Владимир Высоцкий 25 января 1938 – – 25 июля 1980

тишина… воспоминания…

Москва

Знать бы мне, кто так долго мурыжил, Отыгрался бы на подлеце! Но родился, и жил я, и выжил, - Дом на Первой Мещанской – в конце. Там за стеной, за стеночкою, За перегородочкой Соседушка с соседочкою Баловались водочкой. Все жили вровень, скромно так, - Система коридорная, На тридцать восемь комнаток – Всего одна уборная. Здесь на зуб зуб не попадал, Не грела телогреечка, Здесь я доподлинно узнал, Почем она - копеечка.

Одна из первых фотографий Весна 1938 года

С отцом Семеном Высоцким и его женой Евгенией 1947 год

Немецкий город Оберсвальд

Москва

Четверокласснику Володе часто попадало от воспитателей пионерского лагеря 1950 год

Для родственников это стало неожиданностью…

«Не волнуйтесь – я не уехал, И не надейтесь – я не уеду.»

Злые бесы…

Он не был человеком стаи… Он был чистым и искренним…..

Охота на волков Рвусь из сил – и из всех сухожилий, Но сегодня – опять как вчера: Обложили меня, обложили – Гонят весело на номера! Из-за елей хлопочут двустволки – Там охотники прячутся в тень, – На снегу кувыркаются волки, Превратившись в живую мишень. Идет охота на волков, идет охота – На серых хищников, матерых и щенков! Кричат загонщики, и лают псы до рвоты, Кровь на снегу – и пятна красные флажков. Не на равных играют с волками Егеря – но не дрогнет рука, – Оградив нам свободу флажками, Бьют уверенно, наверняка. Волк не может нарушить традиций, – Видно, в детстве – слепые щенки – Мы, волчата, сосали волчицу И всосали: нельзя за флажки! И вот – охота на волков, идет охота, – На серых хищников, матерых и щенков! Кричат загонщики, и лают псы до рвоты, Кровь на снегу – и пятна красные флажков. Наши ноги и челюсти быстры, – Почему же, вожак, – дай ответ – Мы затравленно мчимся на выстрел И не пробуем – через запрет?! Волк не может, не должен иначе. Вот кончается время мое: Тот, которому я предназначен, Улыбнулся – и поднял ружье. Идет охота на волков, идет охота – На серых хищников, матерых и щенков! Кричат загонщики, и лают псы до рвоты, Кровь на снегу – и пятна красные флажков. Я из повиновения вышел – За флажки, – жажда жизни сильней! Только сзади я радостно слышал Удивленные крики людей. Рвусь из сил – и из всех сухожилий, Но сегодня не так как вчера: Обложили меня, обложили – Но остались ни с чем егеря! Идет охота на волков, идет охота – На серых хищников, матерых и щенков! Кричат загонщики, и лают псы до рвоты, Кровь на снегу – и пятна красные флажков.

Словно бритва рассвет полоснул по глазам, Отворились курки, как волшебный сезам, Появились стрелки, на помине легки, – И взлетели стрекозы с протухшей реки, И потекла пошла – в две руки, в две руки! Вы легли на живот и убрали клыки. Даже тот, даже тот, кто нырял под флажки, Чуял волчие ямы подушками лап; Тот, кого даже пуля догнать не могла б, – Тоже в страхе взопрел и прилег – и ослаб. Чтобы жизнь улыбалась волкам – не слыхал, – Зря мы любим ее, однолюбы. Вот у смерти – красивый широкий оскал И здоровые, крепкие зубы. Конец «Охоты на волков», или охота с вертолетов Улыбнемся же волчьей ухмылкой врагу – Псам еще не намылены холки! Но – на татуированном кровью снегу Наша роспись: мы больше не волки! Мы ползли, по-собачьи хвосты подобрав, К небесам удивленные морды задрав: Либо с неба возмездье на нас пролилось, Либо света конец – и в мозгах перекос, – Только били нас в рост из железных стрекоз. Кровью вымокли мы под свинцовым дождем – И смирились, решив: все равно не уйдем! Животами горячими плавали снег. Эту бойню затеял не Бог – человек: Улетающим – влет, убегающим – в бег… Свора псов, ты со стаей моей не вяжись, В равной сваре – за нами удача. Волки мы – хороша наша волчая жизнь, Вы собаки – и смерть вам собачья! Улыбнемся же волчьей ухмылкой врагу Чтобы в корне пресечь кривотолки! Но – на татуированном кровью снегу Наша роспись: мы больше не волки! К лесу – там хоть немногих из вас сберегу! К лесу, волки, – труднее убить на бегу! Уносите же ноги, спасайте щенков! Я мечусь на глазах полупьяных стрелков И скликаю заблудшие души волков. Те, кто жив, затаились на том берегу. Что могу я один? Ничего не могу! Отказали глаза, притупилось чутье… Где вы, волки, былое лесное зверье, Где же ты, желтоглазое племя мое?! … Я живу, но теперь окружают меня Звери, волчьих не знавшие кличей, – Это псы, отдаленная наша родня, Мы их раньше считали добычей. Улыбаюсь я волчьей ухмылкой врагу – Обнажаю гнилые осколки. Но – на татуированном кровью снегу Тает роспись: мы больше не волки!

Чеширский Кот Прошу запомнить многих, кто теперь со мной знаком: Чеширский Кот – совсем не тот, что чешет языком; И вовсе не Чеширский он от слова «чешуя», А просто он – волшебный кот, – примерно как и я. Чем шире рот, тем чеширей кот, Хотя обычные коты имеют древний род, – Но Чеширский Кот – совсем не тот: Его нельзя считать за домашний скот! Улыбчивы, мурлывчивы, со многими на ты И дружески отзывчивы чеширские коты, – И у других улыбка, но – такая, да не та!.. Ну так чешите за ухом Чеширского Кота!