О прижизненных портретах Александра Александровича Блока

Взаимоотношения Александра Блока с изобразительным искусством полны парадоксов «Шахматово. Дом и службы». Рис. А. Блока, 1890-е-годы

«Северная зима» Рис. А. Блока, 1897 г. Его графическая неумелость несомненна: в пейзажных набросках он робок и потому стремится к натуроподобию, в карикатурах нарочито инфантилен, они не более, чем схемы, подкрепляющие словесную шутку и самостоятельного значения не имеющие. Даже самый апологетичный его биограф М. А. Бекетова (сестра матери А. Блока) говорит, что рисунки племянника «не имеют художественной ценности» Его графическая неумелость несомненна: в пейзажных набросках он робок и потому стремится к натуроподобию, в карикатурах нарочито инфантилен, они не более, чем схемы, подкрепляющие словесную шутку и самостоятельного значения не имеющие. Даже самый апологетичный его биограф М. А. Бекетова (сестра матери А. Блока) говорит, что рисунки племянника «не имеют художественной ценности»

Автограф поэмы «Возмездие» с изображением отца А. Блока

Второй парадокс в резком несоответствии числа постановок пьес Блока количеству сценографической продукции, им посвященной. В театре поэту не слишком везло, если не считать мейерхольдовского «Балаганчика» у Коммиссаржевской да «Розы и Креста» Юрия Бонди в Костроме, и режиссеры здесь уступают художникам, для которых драматургия поэта была гораздо притягательнее. Спектаклей реальных мало, а нарисованных несравненно больше. Так и не были высвечены огнями рампы декорации и костюмы работы М. Добужинского, Н. Зарецкого, В. Мухиной, С. Юткевича... Между тем в русской поэзии нет, вероятно, другого такого мастера, мышление которого столь схоже с мышлением живописца. Обостренность его цветового восприятия мира, та органичность, с какой он окрашивает в самом прямом смысле свои чувства или оценки, чрезвычайно чуткая реакция на все элементы книжного и журнального оформления, вплоть до начертания шрифта, не имеют аналогов в нашей литературе. Второй парадокс в резком несоответствии числа постановок пьес Блока количеству сценографической продукции, им посвященной. В театре поэту не слишком везло, если не считать мейерхольдовского «Балаганчика» у Коммиссаржевской да «Розы и Креста» Юрия Бонди в Костроме, и режиссеры здесь уступают художникам, для которых драматургия поэта была гораздо притягательнее. Спектаклей реальных мало, а нарисованных несравненно больше. Так и не были высвечены огнями рампы декорации и костюмы работы М. Добужинского, Н. Зарецкого, В. Мухиной, С. Юткевича... Между тем в русской поэзии нет, вероятно, другого такого мастера, мышление которого столь схоже с мышлением живописца. Обостренность его цветового восприятия мира, та органичность, с какой он окрашивает в самом прямом смысле свои чувства или оценки, чрезвычайно чуткая реакция на все элементы книжного и журнального оформления, вплоть до начертания шрифта, не имеют аналогов в нашей литературе. Костюмы В. Мухиной для драмы А. Блока "Роза и Крест" Декорации Н.Н. Сапунова к спектаклю «Балаганчик»

Каким же представлялся Блок своим современникам в середине девятисотых годов? А. Блок. Рисунок неизвестного художника е-годы Государственный литературный музей, Москва

3инаида Николаевна Гиппиус: «Блок не кажется мне красивым... Лицо прямое, неподвижное, такое спокойное, точно оно из дерева или камня. Очень интересное лицо». Любовь Дмитриевна Блок: «Отсутствие напряженности, надуманности в лице приближало черты к статуарности». Дмитрий Михайлович Цензор: «... стройный, с открытым, безусым лицом, напоминающим черты античной скульптуры... с большими серыми глазами, со светлыми волосами наподобие нимба...». Максим Горький: «... нравится мне его строгое лицо и голова флорентинца эпохи Возрождения».

