея было отведено здание флигеля Екатерининского дворца, построенного в конце ХVIII века архитектором И.В.Нееловым. Подготовкой помещения под нужды учебного заведения занимался архитектор В.П.Стасов.

«В нижнем этаже помещалось хозяйственное управление и квартиры инспекторов, служащих при Лицее; во втором – столовая, больница с аптекой и конференц-зал с канцелярией; в третьем – рекреационная зала, классы (два с кафедрами, один для занятий воспитанников после лекций), физический кабинет, комната для газет и журналов и библиотека в арке, соединяющей Лицей со дворцом чрез хоры придворной церкви. В верхнем – дортуары». (И.И.Пущин «Записки о Пушкине».)

Торжественное открытие Царскосельского Лицея состоялось 19 октября 1811 года. Гости начали съезжаться с утра. Зима в том году была ранняя. Уже выпал снег, и приглашенные прибывали из Петербурга в удобных крытых санях.

«В Лицейском зале между колоннами поставлен был большой стол, покрытый красным сукном, с золотой бахромой. На этом столе лежала высочайшая грамота, дарованная Лицею.

По правую сторону стола стояли мы в три ряда: при нас – директор, инспектор и гувернёры, по левую – профессора и другие чиновники лицейского управления

Остальное пространство залы, на некотором расстоянии от стола, было все уставлено рядами кресел для публики. Приглашены были все высшие сановники и педагоги из Петербурга. Когда все общество собралось, министр пригласил государя». (И.И.Пущин «Записки о Пушкине».)

Первым вышел немолодой сановник директор департамента народного просвещения Иван Иванович Мартынов. Два профессора держали перед ним Устав Лицея. «Учреждение Лицея, надтреснутым тонким голосом читал Мартынов, имеет целию образование юношества, особенно предназначенного к важным частям службы государственной...»

Внешний вид Устава действительно был роскошен. Устав походил на большую книгу в расшитом шелками и сверкающем золотом глазетовом переплете. Витой серебряный шнур с толстыми, кистями скреплял переплет. На концах шнура, скрытая для сохранности в позолоченном футляре, мерно покачивалась государственная печать.

Вслед за Мартыновым робко выдвинулся на сцену директор Лицея Василий Федорович Малиновский. Он побледнел и читал свою речь прерывающимся тихим голосом. Ему было не по себе. Если бы ему дозволили, разве стал бы он бубнить все эти витиеватые пустопорожние фразы о преданности престолу и «благорастворенном воздухе» Царского Села! Но его не спросили. Вручили готовую речь и велели прочитать.

Его речь предназначалась для этих мальчиков. Она так и называлась: « Наставление воспитанникам ». Обращаясь к ним, юным гражданам России, он прославлял великую роль просвещения, обличал невежество, предрассудки, неправоту тех, кто достоинства человека измеряет чинами и знатностью, а не гражданской доблестью и благородством поступков. Лучше всех в этот день говорил молодой профессор Александр Петрович Куницын. Его нисколько не смущало ни присутствие царя, ни холодное любопытство блестящего собрания. Он вышел быстро и смело, обернулся в сторону своих будущих питомцев и, глядя на них, и только на них, заговорил.

«Раздался глас отечества, в недра свои вас призывающего, говорил Куницын. Из родительских объятий вы поступаете ныне под кров сего священного храма наук... Здесь сообщены будут вам сведения, нужные для гражданина, необходимые для государственного человека, полезные для воина... Любовь к славе и отечеству должны быть вашими руководителями». Необычно звучали среди надменного собрания будоражащие слова «граждане», «отечество», «народ», «общественная польза». Звонкий голос молодого профессора наполнил весь зал, и воцарилась необычайная тишина. Куницына слушали, и еще как слушали!

А те, к кому пламенно взывал Куницын подростки в синих мундирчиках, они так и замерли, покоренные искренним пафосом обращенных к ним слов. Навсегда запомнились Александру Пушкину эти минуты: притихший зал, сверкающий золотом мундиров, и пылкая речь молодого Куницына. Вы помните, когда возник лицей, Как царь для нас открыл чертог царицын, И мы пришли. И встретил нас Куницын Приветствием меж царственных гостей...

