Моим стихам, как драгоценным винам, настанет свой черед…

Рождение, семья ЦВЕТАЕВА Марина Ивановна родилась 26 сентября (8 октября)1892 года в МосквеЦВЕТАЕВА Марина Ивановна О дне своего рождения говорила: * * * * * Красною кистью Рябина зажглась. Падали листья, Я родилась. Спорили сотни Колоколов. День был субботний: Иоанн Богослов. Мне и доныне Хочется грызть Жаркой рябины Горькую кисть. 16 августа 1916

Моим стихам, написанным так рано, Что и не знала я, что я поэт, Сорвавшимся, как брызги из фонтана, Как искры из ракет, Ворвавшимся, как маленькие черти, В святилище, где сон и фимиам, Моим стихам о юности и смерти, Нечитанным стихам! Разбросанным в пыли по магазинам (Где их никто не брал и не берет!) Моим стихам, как драгоценным винам, Настанет свой черед. Май 1913 Коктебель Цветаева писала: «Вся моя жизнь - роман с собственной душой. Это ведь совсем неважно - с кем роман, роман может быть с мужчиной, женщиной, ребенком (у нее был роман с Алей), роман может быть с книгой... в конечном счете важно то, чтобы не было этой устрашающей пустоты! Душа не терпит пустоты, для нее - это просто гибель.» 1913 год

Родители Марины Цветаевой Цветаев Иван Владимирович и Мария Александровна Мейн Главенствующее влияние матери (музыка, природа, стихи, Германия). Более скрытое, но не менее сильное влияние отца. (Страсть к труду, отсутствие карьеризма, простота, отрешенность). Родители Цветаев Иван Мария Александровна Мейн МАМЕ В старом вальсе штраусовском впервые Мы услышали твой тихий зов, С той поры нам чужды все живые И отраден беглый бой часов. Мы, как ты, приветствуем закаты, Упиваясь близостью конца. Все, чем в лучший вечер мы богаты, Нам тобою вложено в сердца. К детским снам клонясь неутомимо, (Без тебя лишь месяц в них глядел!) Ты вела своих малюток мимо Горькой жизни, помыслов и дел. С ранних лет нам близок, кто печален, Скучен смех и чужд домашний кров... Наш корабль не в добрый миг отчален И плывет по воле всех ветров! Все бледней лазурный остров детство, Мы одни на палубе стоим. Видно грусть оставила в наследство Ты, о мама, девочкам своим!

АСЕ Мы быстры и наготове, Мы остры. В каждом жесте, в каждом взгляде, в каждом слове. Две сестры. Она, конечно, была ведьмой. Сама не одаренная, она развивалась в очень одаренной среде. Но сама она была не талантливая и даже мелочная. Она пронесла свой характер помещицы прошлого века через всю революцию. Мне ее характер нравился. Она была лукавая. От цветаевского характера унаследовала способность увлекаться влюблялась легко и тогда делалась очень щедрой. Из воспоминаний А.С. Эфрон о Валерии. Сестры Цветаевы Анастасия и Марина Сводная сестра Валерия Ивановна Цветаева 1911

Детство, юность Марины отчасти прошли в Москве, отчасти за границей: в Италии, Швейцарии, Германии, Франции. Она росла и воспитывалась под надзором бонн и гувернанток. В 16 лет закончила гимназию и уехала в Париж. В Сорбонне продолжила образование по специальности "старофранцузская литература". Домашний мир и быт ее семьи были пронизаны постоянным интересом к искусству. Ее мать, Мария Александровна, была талантливой пианисткой, восхищавшей своей игрой самого А. Рубинштейна. Отец - создатель Музея изобразительных искусств (ныне имени А. С. Пушкина). Не удивительно, что и Марина была образованнейшим человеком. С детства она была погружена в атмосферу А. Пушкина, в юности открыв для себя Гете и немецких романтиков, очень любила и прекрасно знала Державина, Некрасова, Лескова, Аксакова. Очень рано ощутила в себе некий "тайный жар", "скрытый двигатель жизни" и назвала его "любовь". На протяжении всей жизни в Цветаевой неугасимо горел душевный и творческий костер любви к дорогим "теням минувшего", к "святому ремеслу поэта", к природе, к живущим людям, к друзьям и подругам.

