Евгений Гущин «Разглядываю слайды, и «щемящее чувство дороги» наплывает в душу. Мысленно переношусь в любимые места. Глядя в эти небольшие цветные оконца подумалось: ведь каждый из слайдов – молчаливый рассказ. И захотелось, чтобы слайды заговорили…»

«Стоял конец октября. Снег еще не лег, лишь заморозки прибили высокие травы, устелили ими остывающую землю, проторили дорожку припозднившейся зиме, да и отступили до времени, чтобы потом навалиться разом и осесть до весны». Из повести «Облава», 1978 г.

«И когда Светозар Иванович увидел альпийские маки, хрупкие цветы на тонких ворсистых стеблях, он наклонился, рассмотрел цветок, а сорвать рука не поднялась. Пусть цветет, недолго ему красоваться. Весна лишь поднялась на гольцы, а скоро дунут холодные ветры, выбелят снегом высокую землю. И шел, стараясь не наступать на цветы, чтоб не осталась недобрая память о человеке». Из повести «Храм спасения», 1985 г.

«Затухал тихий и морозный декабрьский день. Холодное солнце красной ледышкой сияло на краю неба, медленно сползая к безлесой в черных точках пеньков, будто небрежно побритой сопке… Кругом тихо и спокойно, даже как-то умиротворенно. Казалось, сама Природа задумалась: что с ней станется дальше? С этими древними горами, с тайгой, с землей и воздухом. Да и с людьми тоже». Из рассказа «Орешки», 1989 г.

«С неожиданной теплотой вдруг подумалось о своей избушке. В тяжелые времена она дала мне кров и тепло, я сроднился с ней и уже люблю её. Как же покину в середине сезона? Оставлю брошенной, пустой и выстывшей? Хватит ли совести отплатить за приют черной неблагодарностью? Нет и нет. Человек должен отвечать добром на добро, откуда бы оно не исходило, иначе задичает его душа». Из повести «Пришедшая из тьмы», 1994 г.

«Стояла та пора позднего сентября, когда в природе было уже много от осени, но и от лета еще оставались какие-то следы. Березник почти весь пожелтел, лист опадал, по окраинам колок просвечивал застывшим дымом. Только кое-где на старых корявых деревьях запоздало зеленели отдельные ветви. Но они выглядели тут случайными, на них Ивану почему-то грустно было смотреть. Пахло прелью и близким снегом». Из рассказа «Красные лисы», 1976 г.

«Пошел кромкой кедрача, выискивая беличьи переходы, и вдруг совсем неподалеку услышал рабочую полайку Дымка. Лаял кобелек не как на белку, с неохотой, а очень даже азартно, словно на соболя. Осторожно подобрался к месту и увидел на вершине крупнейшего глухаря, который, наклоняя краснобровую голову то на один бок, то на другой, разглядывал лающую собаку и, вроде бы, дразнил её своей полной недосягаемостью». Из повести «Небесное созданье», 2005 г.

«Вокруг висела белая мгла. Деревья дремали в седой изморози, нарядные, как на новогодней открытке. За ними, на полянке, из густой молочной белизны едва вырисовывались очертания кустов жимолости, а дальше - и тайга на склонах, и горные хребты, и само небо – окутаны плотным, всепоглощающем туманом, словно ушли в небытие. Природа затаилась в глубоком оцепенении и тишине, будто задумалась о себе». Из повести «Небесное созданье», 2005 г.

«Выжидая, Асабин смотрел в траву, боясь неловким движением спугнуть зверька. И тут, из-за гнилой колодины высунулась соболиная мордочка. Блестящие быстрые глазки с любопытством уставились на людей. - Иди к нам ближе, - ласково позвал Толик. – Дай на тебя полюбоваться. Мы тебя не тронем». Из повести «Храм спасения», 1985 г.

«Вожак довершил свою песню, вытянув её конечную нить, казалось, до самой луны. И когда там, в мглистой высоте истаял истончившийся звук, прямо и выжидательно уставился на человека, сомкнув пасть. Зверь ждал отклика. - Ладно, ребята… виноватый я, - заговорил Богдан негромким, скорбным голосом. – Не держите зла. – Опустил покорную голову, вздохнул, винясь и перед зверями и перед самим собой». Из романа «Ведьмин круг», 1971 г.

«Тьма развеялась. Впереди мягко светилось озерко. Зябко проступали темные затаившиеся скалы берега. Пахнуло свежестью. - Красиво? – спросила она задумчиво и, выпустив руку Ивана, зашуршала прибрежным песком. - Очень, - прошептал он тихо». Из рассказа «Лесосека».

«Утро было морозное и ясное, воздух загустел, обжигал горло. Я пошел в гору нижней поляной. Любовался открывающимися пейзажами. Жаль, рисовать не умею. Награди меня господь художническим талантом, какие бы картины написал! Сколько вокруг чистоты, света и нежнейших оттенков природных красок – не перестаю удивляться». Из повести «Пришедшая из тьмы», 1994 г.

«Кончается ноябрь, а южные склоны гор кое-где стыдливо голые, увядшие травы не прикрыты снегами, да и в низах еще не намело зимних сугробов. Неуютно и сиротливо в тайге без теплого одеяла. Зябко птице и зверю по берлогам, норам, гнездовьям и лункам. Все ждут снежной переновы, как спасения». Из повести «Небесное созданье», 2005 г.