«После речей нас стали вызывать по списку; каждый, выходя перед стол, кланялся императору, который очень благосклонно вглядывался в нас и отвечал терпеливо на неловкие наши поклоны». (И.И.Пущин «Записки о Пушкине») Малиновский Иван! Мартынов Аркадий! Матюшкин Федор! Мясоедов Павел! Сейчас его очередь. Пушкин весь подобрался. Почему-то противно екнуло и забилось сердце. Пушкин Александр! Он вышел быстроглазый, курчавый, довольно ловко отвесил установленный поклон и с явным облегчением вернулся на место.

Открытие Лицея состоялось в четверг. Через три дня, с понедельника, начались регулярные занятия, потекла обычная лицейская жизнь. Учебный год в Царскосельском Лицее продолжался 11 месяцев, с 1 августа по 1 июля.

Лицей был закрытым заведением. В течение всего периода обучения воспитанники не имели права покидать пределов Царского Села. Во время каникул вместе с наставниками они совершали пешеходные прогулки по изучению пригородов, бывали в Павловске, Колпине, катались на лодках, зимой в воскресные дни катались на тройках. Родные и друзья навещали лицеистов в воскресные и праздничные дни.

6 ч. Подъем, молитва 7-9 ч. Класс (учебные занятия) 9 ч. Чай с булкой До 10 ч. Первая прогулка ч. Класс ч. Вторая прогулка 13 ч. Обед из трех блюд ч. Чистописание или рисование ч. Класс 17 ч. Чай До 18 ч. Третья прогулка ч. Повторение уроков ч. Ужин из двух блюд До 22 ч. Отдых, развлечения ( « мячик и беготня » ) 22 ч. Вечерняя молитва, сон

На четвертом этаже Лицея – « … дортуары. Для них на протяжении вдоль всего строения, во внутренних поперечных стенах порублены были арки. Таким образом образовался коридор с лестницами на двух концах, в котором с обеих сторон перегородками отделены были комнаты: всего пятьдесят номеров». (И.И.Пущин «Записки о Пушкине».)

«В каждой комнате – железная кровать, комод, конторка, зеркало, стул, стол для умывания, вместе и ночной. На конторке чернильница и подсвечник со щипцами …» (И.И.Пущин « Записки о Пушкине ».)

Лицеистов поселили в отдельные комнаты- кельи. Александру Пушкину досталась комната под 14. А соседняя 13 Ивану Пущину.

« Он (инспектор) привёл меня прямо на четвёртый этаж и остановился перед комнатой, где над дверью была чёрная дощечка с надписью: 13. Иван Пущин; я взглянул налево и увидел: 14. Александр Пушкин ». (И.И.Пущин «Записки о Пушкине».)

По лицейским правилам после отбоя полагалось, « заняв свою постель, прекратить разговоры ». Но Пушкин и Пущин разговаривали допоздна. « Я, как сосед, часто, когда все уже засыпали, толковал с ним вполголоса через перегородку о каком-нибудь вздорном случае того дня; тут я видел ясно, что он по щекотливости всякому вздору приписывал какую-то важность, и это его волновало. Вместе мы, как умели, сглаживали некоторые шероховатости, хотя не всегда это удавалось. В нем была смесь излишней смелости с застенчивостью, и то и другое невпопад, что тем самым ему вредило. Бывало, вместе промахнемся, сам вывернешься, а он никак не сумеет этого уладить. Главное. Ему недоставало того, что называется тактом, это капитал, необходимый в товарищеском быту ». (И.И.Пущин «Записки о Пушкине».)