Елизавета Юрьевна Кузьмина-Караваева: «Очень прямой, немного надменный... лицо не современное, а будто со средневекового надгробного памятника, из камня высеченное, красивое и неподвижное». Вильгельм Александрович Зоргенфрей: «Поэт А. А. Кондратьев... сравнивал очертания лица Блока с профилями на древних монетах, изображающих диадохов преемников Александра Великого». Этот перечень отзывов может быть значительно расширен, ибо о Блоке написано бесконечное число мемуаров. Общее, что содержится почти в каждом словесном портрете: красота облика. Однако не современная и не славянская. При взгляде на Блока большинство вспоминают античность или Возрождение. Но есть одна особенность: чеканность черт лица, под которой подразумевается их застылость, обозначается чаще всего ассоциативно. «Слепок», «профиль на древних монетах», «скульптура», даже «надгробный памятник» вот слова для сравнения, приходящие в голову мемуаристам. Этот перечень отзывов может быть значительно расширен, ибо о Блоке написано бесконечное число мемуаров. Общее, что содержится почти в каждом словесном портрете: красота облика. Однако не современная и не славянская. При взгляде на Блока большинство вспоминают античность или Возрождение. Но есть одна особенность: чеканность черт лица, под которой подразумевается их застылость, обозначается чаще всего ассоциативно. «Слепок», «профиль на древних монетах», «скульптура», даже «надгробный памятник» вот слова для сравнения, приходящие в голову мемуаристам.

Завершенных прижизненных портретов Блока, исключая случайные наброски, примерно столько же, а быть может, и меньше, чем неполучившихся или задуманных, но не начатых. Он позировал многим, однако иконография его бедна по сравнению с современниками, скажем, Андреем Белым, Мейерхольдом или Шаляпиным. Корней Иванович Чуковский 1910 год И это при том, что он был, по словам К. И. Чуковского, «неотразимо, неправдоподобно красивый». Корней Иванович решительно утверждал: «Никогда ни раньше, ни потом я не видел, чтобы от какого-нибудь человека так явственно, ощутимо и зримо исходил магнетизм». Значит нужно искать скрытую причину, вызвавшую такое странное противоречие Обратимся к фактам…

До двадцати пяти лет Александра Блока не рисовали. Первым, кто хотел открыть блоковскую портретную галерею, да так и не сделал этого, был поэт Сергей Митрофанович Городецкий. Все ограничилось взаимными шаржами. Лишь в начале 1906 года первый графический портрет поэта, наконец, появился. Его сделала приятельница Блока Татьяна Николаевна Гиппиус. С Татьяной Николаевной Блок познакомился в 1903 году в доме её сестры, Зинаиды Николаевны. В год, когда рисовался портрет, Татьяна Николаевна училась живописи в петербургской Академии Художеств, была ученицей И. Репина, Ф. Рубо. Соглашаясь позировать, Блок уже был знаком с ее художническими способностями, которые, вероятно, внушали ему известные надежды. Сеансы начались в январе, в квартире Блоков... Т.Н. Гиппиус Портрет А.А. Блока, 1906 Итальянский карандаш, белила Институт русской литературы Санкт-Петербург

М. А. Бекетова так характеризовала портрет: «... в сходстве, в характере передачи было много ценного. Портрет крупный; костюм черная блуза, белый воротник гладкий, не кружевной. Окончив, Татьяна Николаевна подарила свое произведение матери поэта. Теперь он у вдовы Блока». Скромность материала (итальянский карандаш и белила) в сочетании с непретенциозностью манеры рисования производят благоприятное впечатление. Но известная приглаженность (не замечена резкая вертикальная складка, пересекавшая лоб), полнейшая отрешенность от «земного», никак не свойственная Блоку в такой крайней степени и связанная, скорее всего, с влиянием распространенного мнения об облике романтического поэта, снижает значение портрета. Портрет дает о модели лишь весьма далекое от полноты представление. В общем, это графическое изображение Александра Блока, обладающее рядом достоинств, все же не может стать для нас ни художественным, ни духовным откровением. Т.Н. Гиппиус Портрет А.А. Блока, 1925 Карандаш Литературный музей Москва

Затем по хронологии следует портрет работы Константина Андреевича Сомова, наиболее известный. Точной даты знакомства Блока с художником нет. Блок относился к художнику с неизменным пиететом и ценил его отзывы и советы. Работа над портретом шла в апреле 1907 года. Делался портрет не по инициативе Сомова, а по заказу журнала «Золотое руно». Художник рисовал поэта с охотой, а Блок с удовольствием позировал. Уже 7 мая поэт получил открытое письмо, в котором говорилось: «Дорогой Александр Александрович!...Ваш портрет уже под стеклом. Передайте Вашему фотографу, что он может его снять, когда ему будет удобно, можно у меня в мастерской, в которой портрет стоит, или я могу привезти портрет к фотографу. Назначьте сами день и час. Ваш К. Сомов». На этом история создания портрета кончается, и начинается другая, гораздо более сложная история восприятия и толкования. Константин Сомов Автопортрет г. Русский живописец и график, мастер портрета и пейзажа, иллюстратор, один из основателей общества «Мир искусства» и одноименного журнала

