Гражданские инициативы и межкультурный диалог в геронтологии 5 /январь-февраль/2011

«Я хочу сказать…» Поэзия Harmonia Вернисаж История Countryведение Проза Memories 2

Дорогие мои друзья! Вы хотите знать о взаимоотношениях поколений? Тогда обратимся к поэзии: Дети – муки, боль и страсти… проклят ими или горд? И бессилье нашей власти, и паденье, и полёт. Дети – наше отражение, дети - наши зеркала. В них надежда на спасение, доброта со смесью зла. Дети – радости и горе… есть ли те, кто их поймёт? Нашей старости опора, наших мыслей горький мёд. Дети – наше продолжение, в них мы точно не умрём, в детях наши разночтения: и покой наш, и погром. В детях бродят наши гены как старинное вино… Дети – это наши стены и с решётками окно… Отцами детям завещано отечество, как сумма экономических, юридических, политических факторов и идей, это родина, которая должна быть свободной, чтобы не стать для детей чужбиной. Для сохранения здоровых отношений в семье, отца не должно быть ни видно, ни слышно. В то же время отечество – это живой организм, прикосновение которого к себе непрерывно чувствуешь, потому что связан с ним непрерывной пуповиной. Когда наше отечество презирают иностранцы, тебе становится не по себе от острой обиды, и ты готов умереть за него, но лгать ради него ты не обязан. Если цель брака есть семья, то семейный мужчина должен разделять с женой и детьми все несовершенства, все беды и чувства и продолжать любить друг друга. Умение прощать себя и других, умение начинать каждый день заново является залогом длительного семейного благополучия, что сравнимо с завязыванием почки, расцветанием и цветением. Сдержанность в воспитании детей ваш щит, верный признак ума, ибо у сдержанного человека меньше промахов. В семье себялюбец или эгоист содержит свой дух в тюрьме, он лишает самого себя счастья, как острог лишает физической свободы. Жизнь – рассвет, сиянье, темень, сон блаженный и конец. Смена вечных поколений, а творцы их – мать, отец. Дорогие мои, в Новом 2011 году, году то ли Кролика, то ли Кота, берегите свои семейные отношения, будьте добры и внимательны к друг другу, и ведите здоровый образ жизни, позволяющий в наше сложное время, воспитывать настоящих граждан нашего Великого Отечества. Лана Веточка 3

4 Шелковица (Из цикла «Боль моя») Ах, шелковица моя, ты шелковая - Словно слово из детства на вкус пробую: ШЕ -Л - КО - ВИ - ЦА Руки мои обожжены корой твоей, ШЕ -Л - КО - ВИ - ЦА, Губы помнят ягоды твои, ШЕ -Л - КО - ВИ - ЦА: Белая - сладкая, красная - кислая, Черная - пахучая, ласковая ты моя ШЕ -Л - КО - ВИ - ЦА. Дом мой под тобой, моя шелковица, Одари меня его памятью. Розалия Бланк Из всех миров... Из всех миров, мелькнувших предо мной, Я выберу один единственный на свете Тот городок, где зеленей трава могил отцов И где еще есть дети. Прощай, мой сон, несбывшийся мой сон, Ты к сердцу льнешь, тепло здесь несказанно, И ты болишь, и ты звенишь во мне, И «има» я шепчу, как будто «мама»... «Ум с сердцем не в ладу», сказал поэт, И как мне быть, когда он есть на свете Тот городок, где зеленей трава могил отцов И где пока есть дети.

5 Стихи из марта Он был прекрасен - этот снег. Он шел на штурм апреля, Смывая на пути следы Весенней акварели. Но приближаясь к той черте, Где март царил всечасно, Он был уже такой ничей - Он в лужи превращался. По этой мартовской воде, Не ведая печали, Несли кораблики ручьи И весело качали. Вдоль мутных лужиц дочь моя Без устали бежала. А я стояла у окна, Я лбом к стеклу прижалась. И белый снег, и белый шарф Несло Земли вращенье... И слышно было в тишине Часов сердцебиенье. Розалия Бланк Стихи света Нахлынет осень накатом яблок, По крыше шорох орехов спелых, Каштан косящим оком мокрым Со дна дождя на осень смотрит. И снова что-то в душе проснется Забытым словом, далеким эхом - Как будто юность плечом коснется, Как будто детство - беспечным смехом, Как будто мамин платок цветастый Узнаю вдруг в листопаде частом И на мгновенье, нежданно, властно, Ворвется в мир ощущенье счастья.