Все это послужило причиной того, что Пушкин не сразу сошелся с товарищами. Характер у него был неровный, настроение часто менялось. Он сам вспоминал, что бывал очень разный: Порой ленив, порой упрям, Порой лукав, порою прям, Порой смирен, порой мятежен. Порой печален, молчалив, Порой сердечно говорлив... Ум, добродушие, веселость уживались в нем с насмешливостью, обидчивостью, вспыльчивостью... «Иногда неуместными шутками, неловкими колкостями сам ставил себя в затруднительное положение, не умел потом из него выйти», рассказывал о Пушкине Пущин. Многим лицеистам казалось, что бесшабашному, острому на язык Александру море по колено. И только умный, добрый Жанно Пущин, его друг сердечный, знал, как волновали, огорчали и мучили Пушкина самые незначительные размолвки с товарищами.

Пушкин был одним из самых подвижных и ловких. Свою начитанность, прекрасное знание французского языка и французской литературы, за что ему дали прозвище «француз», ценил не высоко. А вот ловкостью, уменьем прыгать, бросать мяч гордился. Ему больше нравилось его другое прозвище: «смесь обезьяны с тигром». Он писал об этих днях: В те дни, как я поэме редкой Не предпочел бы мячик меткой, Считал схоластику за вздор И прыгал в сад через забор... Когда французом называли Меня задорные друзья, Когда педанты предрекали, Что век повесой буду я...

Занятия по всем предметам вели в Лицее профессора, адъюнкты (помощники профессоров) и учителя. « Политические и нравственные науки » преподавал Александр Петрович Куницын, российскую словесность и латинский язык Николай Федорович Кошанский, историю и географию Иван Кузьмич Кайданов. Французский язык и словесность Давид Иванович де Будри, немецкий язык и словесность Фридрих Леопольд Август де Гауэншильд, математику и физику Яков Иванович Карцев. Карикатура А.Д. Илличевского « Лицейские преподаватели, ищущие милости у министра Разумовского»

Пушкин охотнее всех других классов занимался в классе Куницына, о его лекциях вспоминал всегда с восхищением и сохранил к нему неизменное уважение. На протяжении шести лет Куницын преподавал в Лицее те науки, из которых воспитанники узнавали об обязанностях человека и гражданина. Это были логика, психология, нравственность, право естественное частное, право естественное публичное, право народное, право гражданское русское, право публичное русское, право римское, финансы. « Хорошие успехи. Не прилежен. Весьма понятен (понятлив); замысловат, остроумен » так записал в ведомости об успехах Пушкина по логике профессор Куницын. Многое понял Пушкин из лекций Куницына, поэтому с таким восторгом вспоминал о нем: Куницыну дань сердца и вина! Он создал нас, он воспитал наш пламень, Поставлен им краеугольный камень, Им чистая лампада возжена...

Профессора Николая Федоровича Кошанского, который преподавал российскую словесность и латинский язык, Пушкин вспоминал не столь восторженно, хотя тот был неплохим педагогом. Занимаясь у профессора Н. Ф. Кошанского, лицеисты пользовались двумя томами его « Ручной книги древней классической словесности » ( ). В ней собраны образцы античной литературы, которые пропагандируют республиканские и демократические идеи древности. Пушкин посмеивался над старомодным вкусом профессора, но учился неплохо. В первый год учения Кошанский записал о нем: « Успехи его в латинском хороши: в русском не столько тверды, сколько блистательны ».

В мае 1814 года Кошанский тяжело заболел, и его целый год заменял молодой талантливый профессор Петербургского педагогического института Александр Иванович Галич. Он сразу полюбился Пушкину и другим лицеистам. Галич учил не по-школьному. Лекции его превращались в оживленные, шумные беседы. Читали стихи, задавали вопросы, спорили о литературе и об искусстве. Пушкин видел в Галиче не «начальника», а доброго, умного друга. Когда Галич ушел из Лицея, Пушкину не хватало его. Он звал его обратно в Царское Село: Оставь же город скучный, С друзьями съединись И с ними неразлучно В пустыне уживись. Беги, беги столицы, О Галич мой, сюда!.. И все к тебе нагрянем – И снова каждый день Стихами, прозой станем Мы гнать печали тень.