Сам Блок начал с одобрения. Затем возник нейтральный тон: «На днях посылаю тебе вроде подарка на рождение, пишет он матери 2 марта 1908 года, портрет Сомова». Через три дня, 5 марта, появились первые признаки разочарования: «Получила ли ты мой подарок? Мне портрет нравится, хотя тяготит меня...». Наконец, еще через неделю Блок под воздействием всеобщего ропота решительнее меняет мнение, прибегая, правда, для этого к деликатной форме: «А портрет мой все ругают самые разнообразные люди близкие и чужие. Пожалуй, и я склонен думать, что там преувеличены некоторые черты». Г. И. Чулков свидетельствует, что «... первое впечатление от него, как личности, было светлое... Портрет К. А. Сомова прекрасный сам по себе, как умное истолкование важного (я бы сказал «могильного») в Блоке, не передает вовсе иного существенно живого ритма его лица». К.А. Сомов. Портрет А.А. Блока Графический и цветной карандаш, гуашь ГТГ, Москва

Б. В. Шапошников писал: «Когда сравнивают оригинал и портрет, то сопоставляют степень соответствия индивидуальной внешней формы оригинала с этой же формой, окрашенной «идеей» художника... Портрет тем больше будет портретом, чем отчетливее мы можем восстановить оригинал до его идеизации и чем больше этот оригинал будет совпадать с образом идеизированным...». «Когда сравнивают оригинал и портрет, то сопоставляют степень соответствия индивидуальной внешней формы оригинала с этой же формой, окрашенной «идеей» художника... Портрет тем больше будет портретом, чем отчетливее мы можем восстановить оригинал до его идеизации и чем больше этот оригинал будет совпадать с образом идеизированным...». Иначе говоря, необходимо гармоническое двуединство. По только что приведенному высказыванию самого оригинала, такое двуединство в портрете Сомова было нарушено. М. А. Бекетова утверждает, что портрет работы Сомова «дает превратное представление о Блоке», что на его мать он произвел «тяжелое впечатление», так как «выражение рта и глаз неприятное и нехарактерное для Блока, освещенное художником субъективно. Вместо мягких кудрей на портрете тусклые шерстяные волосы». Автор монографии о Сомове И. Н. Пружан полагает, что родные не могли быть объективными: «Они знали поэта совсем другим живым, веселым, простым. Но его натура была противоречивой и многогранной. Человек нежной и деликатной души, обладавший исключительным богатством духовного мира, он нередко прятался за своеобразную защитную оболочку был на людях горд, замкнут, сдержан. Таким вошел Блок в сознание современников...». Таким вошел Блок в сознание современников...». Александра Андреевна Блок, мать поэта

Остается выяснить, что говорили коллеги художника по «Миру искусства». Они были неоднозначны в своих оценках. А. Н. Бенуа восхищался портретом. А. Я. Головин считал, что «внешность Блока хорошо передана... он похож, но «подсахарен»... Блок был мужественнее. Сомов сделал его женственным и слабоватым» М. В. Добужинский, обычно благожелательный, на этот раз резковат: «Он был более красив, чем на довольно мертвенном портрете Сомова». Н. П. Лапшина: «Сомов в своем портрете возвел в абсолют... мертвенность черт и тем лишил образ Блока той многогранности, духовного богатства, которые составляли сущность его личности... Реальный Блок «выламывается» из очерченной Сомовым схемы. Черты душевного холода, усталости, скептицизма привнесены художником в этот портрет... Будто глубокая трещина разделяет две половины его натуры. Глубокая серьезность в отношении к творчеству и разъедающий скепсис, пристальный интерес к действительности и усталое равнодушие все это парадоксально совмещается в Сомове». А.Н. Бенуа. Портрет работы Леона Бакста год Портрет А.Я. Головина Осип Браз. Портрет М.В. Добужинского

Наиболее значимым нам представляется заявление человека, очень хорошо знавшего Блока, человека, которому нельзя не верить, К. И. Чуковского: «Мне часто приходилось слышать и читать, что лицо у Блока неподвижное. Многим оно казалось окаменелым, похожим на маску, но я, вглядываясь в него изо дня в день, не мог не заметить, что напротив, оно всегда было в сильном, но еле уловимом движении. Что-то вечно зыбилось и дрожало возле рта, под глазами, и всеми порами как бы втягивало в себя впечатления. Его спокойствие было лишь кажущимся. Тому, кто долго и любовно всматривался в это лицо, становилось ясно, что это лицо человека чрезмерно, небывало впечатлительного, переживающего каждое впечатление, как боль или радость». Корней Иванович Чуковский 1910 г.