6 Минуют пусть тебя беда и горе... Цветалине - внученьке моей След ветерка и ты уже в дверях. Куртенка нараспашку, сумка сбоку. Мой олененок ускакал, чтоб к сроку Вскочить в автобус и забыть меня. А я весь день тоскую по глазам, Широким и открытым, как у мамы. Но лишь появишься - И шум, и гам, и гаммы - И ждешь, когда откроется Сезам Твоих желаний и любви без меры. А я люблю тебя. Я знаю, верю, Что ты продолжишь мой короткий век, Не отведешь от жизни нежных век. Познаешь все: и радость, и печаль. Минуют пусть тебя беда и горе. Я здесь, с тобой, моя душа, как море. Жизнь коротка. И это, право, жаль. Придет мой день: я уплыву в ту даль, Откуда не видать и силуэта, Но я с тобой, в тебе запомни это, Мой олененок, завтрешняя лань. След ветерка и ты уже в дверях. А мне осталось только молвить: Ах! Сейчас заварим чернослив... Сейчас заварим чернослив, И дух сливовый дом заполнит, И детство давнее напомнит, Где в медном солнечном тазу Томилось долгое варенье. И это чудное творенье Двором по банкам разливалось И всем порОвну выдавалось. Розалия Бланк Где розовые цветы целуются с облаками... Я когда-нибудь обязательно куплю этот дом под цветущим розовым деревом. Мне не стоило даже сюда приезжать, если б я в это не верила. В нем будут жить потом моя дочь и мои внуки, И на каждой вещи я оставлю печать – свои руки. По вечерам в нем будет тепло и уютно, и чай с пирогами Под деревом, где розовые цветы целуются с облаками г. Нетания О, как прекрасно это время, Где первое стихотворенье, Где платье полным солнцеклешем, Где зонт и папины калоши, Где фуксия цветет в окне, Где дух сливовый на столе, И взгляд из прошлого - ко мне.

7 Розалия Бланк Родом я из Молдовы, с 2006 года живу в Израиле, в городе Нетания, рядом с детьми и внуками. По четвергам общаюсь с моими друзьями-поэтами из литературного объединения «Полет» (руководитель Генриетта Солтанова). Когда мне задали три вопроса : -Что для вас творчество? -Что для вас культура? -Что для вас жизнь? Я, подумав, ответила одной фразой, помогающей мне в сложных жизненных обстоятельствах : «ДА ЗДРАВСТВУЕТ ЖЕЛАНИЕ ЛЕТАТЬ, КОТОРОЕ ДАЕТ МНЕ ПРАВО ЖИТЬ!»

8 *** Кто сказал, что годы в старость Безудержно слёзы льют? Не поверю, мне на радость – Мудрость жизни познаю. С каждым годом интересней Открывать подлунный мир… Но скажу, по правде, честно – Манят тайны «чёрных дыр». Нет границ полёту мысли В океане звёздных трасс… Видел там, как месяц мылся, Обливая светом нас. Всё, как есть, приемлю сердцем: Злюсь на это, то – люблю, Посыпают раны перцем – Что ж, за них душой молюсь. Кто-то в двадцать в старцы вышел, Быть таким не запретишь. Подниматься в горы выше Трудно очень, легче – вниз. Солнцу радуйся, ненастью, В сердце вытрави каприз. Пей любовный кубок страсти. Пей до дна – на то и жизнь! Простая истина Стояла глубокая осень, Но снег не коснулся земли. По небу в лазурную просинь Летели на юг журавли. Их крик, тишину оглушая, Невольно вниманье привлёк, Как будто с собой приглашали, Но путь их высок и далёк. Юрий Свешников