Лучшие отметки Пушкин получал по французской словесности. Французскую литературу знал он чуть ли не с пеленок и теперь охотно занимался ею у Давида Ивановича де Будри. Уже в первый год учения профессор де Будри высоко оценил воспитанника Пушкина: «Считается между первыми во французском классе. Весьма прилежен. Одарен понятливостию и проницанием».

Учителем рисования в Лицее был Сергей Гаврилович Чириков, воспитанник Академии художеств. Прекрасно образованный, с большим художественным вкусом, увлечённый своим предметом, тактичный и скромный, он пользовался всеобщей любовью. Все воспитанники научились рисовать. Александр Пушкин имел по рисованию 0, что означало – никаких успехов. Удивительно выразительная и лаконичная манера пушкинского рисунка была оценена многие годы спустя. С.Г.Чириков, гувернёр и учитель рисования Автопортрет 1824 Продавец кваса Рисунок А. Пушкина 28 июня 1813

Учителем музыки в Лицее был Теппер- де-Фергюсон. « Теппер был большой оригинал, но человек образованный и приятный, и нам очень нравились и его беседы, и его классы … Вечером он обыкновенно зазывал к себе кого-нибудь из нас, человек трёх или четырёх; пили чай, болтали, пели, музицировали, и эти простые вечера были нам чрезвычайно по вкусу ». (М.Корф)

Без большой охоты занимались лицеисты в классе профессора математических и физических наук Якова Ивановича Карцова. Человек он был образованный, неглупый, но заинтересовать воспитанников своим предметом не сумел.

«В математическом классе вызвал его раз Карцов к доске и задал алгебраическую задачу. Пушкин долго переминался с ноги на ногу и всё писал молча какие-то формулы. Карцов спросил его наконец: - Что ж вышло? Чему равняется икс? Пушкин, улыбаясь, ответил: - Нулю. - Хорошо! У вас, Пушкин, в моем классе все кончается нулем. Садитесь на свое место и пишите стихи. Впрочем, надо сказать: все профессора смотрели с благоговением на растущий талант Пушкина». (И.И.Пущин «Записки о Пушкине.)

Пушкин рассказывал о себе: «Начал я писать с 13-летнего возраста и печатать почти с того же времени». Стихи ему давались. Чем дальше, тем явственнее чувствовал он, как послушна ему рифма, как точны сравнения, как легко и естественно удается ему в стихах выражать свои мысли и чувства. «Я поэт», думал он с волнением и радостью. Это было совершенно новое, непередаваемое чувство ощущать себя поэтом, творцом, человеком, способным создавать прекрасное. Он стал серьезнее, меньше шалил. Простите, хладные науки! Простите, игры первых лет! Я изменился, я поэт, В душе моей едины звуки Переливаются, живут, В размеры сладкие бегут.

Сочинял он повсюду. «Не только в часы отдыха от учения в рекреационной зале, на прогулках, но нередко и в классах и даже в церкви ему приходили в голову разные поэтические вымыслы, и тогда лицо его то хмурилось необыкновенно, то прояснялось от улыбки, смотря по роду дум, его занимавших», вспоминал один из лицеистов С.Комовский.

Златые дни! Уроки и забавы, И чёрный стол, и бунты вечеров, И наш словарь, и плески мирной славы, И критики лицейских мудрецов! А.Пушкин

На полке за Вольтером Виргилий, Тасс с Гомером Все вместе предстоят. В час утренний досуга Я часто друг от друга Люблю их отрывать. Питомцы юных граций С Державиным потом Чувствительный Гораций Является вдвоем. И ты, певец любезный, Поэзией прелестной Сердца привлекший в плен, Ты здесь, лентяй беспечный, Мудрец простосердечный, Ванюша Лафонтен! Пушкин читал в лицейской библиотеке Вольтера, Державина, Дмитриева, пятитомное собрание лучших русских стихотворений, изданное Жуковским, и многое, многое другое...

