Томас Транстрёмер Нобелевский лауреат 2011 года, шведский поэт.

Из биографии. Томас (Тумас) Транстрёмер (швед. Tomas Tranströmer; род. 15 апреля 1931 в Стокгольме) крупнейший шведский поэт XX века. Транстрёмер рассматривается, наравне с Эмануэлем Сведенборгом, Августом Стриндбергом и Ингмаром Бергманом, не только шведами, но и всей современной мировой культурой как один из тех, кто составляет так называемое лицо национального шведского мировосприятия во всеобщем мировом и интернациональном целом, то есть выходящем за рамки узко-национального.

По основной профессии врач- психолог; работал в этом качестве сначала в тюрьме для несовершеннолетних, позже с лицами, получившими тяжкие (порой неизлечимые) увечья на рабочих местах. По основной профессии врач- психолог; работал в этом качестве сначала в тюрьме для несовершеннолетних, позже с лицами, получившими тяжкие (порой неизлечимые) увечья на рабочих местах.

Профессиональный пианист. После тяжёлого инсульта в начале 1990-х, из-за которого у него отнялась правая часть тела, речь и способность владеть пером, научился писать левой рукой и даже стал исполнять музыку для «левой руки» на фортепиано, зачастую написанную специально для него современными западными композиторами.

Транстрёмер лауреат всех основных (кроме Нобелевской) премий, присуждаемых скандинавами. В частности, самой престижной Поэтической Премии Издательства Бонниер (Albert Bonniers Förlag) за 1983 г. В 1981 г. он получил и самую престижную европейскую поэтическую Премию Петрарки, присуждаемую немцами. Транстрёмер автор 12 книг стихов и прозы (последнюю тоже можно отнести к разряду поэтической; в связи с ней, а также с жанром автобиографии, в котором эта проза написана, «Воспоминания видят меня» (Minnena ser mig), 1993, можно вспомнить, например, «Шум времени» Мандельштама). Стихи Транстрёмера удивительно сбалансированы по отношению к той необычайно густой метафорике, которая всегда как бы «хочет» нарушить этот баланс. (Здесь нужно отметить, что Транстрёмер, до своих собственных поэтических публикаций, стал известен как переводчик на шведский поэзии некоторых французских сюрреалистов; например, А. Бретона). Баланс этот достигается за счет четкой метрической структуры (подчеркнуто традиционной метрики) и «визуально» традиционной схемы стиха (катрены, дистихи, и т. д.). Именно этот баланс между почти неуёмно-барочной, вечно динамичной метафорикой стиха и абсолютным контролем над его формой, стремящейся к точности, даже лаконичности и создает ощущение, с одной стороны, постоянного напряжения, конфликта, а, с другой, уже как бы и достигнутого спокойствия, взвешенности, отстраненности, тишины, в которые и приходит «чудо» («чудо» это именно то, что «должно быть», а не «может случиться» очень важная концепция, или даже философская категория, в поэзии Транстрёмера).

На русский язык Транстрёмера переводили несколько раз: нерифмованным стихом (А. Афиногенова, Т. Бек, Ю. Гурман, А. Прокопьев) и рифмованным (И. Кутик). О последнем подходе (о переводе нерифмованного стиха Транстрёмера рифмованным по-русски) много дискутировали как в России, так и в Швеции (в частности, публично поддержавший этот подход Кутика Иосиф Бродский), хотя рифмованные версии И. Кутика были заранее авторизованы самим автором именно как подход к его стихам, которые не являются верлибрами, а строфы и движение стиха сохраняют у Транстрёмера конвенциональность традиционной, рифмованной поэзии.

ГОГОЛЬ Шуба холодная, негустая, как голодная волчья стая. В лице – белизна. Листая свои страницы, он слышит из чащ протяжный вой ошибок, фантомный смешок потери. И сердце лопается, как бумажный обруч, когда в него прыгают эти звери. Закат по стране продвигается, как лиса, задевая хвостом траву и не бередя лица. Небо гремит копытами, тень от брички бросая на желтые окна (возьмем в кавычки) имения моего отца. СПб упирается в меридиан (ты видел башню недоупавшую?) вымиранья, и во льду кварталов последний из горожан фланирует, как пиранья. А он изнурен постом и стадным смехом. Но смех расплылся над кромкой лесной. Трухлявы столпы человечества. Как лоснится Млечный Путь душ, как белый сверкает мех! Так взойди в свою огненную колесницу и вон из этой державы!