«- Боже, какая красота кругом… - зашептала восхищенно. – Кедры такие огромные, прямо великаны. Они будто дремлют. Снежинки на них переливаются всеми цветами. Даже не верится, что такое чудо есть на свете. Глаза Алены повлажнели, она часто заморгала. – И ведь всего этого я могла уже не увидеть…» Из повести «Небесное созданье», 2005 г.

«Весна, правда, стояла еще ранняя, даже маральник на скалах только-только набирал цвет, но у него в Коксе, на полянке перед домом, среди редкой, едва пробивающейся травки и прелых листьев уже распускали свои стрельчатые лепестки фиолетовые кандыки – первые таежные цветы. Как бы кстати был сейчас такой букетик!» Из повести «Храм спасения», 1985 г.

«Как далеко отсюда видно, будто зрения прибавилось! За первой грядой гор шли другие горы, размытые расстоянием, за ними слабыми контурами угадывались еще. Это сколько же десятков километров до них! А Озеро внизу до чего же красиво! И только здесь чувствуешь как огромен мир, как далеко уходит горизонт. И еще - ощущение пустынности. Первозданность не тронутая человеком». Из повести «Храм спасения», 1985 г.

«Наряжать елку – нужды не было. Над избушкой высятся прогонистые пихты, густо увешанные бледно-зелеными нитями бородульника, и темные лапы пихт серебрятся щедрой изморозью – залюбуешься. Мы, обитатели прокопченной избушки, лишенные всех удобств и благ цивилизации, можем гордиться: не каждому дано видеть такую красоту». Из повести «Пришедшая из тьмы», 1994 г.

«- Озеро! – крикнул кто-то. Оно было здесь еще не широкое, это таежное Озеро, но постепенно берега его раздвигались, водная равнина уходила по ущелью далеко-далеко. И, глядя вдаль, за мысы, размытые синеватой дымкой, можно было предположить, что и там, за контурами мысов, продолжается зыбкая озерная плоть, которая вольно легла до самых белых хребтов, розовато светящихся на горизонте». Из повести «Храм спасения», 1985 г.

«Асабин остановился, оглядывая незнакомый ему мир. Кругом ни кустика, ни деревца. Все это осталось внизу, а впереди – хаотическое нагромождение камней, тронутых, как ржавчиной, рыжеватым лишайником. Перед ним с севера на юг тянулись острые зубцы гор, розовеющие снегами. Эта горная гряда и была естественной границей заповедника». Из повести «Храм спасения», 1985 г.

«Взгляните на фотографию. Это зимний снимок Телецкого озера, которое на языке алтайцев, издревле охотившихся на его кедровых берегах, звучит Алтын- Кёль, то есть золотое озеро. Человек Разумный, спаси и сохрани неповторимый Алтын-Кёль, не дай погибнуть малым рекам, речкам, речушкам, ручьям и родникам, возле которых ты живешь. Этим ты спасешь и сохранишь себя, своих детей и внуков и всех, кто будет жить после тебя! Не жди проклятий от детей и внуков твоих!» Из этюда «Глоток чистой воды», цикл «Орешки».

«Над селом Иня пересекли Чуйский тракт, вертолет заложил правый вираж, повторяя крутой, почти на девяносто градусов поворот реки, и через несколько минут прямо перед нами в чернильно-синем небе засиял вершинный трезубец горы Белухи. Зачарованные слепящей белизной владыки гор, мы долго не могли отвести глаз от вершины, а когда наконец Белуха величественно уплыла за спину, поняли, что попали в необыкновенно прекрасную страну». Из этюда «Так где же оно, Беловодье?», цикл «Орешки».

«Далеко-далеко в самом зените чернильно-синего неба, какое видится только высоко в горах, повисли три дымные дуги, а между ними посверкивала, удаляясь, яркая злая искорка. И мне все стало ясно. Это летящий с Байконура космический корабль отстрелил отработавшие ступени-носители горючего, устремляясь все дальше и дальше от Земли. Сколько уже валяется в округе этих обломков человеческого прогресса!». Из этюда «Земля и небо», цикл «Орешки».

«Четыре дня пробирались до Чулышмана. Его серебряную ленту увидели ниже облаков, под отвесным обрывом. По охотничьей тропе полдня спускались вниз, цепляясь за кусты чапыжника, за ветви деревьев и скальные изломы. А после обеденного отдыха многие не смогли подняться – ноги от перенапряжения подгибались и не держали». Из этюда «Кыгинский дед», цикл «Орешки».

«Трепетный восторг прорастал во мне, и спустя время мне снились уже три места на Земле, по которым постоянно тосковал: родная Ая, Бия с островами и Телецкое озеро. Но это через время, а пока мы, инструкторы, влезли в большую лодку с мачтой, подняли прямой парус и по бодрой «верховке» вышли в открытое Озеро». Из этюда «Кыгинский дед», цикл «Орешки».

«Над черными свечами пихт светил белый месяц. С морозного неба сыпалась серебристая изморозь. Слышно было, как звонко лопается наледь в речке. И тишина стояла завораживающая. «Господи, в какой красоте я живу, - подумалось ему, - где еще найду такую? И вообще, чего искать, когда все давно найдено?» Из повести «Небесное созданье», 2005 г.

«… Мой читатель и думающий, и любопытствующий. Это трудно разделить. Вообще-то я пишу для людей, которым интересно узнать что-то о тайге, о людях, которые в ней живут…». Евгений Гущин