В «Автобиографии» Твардовский называет эту поэму «книгой», указывая этим на ее жанровое своеобразие и свободу, и считает ее своей главной работой 50-х годов. Поэма датирована годами, но начата была еще в 1949 году и вполне закончена в 1961-м, окончательный вариант опубликован только в 1967 году. В ходе работы она в еще большей степени, чем предыдущие поэмы, не только дополнялась, но и переделывалась. Существенность изменений отражала размах изменений в жизни народа в течение этого десятилетия, изменения и в авторской позиции. Несмотря на это, поэма представляет собой целостное произведение, с сохранением ясно выраженной, хотя и богатой оттенками господствующей интонации и общей направленности и типа структуры. Некоторые отрывки поэмы печатались первоначально и как лирические стихотворения. Поэма также часто издавалась вместе с циклом стихов о Сибири, тесно связанных с ее мотивами. Непосредственным источником поэмы были впечатления от поездки поэта в Сибирь и на Дальний Восток, с чем связана форма большого «путевого дневника», хотя содержание поэмы далеко выходит за рамки путевых впечатлений. Поэма считается главным достижением Твардовского всего этого периода. Несомненно, это наиболее популярное после «Василия Теркина» произведение Твардовского. Тиражи изданий измеряются миллионами экземпляров, занимают второе место после «Василия Теркина». Литература о поэме тоже очень велика.

Долго и трудно складывалась поэма А.Т.Твардовского «За далью даль» ( ). В ней событийный сюжет ослаблен до минимума просто путевые зарисовки, впе­чатления, раздумья человека, следующего из Москвы через всю Сибирь... И все-таки поэма полна драматизма. Все острые противоречия, составляющие конфликтный узел, происходят в сознании автора, едущего на Дальний Восток. Вследствие этого «За далью даль» можно назвать поэмой размышлений. Лиро-эпический характер поэмы дает воз­можность читателю зримо представить необъятность и величие Родины:... А там еще другая даль, Что обернется далью новой. И, наконец, конечная цель поездки: Не просто край иной, далекий, А Дальний именно Восток. Волга, Урал, Сибирь, Ангара, Байкал и другие регио­ны емкие метафоры, отражающие историческую судьбу народа, с ее трудностями и ошибками. Именно поэтому размышления лирического героя так напряжены и драма­тичны. События самого узкого, частного, личного характе­ра соотнесены с историческим прошлым, полным траге­дийного накала. Неожиданная встреча на таежной станции Тайшет с другом ранней юности, незаконно репрессиро­ванным в 30-е годы и сейчас возвращающимся обратно, рождает образ-символ сложной исторической эпохи: И вспомнил я тебя, друг детства, И тех годов глухую боль.

В центральной главе «На Ангаре», связанной темой звездного будущего, поэт вспоминает еще одного друга, чья жизнь неотделимо слилась с историей, революцией, лите­ратурой, победами и ошибками и боль утраты которого до сих пор не затихает в сердце поэта: Как мне тебя недоставало, Мой друг, ушедший навсегда!.. Кто так, как ты, еще на свете До слез порадоваться мог Речам, глазам и людям этим! Зачем же голос твой умолк ? Личные воспоминания преобразуются в яркие карти­ны минувшего, связанные с драматическими обстоятельст­вами и последствиями эпохи культа личности Сталина: Так это было. Четверть века Призывом к бою и труду Звучало имя человека Со словом Родина в ряду. Мы звали станем ли лукавить? Его отцом в стране семье. Тут ни убавить, прибавить, Так это было на земле.

Не убегая от прошлого, лирический герой оценивает и отстаивает гордость человека, пережившего вместе с народом суровые годы и сопричастность к великим свер­шениям: Да, все, что с нами было, Было! А то, что есть, То с нами здесь. Уже в этих воспоминаниях рядом с величественным и скорбным прошлым, отдельными судьбами людей, друзей детства и молодости, ощущается незаурядная фигура само­го лирического героя. Масштаб его личности под стать эпическим событиям, которые он пропускает через свое сознание. На душе лирического героя дополнительное бремя он поэт. А следовательно, он несет особую ответ­ственность за все, что происходит в мире, его долг говорить правду во имя будущего, во имя потомков: Кому другому, но поэту Молчать потомки не дадут. Его к суровому ответу Особый востребует суд. Я не страшусь суда такого И, может, жду его давно, Пускай не мне еще то слово, Что емче всех, сказать дано. Мое от сердца не на ветер, Оно в готовности любой; Я жил, я был за все на свете Я отвечаю головой. Путешествие автора, в котором сливаются три образа: поэт, рассказчик (повествователь) и лирический герой, длится десять суток в настоящем времени. Но вбирает в себя два последних века страны, десятилетия героев и автора, намечаются перспективы будущего. Емкость и глобальность времени, пространственный размах, воплощенный в поэме «За далью даль», опреде­лили еще одну особенность тип попутчика лирического героя

Твардовский по складу своего дарования всегда ори­ентируется на диалог. В этой поэме такая направленность приобретает особое значение. Впервые здесь выступает читатель разноликий. Разговоры с ним насыщены кон­ трастными, то ироническими, то шутливыми, то серьезны­ми интонациями. Но в конце концов беседа с читателем достигает глубокой доверительности и откровения. Поэт дорожит его мнением и ждет от него того же. На высокой ноте расставания с другом-читателем за­вершается поэма: Конца пути мы вместе ждали, Но прохлаждаться недосуг. Итак, прощай. До новой дали. До скорой встречи, Старый друг! Завершая произведение, автор полушутливо, полуиро­нично, но весьма сурово оценивает свой труд:... не ярки краски И не заманчив общий тон, Что ни завязки, Ни развязки Ни поначалу, ни потом... В своем произведении автор сумел «встать над всем, что было раньше, не отрекаясь от самого себя, от своей природы и породы, найти новые краски и новые компози­ционные сюжеты и возможности для выражения уже со­ вершившегося факта нового видения мира» (А.Сурков).