Осенью 1910 года 18-летняя гимназистка, дочь известного ученого, профессора Московского Императорского университета Ивана Владимировича Цветаева, отнесла в частную типографию сборник своих стихов "Вечерний альбом". В книгу вошли стихи, написанные в лет (некоторые еще раньше) Стихи из этого сборника юной Марины получили высокую оценку известных поэтов - М. Волошина и В. Брюсова. Одобрительно отозвался о книге и Н. Гумилев. "Марина Цветаева внутренне своеобразна... Эта книга, - заключал он свою рецензию, - не только милая книга девических признаний, но и книга прекрасных стихов". Хоть оценки и казались завышенными, Цветаева их вскоре оправдала.

Посвящено это стихотворение мужу Марины - Сергею Яковлевичу Эфрону. Своего будущего мужа Сергея Эфрона она узнала в коктебельском "счастливом доме" Максимилиана Волошина 27 января 1912 года было венчание Марины и Сергея и почти одновременно выход в свет их книг: "Детство" и "Волшебный фонарь" Где-то в начале совместной жизни она сказала: «Только при нем я могу жить так, как живу: совершенно свободно». Он был единственным, кто ее понял и, поняв, полюбил. Сергея не устрашила ее сложность, противоречивость, особость, непохожесть на всех других.Сергею Яковлевичу Эфрону Марина и Сергей после встречи в Коктебеле. Она много писала, вдохновленная Эфроном. Если сказать, что Марина любила мужа, значит, ничего не сказать: она его боготворила. Писала я на аспидной доске, И на листочках вееров поблеклых, И на речном, и на морском песке, Коньками по льду и кольцом на стеклах, - И на стволах, которым сотни зим... И, наконец, - чтоб было всем известно! Что ты любим, любим! любим! любим! - Расписывалась - радугой небесной.

ГЕНЕРАЛАМ ДВЕНАДЦАТОГО ГОДА Сергею Вы, чьи широкие шинели Напоминали паруса, Чьи шпоры весело звенели И голоса, И чьи глаза, как бриллианты, На сердце оставляли след, Очаровательные франты Минувших лет! Одним ожесточеньем воли Вы брали сердце и скалу, Цари на каждом бранном поле И на балу. Вас охраняла длань господня И сердце матери, вчера Малютки-мальчики, сегодня Офицера! Вам всё вершины были малы И мягок самый черствый хлеб, О, молодые генералы Своих судеб! Тридцатипятилетний генерал-майор Александр Тучков, подхватив боевое знамя, поднял в атаку Ревельский полк. Он был сражен прямым попаданием ядра. Смерть не оставила героя и после его смерти: снаряды ложились так тесно, что его тело разнесло на куски. Как поэт и личность она развивалась стремительно, и уже через какие-то год-два, прошедшие после первых наивноотрочесхих стихов, была другою. За это время перепробовала разные маски, разные голоса и темы. Успела побывать в образах грешницы, куртизанки, цыганки - все эти "примерки" оставили в ее творчестве прекрасные и яркие стихи. Через всю жизнь, через все скитания, беды и несчастья она пронесла любовь к Родине, русскому слову, к русской истории. В одном из ее стихотворений - "Генералам 1812 года" - речь идет о братьях Тучковых, участниках Бородинского сражения, двое из которых погибли в бою.

В жизни Цветаевой великий Пушкин занимал большое место Великому русскому поэту А.С.Пушкину Цветаева посвятила цикл стихотворений «Стихи к Пушкину» Поэт и царь Нет, бил барабан перед смутным полком, Когда мы вождя хоронили: То зубы царевы над мертвым певцом Почетную дробь выводили. Такой уж почет, что ближайшим друзьям – Нет места. В изглавьи, в изножьи, И справа, и слева – ручища по швам – Жандармские груди и рожи…

Марина Цветаева и поэты - современники Цветаева была знакома со многими из них; она восхищалась поэзией В. Брюсова, любила читать Маяковского, Есенина, Ахматову… Александр Блок был поэтическим кумиром Цветаевой. Она видела его дважды: во время его выступлений в Москве 9 и 14 мая 1920 г. Свое преклонение перед поэтом она пронесла через всю жизнь.