Однажды поэта попытался запечатлеть А. Н. Бенуа. Зарисовка, хранящаяся в Русском музее, сделана на одном из петербургских литературных вечеров осенью 1907 года. Художник трижды начинал рисовать Блока и дважды стирал нарисованное. Портрет никак не выходил. Он и в третий раз получился не очень точным. Конечно, сам факт, что это единственное прижизненное изображение Блока на эстраде, интересен, но и только. Единственный прижизненный живописный портрет А.А. Блока выполнен Иваном Кирилловичем Пархоменко (русский советский художник, автор уникальной портретной галереи писателей России, насчитывавшей свыше 90 полотен) в 1910 году. Портрет, обладая известным сходством с оригиналом, сильно приглажен. Его нельзя счесть серьезной попыткой раскрытия свойств личности поэта. И.К. Пархоменко Портрет Александра Блока. 1910

После этого, до весны 1912 года, никто из художников, окружавших Блока, друживших с ним или же восхищавшихся им издали, не предлагали писать его портрет. 9 декабря 1912 года, как записал Блок в дневнике, «приходил художник рисовал меня очень плохо (для «Новой студии» журнальчика)». Речь шла о Г. Маркове, специализировавшемся на быстрой журнальной графике. Портрет был воспроизведен с обычной оперативностью в том же декабре, в первом номере «Новой студии». Поэт на нем узнаваем, но не более того. Между самодовольным упитанным мужчиной, изображенным моменталистом, и Александром Блоком, каким он предстает перед нами даже на фотографиях, лежит пропасть. Г. Марков Портрет А. Блока. 1912

Следующая попытка была предпринята в 1914 году хорошо знакомым Блоку Б. М. Кустодиевым. Борис Михайлович задумал исполнить скульптурный портрет поэта. Начиная с 25 февраля 1914 года памятная книжка Блока пестрит до восьмого мая сообщениями подобного рода: «Вечером к Кустодиеву. 3 1/2 часа позировал стоя, и не устал. Вымазался пластилином», «У Кустодиевадо полуночи».... Последний раз о скульптурной эпопее говорится в письме к матери от 17 мая: «С Кустодиевым простились до осени». Поясняя это, М. А. Бекетова указывает, что художник «начатый им бюст Блока... потерял». Возникают два предположения. Одно заключается в том, что работа была не завершена. Второе, не подкрепленное фактическими аргументами, сводится к мысли о неуспехе, постигшем художника, охладевшего поэтому к труду, на который было потрачено изрядное время. Представляется более вероятным уничтожение неоконченной скульптуры автором. Борис Михайлович Кустодиев 1914 год

Больше Александр Александрович Блок никогда никому специально не позировал. Те немногие портреты-наброски, что были сделаны до его смерти, например, несколько шаржированный рисунок Мстислава Валериановича Добужинского, создавались буквально на ходу. 19 ноября 1918 года А. Блок записал в дневнике: «Мы с Любой пошли в «Привал комедиантов» слушать Луначарского... Кругликова рисовала меня». Силуэт этот, изящный, как все, что делала художница, приятен глазу, но о Блоке уже в силу самого жанра рассказывает не слишком много. Поэт написал на обороте этого рисунка: «По-моему, непохоже, а если похоже, то очень печально». А.А. Блок Рисунок М.В. Добужинский Елизавета Сергеевна Кругликова художница, график, мастер гравюры и силуэта Силуэт А.А. Блока Рис. Е.С. Кругликовой

Предпоследняя работа в этом бедном иконографическом списке, два карандашных наброска профильного портрета Блока, принадлежащих его давнему знакомому художнику Петру Ивановичу Нерадовскому. Это опять рисование мимоходом, в Доме искусств, вероятнее всего, на одном из многочисленных собраний или вечеров 1920 года. Профильный портрет А. Блока П.И. Нерадовский И.Э. Грабарь Портрет художника П.И. Нерадовского Этот портрет демонстрирует разительную перемену в облике Блока. Уже в дневнике 1913 года можно найти неожиданную для тридцатитрехлетнего, еще полного сил человека печальную запись: «Лицо мое старится скоро». Это никак не было кокетством, вообще не свойственным Блоку, хотя нервность и способствовала некоторому преувеличению происходящего с ним.

