Цветаева Марина Ивановна «Жить нужно так, чтобы душа сбылась»

Биография Марина Цветаева родилась в Москве 26 сентября 1892 года в интеллигентной семье профессора Московского университета Цветаев Ивана Владимировича и пианистки Марии Мейн. Её отец, Иван Владимирович, профессор Московского университета, известный филолог и искусствовед; стал в дальнейшем директором Румянцевского музея и основателем Музея изящных искусств. Мать, Мария Мейн (по происхождению из обрусевшей польско-немецкой семьи), была пианисткой, ученицей Николая Рубинштейна. Бабушка М. И. Цветаевой по материнской линии полька Мария Лукинична Бернацкая. Марина начала писать стихи ещё в шестилетнем возрасте, не только на русском, но и на французском и немецком языках. Огромное влияние на формирование её характера оказывала мать, которая мечтала видеть дочь музыкантом. Детские годы Цветаевой прошли в Москве и в Тарусе. Из-за болезни матери подолгу жила в Италии, Швейцарии и Германии. Начальное образование получила в Москве, в частной женской гимназии М. Т. Брюхоненко. В шестнадцать лет предприняла поездку в Париж, чтобы прослушать в Сорбонне краткий курс лекций о старофранцузской литературе.

Начало творческой деятельности В 1910 году Марина опубликовала (в типографии А. А. Левенсона) на свои собственные деньги первый сборник стихов «Вечерний альбом», в который были включены в основном её школьные работы. (Сборник посвящён памяти Марии Башкирцевой, что подчёркивает его «дневниковую» направленность). Её творчество привлекло к себе внимание знаменитых поэтов Валерия Брюсова, Максимилиана Волошина и Николая Гумилёва. Начало творческой деятельности Цветаевой связано с кругом московских символистов.

В 1911 году Цветаева познакомилась со своим будущим мужем Сергеем Эфроном; в январе 1912 года вышла за него замуж. В сентябре того же года у Марины и Сергея родилась дочь Ариадна (Аля).

Отношения с Софией Парнок В 1914 году Марина познакомилась с поэтессой и переводчицей Софией Парнок; их романтические отношения продолжались до 1916 года. Цветаева посвятила Парнок цикл стихов «Подруга». Цветаева и Парнок расстались в 1916 году; Марина вернулась к мужу Сергею Эфрону. Отношения с Парнок Цветаева охарактеризовала как «первую катастрофу в своей жизни». В 1921 году Цветаева, подводя итог, пишет: Любить только женщин (женщине) или только мужчин (мужчине), заведомо исключая обычное обратное какая жуть! А только женщин (мужчине) или только мужчин (женщине), заведомо исключая необычное родное какая скука!

Гражданская война ( ) В 1917 году Цветаева родила дочь Ирину, которая умерла от голода в приюте в Кунцево (тогда в Подмосковье) в возрасте 3 лет. Годы Гражданской войны оказались для Цветаевой очень тяжелыми. Сергей Эфрон служил в рядах Белой армии. Марина жила в Москве, в Борисоглебском переулке. В эти годы появился цикл стихов «Лебединый стан», проникнутый сочувствием к белому движению. В годах Цветаева пишет романтические пьесы; созданы поэмы «Егорушка», «Царь-девица», «На красном коне». В апреле 1920 года Цветаева познакомилась с князем Сергеем Волконским.

Отношения с князем Волконским Князь Волконский писал Цветаевой: Вы не забыли, как Вы жили? В Борисоглебском переулке. Ведь нужно же было, чтобы «Ваш» переулок носил имя «моего» уездного города! В Борисоглебском переулке, в нетопленом доме, инока без света, в голой квартире; за перегородкой Ваша маленькая Аля спала, окруженная своими рисунками, белые лебеди и Георгий Победоносец, прообразы освобождения... Печурка не топится, электричество тухнет. Лестница темная, холодная, перила донизу не доходят, и внизу предательские три ступеньки. С улицы темь и холод входят беспрепятственно, как законные хозяева... Против Вашего дома, на той стороне переулка два корявых тополя, такие несуразные, уродливые огромные карлики. Мы входим в лунный свет. Вы босиком, или почти, сандалии на босу Hoiy; в котомке у Вас ржаные сухари и рукопись стихов. На улице лошадиная падаль лежит, и из брюха ее врассыпную кидаются собаки, а сверху звезды сияют кремлевские купола под луной блестят... Во всем этом какое-то смешение быта и бытия. Как тяжел был быт, как удушливо тяжел... А помните, когда вошел к Вам грабитель и ужаснулся перед бедностью, в которой Вы живете? Вы его пригласили посидеть, говорили с ним, и он, уходя, предложил Вам взять от него денег. Пришел, чтобы взять, а перед уходом захотел дать. Его приход был быт, его уход был бытие. О сколько в вас такого, что ни отнять, ни украсть, ни реквизировать нельзя!..