ВЕРМЕЕР Крыши у мира нет. Есть – стена, сделай шаг – и начинается шум, таверна со смехом и руганью, бой часов и битье по зубам, свояк с поехавшей крышей, пред коим дрожат безмерно. Дикий взрыв и топот опоздавших спасателей. Корабли, надутые ветром и важностью. Деньги, стремящиеся в основе своей не к тем людям. Претензии, что легли на претензии. Тюльпаны в поту от предчувствий соцветной крови. С этого места, сквозь стену – прямехонько в мастерскую, в мгновенье, живущее дальше само собой. "Урок музыки" и (я рискую ошибиться) "Женщина в голубом, читающая письмо" – она на восьмом месяце, у нее два сердца, но вера одна. Позади нее карта какой-то Terra Incognita... Дыхание замирает... Неизвестная голубая драпировка сливается с креслами. Золотые гвозди врываются в комнату, застывая в воздухе, как не забитые, а – влитые.

Уши заложены от глубины и высоты одновременно. Это – давленье на стену с другой ее стороны. Оно заставляет явленья парить. А стены делают кисть устойчивей. Наличие же стены рано иль поздно толкает на прохождение сквозь... Это – нужно, хоть после – нужна аптека... Мир – один, ну а стен... Стена есть, по сути, часть человека, ибо знает он или не знает, а это – ген взрослых... Лишь для детей не существует стен. Где кончаются стены, там начинается небо. Как молитва стен пустоте. И та лицо обращает и шепчет нам: "Я – открыта. Я – не пуста".

СОН БАЛАКИРЕВА Черный рояль, глянцево-черный паук, дрожит в паутине, сплетаемой тут же. Звук в зал долетает из некой дали, где камни не тяжелее росы. А в зале Балакирев спит под музыку. И снится Милию сон про царские дрожки. Миля за милею по мостовой булыжной их тащат кони в нечто черное, каркающее по-вороньи. Он в них сидит и встречается взглядом с собой же, бегущим с коляской рядом. Он-то знает, что путь был долгим. Его часы показывают годы, а не часы. Там плуг лежал в поле, его разрыв, и плуг был мертвою птицей. Там был залив с кораблем, почти что затертым льдами, темная палуба, люди толпятся там, и дрожки буксуют, скользят ободья, будто месят шелк, и корабль-то вроде

как военный. Написано: "Севастополь". Он поднимается на борт. Навстречу матрос, как тополь: "Гибели ты избежишь, если сможешь сыграть на этом", – и показывает на инструмент, похожий по всем приметам на трубу или фонограф, или же на запчасть неизвестной машины. Есть, от чего запасть. В столбняке от страха, он понимает: это то, что ход обеспечивает у корвета. Он оборачивается к матросу, который ближе к нему, и умоляет того: "Смотри же, перекрестись, как я, перекрестись, не стой!" Матрос смотрит сквозь него, как слепой, руки – раскинуты, голова – как спущенный шар. Поза – прибитого к воздуху. Тут удар барабана. Еще один. Аплодисменты! Сон обрывается. Балакирев вознесен тысячей крыльев, гремящих в набитом зале. Он видит, как музыкант покидает рояль, и врываются звуки с улицы, куда уже бросили дрожжи. И дрожки во мраке тают секундой позже.

Замешательство во время игры в футбол: мяч перелетел через стену. * * * Они шумят пугают время, чтоб оно шло быстрее. * * * Жизнь с опиской красота здесь картинки на татуировках. * * * Пойманный беглец опорожняет карманы, полные лисичек. * * * Шум работ, игла сторожевой башни удивляют лес * * * Решетка поднята входим во внутренний двор, в иное время года. * * * Лампа освещает стену, мошки видят пятно нереального света. * * * Ночью проезжает грузовик, сны узников дрожат. * * * Выпив молока, парень засыпает, камера каменная мать.

Москва. 6 октября. INTERFAX.RU – Нобелевским лауреатом по литературе в 2011 г. cтал 79-летний шведский писатель и поэт Томас Транстремер. В комитете пояснили, что решили наградить Транстремера за то, что "созданные им компактные и полупрозрачные образы дают нам новое видение реальности".

«Hello dear Sasha ! Yes I heard about it on the radio. They always broadcast directly from the announcement by the secretary of the Swedish Academy ! We have been waiting so long for this in Sweden and people are very happy about it…» Из письма Ивонн Стенберг, моей подруги из Швеции :