«В 1920 году, пишет Н. Г. Чулкова, я видела Блока в последний раз в Москве... Блок показался мне тогда таким поблекшим и старым. Вместо кудрей жидкие, прилизанные волосы. Лицо темное, в морщинах. Глаза тусклые». Двоюродный брат Г. П. Блок (1920): «Огромная перемена произошла в его наружности за двенадцать лет. От былой «картинности» не осталось и следа... Первое мое впечатление определялось одним словом: опаленный...». Литературовед П. Н. Медведев (февраль 1920): «Как сильно изменился его внешний облик... Поредели волосы, пробивается седина; еще больше похудел, как будто высох; испепеленное лицо; куда-то вглубь ушли глаза...» Современники видели его в те же годы и почти прежним. В. А. Зоргенфрей: «.. выходя из «фокуса» своего, менял он наружность, как никто. Древнее становилось лицо, глуше его окраска; удлинялся, казалось, нос и выделялись неожиданно крупные уши; и опять, в светлый миг, стремительно молодел он...» 1915 год 1920 год Фотограф С.М. Алянский

Однако тенденция, легко прослеживаемая, грустна. И не должен поэтому удивлять последний, насколько известно, прижизненный портрет Александра Блока опять-таки графический, сделанный Николаем Владимировичем Синезубовым карандашом в 1920 году, но где именно не установлено. Автопортрет Н.В. Синезубова Н.В. Синезубов Портрет А.А. Блока Карандаш Литературный музей, Москва Штрихи положены так, что осунувшееся лицо как бы выпятило скулы, придав им даже слегка монголоидный характер. Приспущенные набрякшие веки лишают это и в самом деле «опаленное» лицо живого взгляда. Словом, почти все детали, уловленные теми, кто видел Блока в эти годы, переданы и художником. Портрет может вызвать резкое эмоциональное неприятие. Но куда уйти от того, что было?

Не стал ли сомовский портрет предостережением другим художникам? Не спрашивали ли художники сами себя, поддастся ли кисти блоковская противоречивость, уже обманувшая столь опытный карандаш? Причина скудости и односторонности блоковской иконографии: прежде всего во всех портретах происходит подмена прекрасного лица поэта жреческой маской по психологической ли нечуткости, или по другим обстоятельствам. Не нашла графического выражения та множественность состояний и чувств, которые Блок тщательно прятал от окружающих и обнаружение и передача которых в рисунке требовали, быть может, и неисполнимого. «Идеизация» во всех случаях подавила оригинал. Замечательные графические достоинства множества рисунков и портретов А. Блока со всей их тонкой игрой цвета не могут поколебать это очевидное обстоятельство Можно согласиться с В. А. Зоргенфреем, говорившим о поэте, что его «портреты и фотографические снимки не удовлетворят потомков, как нас не удовлетворяют изображения Пушкина». Почему же так часты были неудачи у художников, замышлявших рисовать и рисовавших Блока? Почему вообще поэта редко просили служить моделью и он так и не услышал предложений ни от кого из крупных мастеров эпохи или же предложения их оказывались нереализованными?

Резюмировать сказанное и показанное можно, наверное, следующим образом. Да, рядом с великим поэтом, чье творчество как бы завершает XIX столетие и в то же время начинает век ХХ, к сожалению, не оказалось конгениального ему живописца, такого же мастера и мыслителя, какими были Василий Перов или Иван Крамской. Однако ускользающий, не дающийся художникам облик поэта, «ряд волшебных изменений» лица его мы, потомки, увидеть все-таки можем, выстроив галерею из, пусть и малоудачных, прижизненных портретов и вполне удавшихся, а в иных случаях и высокохудожественных фотографий, коих сделано было при жизни Блока немало. Благодаря этим фотоснимкам иконография Блока оказывается весьма обширной и, пожалуй, вполне удовлетворительной. А живописный портрет… Что ж, ведь не зря Александр Блок – первый поэт двадцатого века – столетия фотографии и кинематографа. По материалам исследовательского очерка: Долинский, М. Оригинал и портретисты. О прижизненных портретах А.А. Блока / М. Долинский // Панорама искусств. – М.: Советский художник», – С © Альманах «День за днём. Наука, культура, образование»

Петербург, конец 1885 года Фотограф - Э. Вестли и К. Петербург, 1898 год. Фотограф - Е. Мрозовская

Петербург, январь 1903 года Фотограф - Д.С. Здобнов Петербург, 1907 год Фотограф - Д.С. Здобнов

Петроград, 25 апреля 1921 года Фотограф - М.С. Наппельбаум Петербург, 1907 год Фотограф - Д.С. Здобнов

О прижизненных портретах Александра Александровича Блока