Трагично, горестно, бедственно звучат стихи, вызванные войной. Голос в защиту страдающего человека слышен в стихах Цветаевой. Бедствие народа - вот что пронзало ее душу Простите меня, мои горы! Простите меня, мои реки! Простите меня, мои нивы! Простите меня, мои травы! Мать крест надевала солдату, Мать с сыном прощалась навеки... И снова из сгорбленной хаты: "Простите меня, мои реки!" "Простите меня, мои горы!" До революции Цветаева выпустила три книги, сумев сохранить собственный голос среди пестрого многоголосья литературных школ и течений. А между тем был уже канун революции. Шла война, и ей не виделось конца. Мир корчился в неисчислимых страданиях, позоре, унижении. Жалость, боль и печаль переполнили сердце поэтессы В годы революции Цветаева вглядывалась в открывшуюся ей новь без враждебности и раздражения. Всем высоким строем своей смятенной и сумбурной души она была на стороне голодных и всегда любила демонстративно подчеркнуть это важное для нее обстоятельство: "Себя причисляю к рвани". С 1917 года для Цветаевой настает пора испытаний. Она хотела жить исключительно личной, частной жизнью, но Время неустанно вторгалось в эту жизнь, и она "не подозревала", что История диктовала "сюжеты" ее чувствам, ее творчеству. Существует мнение, что "политика была ей глубоко чужда, что она была к ней равнодушна". Это действительно почти так... Но, только почти... Конечно, Цветаева не занималась политикой, но, как незаурядная личность, она ощущала трагизм революционных событий, не принимая жестокости, насилия, убийств. Особенно, когда это касалось привычного ей круга людей и тех, кто был для нее истинно дорог и любим.

В ноябре 1917 года ее муж Сергей уехал на Дон, где формировались первые части Белой армии. Сергей был человек, безусловно, одаренный: в чем-то слабый, в чем-то - очень сильный духом. Россию он любил фанатично. И, служа в Белой армии, свято верил, что спасает Россию. Белая гвардия - путь твой высок. Черному дулу - пуля в висок. Спустя время выяснилось, что Сергея волной отступления армии Корнилова унесло в Чехию, он стал эмигрантом. Белый офицер Сергей Эфрон отныне превратился для Марины в мечту, в прекрасного "белого лебедя", героического и обреченного. Он не мог вернуться в Россию. Остались для нас строки Марины Цветаевой, обращенные к мужу: «Если бог сделает чудо и оставит Вас в живых, я буду ходить за Вами как собака»

Почти три года жила Марина в голодной красной Москве, не получая вестей от Сергея. Терпела не просто нужду, а нищету. На руках у нее остались две дочери: Ариадна - старшая, и Ирина - трех лет. Прокормиться было очень трудно, но она билась, старалась, как могла: ездила с мешочками по деревням менять вещи на сало и муку, стояла в очередях за пайковой селедкой, таскала саночки с гнилой картошкой. Однако эти поездки по деревням, попытки менять вещи на продукты всегда оканчивались не так, как бы надо, не так, как у всех... Она была слишком неумела в быту. Осенью 1919 года в самое тяжелое, голодное время Марина по совету знакомых отдала своих девочек в подмосковный приют, но вскоре забрала оттуда тяжело заболевшую Алю, а в феврале 20-го потеряла маленькую Иру, погибшую в приюте от голода и тоски. Таково было ее хождение по мукам. "Жизнь, где мы так мало можем...", -писала Цветаева. Зато сколь много она могла в своих тетрадях! Как ни удивительно, никогда еще не писала она так вдохновенно, напряженно и разнообразно. Но голос поэта резко изменился. Из ее стихов навсегда ушли прозрачность, легкость, певучая мелодика, искрящаяся жизнью и задором. Но однажды не выдержав, собирает вещи и уезжает вместе с дочерью за границуза границу

Послевоенный Берлин 1922 года называли "русским Берлином", русских там жило тогда около ста тысяч. Русские магазины, лавки, рестораны, парикмахерские, театры. Несколько газет, множество издательств: "Геликон", "Русское творчество", "Мысль", "Икар" и прочие, и прочие. В "Доме искусств" выступали поэты и писатели, приезжавшие из Советской России. Одни возвращались домой, другие остались Андрей Белый, Алексей Ремизов, Илья Эренбург, ВикторШкловский, Алексей Толстой, Владислав Ходасевич, Нина Берберова. Одиннадцать ее берлинских недель сплошь состояли из встреч и общения. Здесь началась ее эпистолярная дружба-любовь с Пастернаком... Одиннадцать недель Марина Ивановна прожила в Берлине... Загорелое лицо, подстриженная челка, быстрый и умный взгляд, дешевое платье, мужские ботинки, руки, как у цыганки, в серебряных браслетах и кольцах; шаг широкий, мало женственности. Такой запомнили Марину те, кто встречался с ней тогда.