Эмиграция ( ) В мае 1922 года Цветаевой разрешили уехать с дочерью Ариадной за границу к мужу, который, пережив разгром Деникина, будучи белым офицером, теперь стал студентом Пражского университета. Сначала Цветаева с дочерью недолго жила в Берлине, затем три года в предместьях Праги. В 1925 году после рождения сына Георгия семья перебралась в Париж. В Париже на Цветаеву сильно воздействовала атмосфера, сложившаяся вокруг неё из-за деятельности мужа. Большинство из созданного Цветаевой в эмиграции осталось неопубликованным. В 1928 в Париже выходит последний прижизненный сборник поэтессы «После России», включивший в себя стихотворения годов. Позднее Цветаева пишет об этом так: «Моя неудача в эмиграции в том, что я не эмигрант, что я по духу, то есть по воздуху и по размаху там, туда, оттуда…»

Никто не может вообразить бедности, в которой мы живём. Мой единственный доход от того, что я пишу. Мой муж болен и не может работать. Моя дочь зарабатывает гроши, вышивая шляпки. У меня есть сын, ему восемь лет. Мы вчетвером живём на эти деньги. Другими словами, мы медленно умираем от голода. Из воспоминаний Марины Цветаевой

Возвращение в СССР ( ) В 1939 году Цветаева вернулась в СССР вслед за мужем и дочерью, жила на даче НКВД. 27 августа была арестована дочь Ариадна, 10 октября Эфрон. 16 октября 1941 года Сергей Яковлевич был расстрелян на Лубянке (по другим данным в Орловском централе); Ариадна после пятнадцати лет заключения и ссылки реабилитирована в 1955 году. В этот период Цветаева практически не писала стихов, занимаясь переводами.

Самоубийство и тайна могилы 31 августа 1941 года покончила жизнь самоубийством (повесилась) в доме Бродельщиковых, куда вместе с сыном была определена на постой. Оставила три предсмертные записки: тем, кто будет её хоронить, «эвакуированным», Асее вам и сыну. Записка сыну: Мурлыга! Прости меня, но дальше было бы хуже. Я тяжело больна, это уже не я. Люблю тебя безумно. Пойми, что я больше не могла жить. Передай папе и Але если увидишь что любила их до последней минуты и объясни, что попала в тупик. Записка Асеевам: Дорогой Николай Николаевич! Дорогие сестры Синяковы! Умоляю вас взять Мура к себе в Чистополь просто взять его в сыновья и чтобы он учился. Я для него больше ничего не могу и только его гублю. У меня в сумке 450 р. и если постараться распродать все мои вещи. В сундучке несколько рукописных книжек стихов и пачка с оттисками прозы. Поручаю их Вам. Берегите моего дорогого Мура, он очень хрупкого здоровья. Любите как сына заслуживает. А меня простите. Не вынесла. МЦ. Не оставляйте его никогда. Была бы безумно счастлива, если бы жил у вас. Уедете увезите с собой. Не бросайте! Записка «эвакуированным»: Дорогие товарищи! Не оставьте Мура. Умоляю того из вас, кто сможет, отвезти его в Чистополь к Н. Н. Асееву. Пароходы страшные, умоляю не отправлять его одного. Помогите ему с багажом сложить и довезти. В Чистополе надеюсь на распродажу моих вещей. Я хочу, чтобы Мур жил и учился. Со мной он пропадет. Адр. Асеева на конверте. Не похороните живой! Хорошенько проверьте.

Мне нравится, что Вы больны не мной... Мне нравится, что Вы больны не мной, Мне нравится, что я больна не Вами, Что никогда тяжелый шар земной Не уплывет под нашими ногами. Мне нравится, что можно быть смешной Распущенной-и не играть словами, И не краснеть удушливой волной, Слегка соприкоснувшись рукавами. Мне нравится еще, что Вы при мне Спокойно обнимаете другую, Не прочите мне в адовом огне Гореть за то, что я не Вас целую. Что имя нежное мое, мой нежный, не Упоминаете ни днем ни ночью всуе... Что никогда в церковной тишине Не пропоют над нами: аллилуйя! Спасибо Вам и сердцем и рукой За то, что Вы меня не зная сами! Так любите: за мой ночной покой, За редкость встреч закатными часами, За наши не-гулянья под луной, За солнце не у нас на головами, За то, что Вы больны увы! не мной, За то, что я больна увы! не Вами.