Они стояли здесь рядышком на широких полках его «любимые творцы» писатели русские и иностранные. Они мирно уживались с толстенным словарем Гейма, французской грамматикой, написанной Будри, «Основанием всеобщей истории» Кайданова, «Ручной книгой древней классической словесности», изданной Кошанским, с другими учебными руководствами, а также с журналами иностранными и русскими. Ты здесь и Дмитров нежный, Твой вымысел любя, Нашел приют надежный С Крыловым близ тебя... Воспитанны Амуром Вержье, Парни с Грекуром Укрылись в уголок. (Не раз они выходят И сон от глаз отводят Под зимний вечерок.) Здесь Озеров с Расином, Руссо и Карамзин, С Мольером-исполином Фонвизин и Княжнин.

Газетная комната никогда не была пуста в часы, свободные от классов; читались наперерыв русские и иностранные журналы, при не- умолкаемых толках и прениях…» И.И.Пущин

«Державина видел я только однажды в жизни, но никогда того не забуду. Это было в 1815 году, на публичном экзамене в Лицее… Я прочёл мои «Воспоминания в Царском Селе», стоя в двух шагах от Державина. Я не в силах описать состояние души моей: когда дошёл я до стиха, где упоминаю имя Державина, голос мой отроческий зазвенел, а сердце забилось с упоительным восторгом… Не помню, как я кончил свое чтение; не помню, куда убежал. Державин был в восхищении: он меня требовал, хотел меня обнять... Меня искали, но не нашли». А.С.Пушкин «Воспоминания»

На другой день, уединившись в своей лицейской келье, Пушкин переписал для Державина «Воспоминания в Царском Селе». Переписывая, он заменил в конце строчку. Там, где говорилось о Жуковском: «Как наших дней певец, славянский бард дружины», написал по-другому: «Как наших дней певец, как лебедь стран Эллины». Получалось, что и эта строка, и весь конец стихотворения относились не к Жуковскому, а к Державину. Пушкину хотелось порадовать старика. А Державин еще долго не мог успокоиться. «Воспоминания в Царском Селе» он подшил в особую тетрадь вместе с программой лицейских испытаний. Приезжающим ему не уставал рассказывать, что «скоро явится свету второй Державин: это Пушкин, который еще в Лицее перещеголял всех писателей». Позднее, в романе «Евгений Онегин», Пушкин напишет об этом событии: Старик Державин нас заметил И, в гроб сходя, благословил.

Воспитанник Императорского Царскосельского Лицея Александр Пушкин в течение шестилетнего курса обучался в сем заведении и показал успехи: В Законе Божием и священной истории, в логике и нравственной философии, в праве естественном, частном и публичном, в российском гражданском и уголовном праве ХОРОШИЕ; в латинской словесности, в государственной экономии и финансах ВЕСЬМА ХОРОШИЕ; в российской и французской словесности, также в фехтовании ПРЕВОСХОДНЫЕ. Сверх того занимался историей, географией, статистикой, математикой и немецким языком. Царское Село июня 9 дня 1817 года. Пушкин – лицеист Скульптура Г.Гликмана (1949)

В те дни, когда в садах Лицея Я безмятежно расцветал, Читал охотно Апулея, А Цицерона не читал, В те дни в таинственных долинах, Весной, при кликах лебединых, Близ вод, сиявших в тишине, Являться муза стала мне. Моя студенческая келья Вдруг озарилась: муза в ней Открыла пир младых затей, Воспела детские веселья, И славу нашей старины, И сердца трепетные сны. А.С.Пушкин «Евгений Онегин» В годы учёбы в Лицее развивался поэтический талант Пушкина. Царское Село стало его поэтической родиной.

...Взглянем еще раз на царский дворец и Лицей В Екатерининском дворце царило самовластье. В Лицее витал дух свободомыслия и поэтического вдохновения. Носителем этого духа и стала поэзия юного Пушкина. Поэтому-то, как писала Анна Ахматова, «говорят: пушкинская эпоха, пушкинский Петербург... В дворцовых залах... висят его портреты и хранятся его книги, а их (царей и вельмож) бедные тени изгнаны оттуда навсегда. Про их великолепные дворцы и особняки говорят: здесь бывал Пушкин или здесь не бывал Пушкин. Все остальное никому не интересно».