Поддержкой для Марины Цветаевой в эмиграции был Борис Пастернак. Она очень тоскует по Родине, по России В стихотворении (1925), обращенном к Борису Пастернаку, звучат ноты непередаваемой грусти: Русской ржи от меня поклон, Ниве, где баба застится… Друг! Дожди за моим окном, Беды и блажи на сердце… Ты, в погудке дождей и бед – То ж, что Гомер в гекзаметре. Дай мне руку – на весь тот свет! Здесь – мои обе заняты. 7 мая 1925

«Я Прагу люблю первой после Москвы и не из-за «родного славянства», из-за собственного родства с нею: за ее смешанность, многодушие… Ах какую чудную повесть можно было бы написать на фоне Праги!» Уход Цветаевой в себя становится все глубже. Все трагичнее и безысходнее звучит тема НЕСОВМЕСТИМОСТИ Поэта и Мира, в котором «маятники душу рвут». Темы любви и одиночества подняты до трагических высот. Яркий пример – стихотворение «Попытка ревности». «Попытка ревности». 1 августа 1922 года М. И. Цветаева приехала в Прагу. Жизнь в деревнях, с нечастыми наездами в столицу. Полюбившиеся Цветаевой холмы, ручьи, долины … Никогда еще она так не погружалась в природу – всем существом, прозревая невидимое божественное НЕЧТО, вслушиваясь в него. Деревья, тянувшиеся ввысь, для нее – проводники в вечность … За три года и три месяца, проведенных в Чехии, Цветаева изъездила почти всю страну. Переезды помогали претворять ненавистный быт – в «бытие» - в поэзию ! В Чехии были написаны поэмы «Молодец», «Поэма Горы», «Поэма Конца», «Крысолов».

В конце 20-х годов в Париже гостил Владимир Маяковский. Марина Ивановна адресовала ему приветствие. За это ее перестали печатать в "Последних новостях", единственной газете, где до того появлялись ее стихотворения. "Если бы она приветствовала только поэта Маяковского, но она в его лице приветствует новую Россию", писала эмигрантская критика. Живя во Франции, она все больше думала о прошлом, все сильнее хотела рассказать о том, что видела, что пережила. Подспудно начал зреть замысел литературного памятника Цветаевскому роду. Первым шагом по этому пути стал маленький очерк "Башня в плюще" о немецком пансионе, в котором Марина Ивановна жила вместе с сестрой Анастасией в годах. Так начиналась автобиографическая проза Цветаевой. Семейная хроника пополнилась очерками о ее дедушке Иловайском, воспоминаниями об отце и его любимом детище и деле всей жизни Музее изящных искусств. 1 ноября 1925 года Цветаева прибыла в Париж (унылая окраина, опять изнанка!). Как и в Праге, в Париже Марину Ивановну ожидала бедность. За 11 лет эмиграции она не смогла издать ни одной книги. Семья жила случайными заработками от ее публикаций в газетах.

. Франция... Здесь Цветаева прожила тринадцать с половиной лет. Вскоре после приезда, в феврале 1926 года, в одном из парижских клубов состоялся ее литературный вечер, который принес ей триумф, известность, но и одновременно нелюбовь и зависть очень влиятельных людей. В эмиграции Цветаева не прижилась. Очень быстро выявились расхождения между нею и буржуазно-эмигрантскими кругами Все чаще и чаще ее стихи, поэмы, проза отвергались и газетами, и журналами. В 1928 году появился последний прижизненный сборник "После России", включивший в себя стихи го годов. Но ведь Цветаева писала по крайней мере еще 15 лет. "В Париже бывали дни, когда я варила суп на всю семью из того, что удалось подобрать на рынке", - вспоминала Марина Ивановна. У Сергея заработки случайные. Найти же постоянную работу невозможно - Франция охвачена безработицей. Вместе с разочарованием в эмиграции приходило понимание, что ее читатель там, на родине, что русское слово может найти отклик прежде всего в русской душе. Нищета, унижение, бесправие окружили поэта со всех сторон, и лишь с помощью нескольких друзей, помогавших ей материально, она могла сводить концы с концами.

Стихи, преодолевая все препоны, воздвигнутые на их пути сталинским режимом, текли в Россию, их везли знакомые и незнакомые, их заучивали и запоминали. Правда, приходилось читать стихи с опозданием, редко, и оседали они в столах у любителей поэзии в ожидании... когда же "моим стихам настанет свой черед...". Вернулась в Россию Марина Ивановна с сыном 18 июня 1939 года. Дочь и муж - двумя годами раньше. Вернулась в Россию Из Парижа ее с сыном не провожал никто. Еще два года будет длиться Голгофа Марины, ее расплата - за что? - непохожесть? - нетерпимость? неумение приспосабливаться к чему бы то ни было? за право быть самой собой? Расплата за любовь, земную и поэтическую, конкретную и космическую. Расплата за любовь, земную и поэтическую, конкретную и космическую. Итак, семья воссоединилась. Все вместе они жили в подмосковном поселке Болшево. Но это последнее счастье длилось недолго: в августе арестовали дочь, в октябре - мужа. Семья Цветаевой-Эфрон вернулась в Россию в жестокое время. Тех, кто приезжал из-за рубежа, или тех, кто побывал в командировке за рубежом, считали потенциальными шпионами. Марина Ивановна осталась с сыном без квартиры, без средств к существованию. "Уж коль впустили, то нужно дать хоть какой-то угол! И у дворовой собаки есть конура. Лучше бы не впускали: если так..." - это из писем, разговоров со знакомыми.

Чтобы хоть как-то зарабатывать на жизнь, Марина Ивановна занималась переводами. Осенью 1940 года Гослитиздат вознамерился издать маленький сборник ее стихов, но и он был отвергнут. В начале войны Марина Ивановна вместе с сыном эвакуировалась в составе писательской организации в Чистополь, а затем в небольшой городок Елабугу на Каме. Но в Елабуге навис ужас остаться без работы. Надеясь получить что- нибудь в Чистополе, где, в основном, находились эвакуированные московские литераторы, Марина Ивановна съездила туда, получила согласие на прописку и оставила заявление: "В Совет Литфонда. Прошу принять меня на работу в качестве судомойки в открывающуюся столовую Литфонда. 26 августа 1941 года" "... Я постепенно утрачиваю чувство реальности: меня - все меньше и меньше... Никто не видит, не знает, что я год ищу глазами -крюк... Я год примеряю смерть. Все уродливо и страшно... Я не хочу умереть. Я хочу не быть..." « Я уже с год ищу глазами крюк. Я пробую смерть… »

Цветаева писала: «Вся моя жизнь - роман с собственной душой. Это ведь совсем неважно - с кем роман... в конечном счете важно то, чтобы не было этой устрашающей пустоты! Душа не терпит пустоты, для нее - это просто гибель.» Она повесилась 31 августа 1941 года в Елабуге, в грязных сенях деревенской убогой избы, где жила со своим сыном. Свидетельство о смерти было выдано сыну 1 сентября. В графе "Род занятий умершей" написано - "эвакуированная". Сбылось! Сбылось её провидческое: «Знаю, умру на заре!»«Знаю, умру на заре!» Сыну она оставила записку: "Сын! Прости меня, но дальше было бы хуже. Пойми, что я больше не могла жить. Передай папе и Але - если увидишь- что любила их до последней минуты и объясни, что попала в тупик". Сын ничего не смог передать. Аля отбывала срок, Сергей Яковлевич будет расстрелян, сам же Георгий Эфрон погибнет на фронте.

Повезли прямо из больничного морга в казенном гробу, повезли по пыльной дороге туда вверх, в гору, где темнели сосны. Кто провожал ее в последний путь? Кто шел за гробом? Не все ли равно!.. Гроб: точка стечения всех человеческих одиночеств, одиночество последнее и крайнее... Могила затерялась. "Нет в мире виноватых", - сказал когда-то Шекспир. Но может быть, тот великий, который скажет когда-нибудь, что все виноваты, будет не менее прав. На кладбище в Елабуге есть надпись: «В этой части кладбища похоронена Марина Цветаева»

Прослеживая сегодня жизненный путь Марины Цветаевой, читая ее стихи и прозу, видишь, сколько испытаний выпало на долю этой русской интеллигентки. И хочется помочь, и не можешь. Ей, наверное, хотелось пронзительно крикнуть в самые тяжелые минуты: "Что я вам сделала, люди, если чувствую себя несчастнейшей из несчастных, самым обездоленным человеком?!" Она успела высказать «последнюю волю» за семь лет до того, как ушла из жизни: «Я бы хотела лежать на тарусском Хлыстовском кладбище … Но если это несбыточно, если не только мне там не лежать, но и кладбища того уж нет, я бы хотела, чтобы на одном из тех холмов… поставили с тарусской каменоломни камень: «Здесь хотела бы лежать МАРИНА ЦВЕТАЕВА»… Камень установили на окском откосе в Тарусе в октябре 1988 года.