9 *** Однажды, как помню, в канун октября, Мы в лес собрались за калиной. Чудесное утро, листву серебря, Окно открывало в долину. Мы ехали полем. Дорога вилась И змейкою вдаль уходила. Меня окликала из прошлого страсть, А конь отвечал на удила… Я спал и не спал… Не пойму до сих пор, Скорее, дремал – это точно. И вдруг впереди – языкастый костёр, Но что же пылало там ночью? Такого не видывал я никогда! Запомнилась чудо-картина: Во мгле остывала ночная звезда, Всё ярче пылала калина! *** Дарите людям доброту, Всему живущему дарите! Отбросьте напрочь суету, С тоской зелёной связь порвите! Дарите людям красоту, «Души прекрасные порывы». Поднявшись в небо, в высоту, Узрите глубь земных обрывов. Дарите людям чистоту, Не только внешнюю, а мыслей. Заполним в мире пустоту От лживых слов и дел корыстных. Дарите людям теплоту Сердец горячих и влюблённых… Зажжёте новую звезду В короне вечности бездонной! Юрий Свешников

10 *** Радуйся утру и каждому дню, Часу, минуте, мгновенью… Жизнь проживая, по сути, одну, Верь в красоту обновленья! В мир не случайно приходим один, Каждый своими путями. С первого вздоха до ранних седин Торим тропинку упрямо. Так что влюбляйся, гори и дыши Буйством земного простора… Друга под солнце скорее тащи, Если он чувствами хворый. Радуйся взгляду живого цветка, Что приукрасил природу. Тянет в объятья прохладой река? Значит, душой ещё молод. Верь вдохновенью, полёту мечты, Чувств не жалей благодатных… С чистой душой всё же легче идти, Нет нам дороги обратной! Радуйся солнцу, туману, дождю, Встречам с друзьями, любимой. Та же минута, тот час нас не ждут – Времени бег – не хранимый. *** Душа поёт и рвётся, словно птица, Туда, где ширь, заоблачная высь. Но я живу под небом, как синица, Пусть сам бескрылый, но в полёте мысль. И пусть душа не ладит что-то с телом И хочет больше видеть и страдать, Я не могу перечить - в свете белом Бушуют мощно распри иногда. И пусть кипят немыслимые страсти И разрывают тело на куски… Спокойным быть случается отчасти, Но прочь, но прочь подальше от тоски! Душа поёт и бьётся вольной птицей, И дай ей, Бог, все силы на полёт… И может быть, так хочется! – случится – Душе и телу будет общий взлёт. Юрий Свешников

11 Огоньки Огоньки, огоньки, вы сбежали От проезжих путей и дорог? Неужели цветы отказали В доброте? Иль не мил ветерок, Что гуляет по чистому полю, Чуть колышет вершины берёз? Разве нет у вас жажды по воле, Иль боитесь насмешливых гроз? Нет, я верю – ростки вы живые, Не обиды преследуют вас, И подружки – цветы полевые Вас не гнали в полуденный час. Вы спустились в низины лесные, В глушь и темень, довольные тем, Что земными огнями простыми, Тропку к дому укажете всем. Если я, заблудившись в дороге, Не увижу рассветной зари, То прильну к огонькам – все тревоги Улетят, как весной снегири. В чащи леса дорожки проложим, Пусть туманы завесой легли… Счастья вам, огоньки, вы похожи На маяк негасимый Земли! Есенину «Я последний поэт деревни…» Сергей Есенин Ты последний поэт деревни? Нет, Есенин, чуть-чуточку врёшь. Я ведь тоже рябины горенье Не из книжек увидел, Серёж. Был, как ты, босоногим мальчишкой, Убегал за околицу в рожь… Далеко ты ушёл, я – не слишком, Но не будем об этом, Серёж. В жизни каждого – даль и дорога. И судьба у поэтов своя… Ты мне – свет у родного порога, Полный месяц в росистых полях. А встречаемся каждое лето – Ты в подсолнухах зримо живой, И в берёзовых рощах под ветер Слышен голос задумчивый твой. Юрий Свешников Не клони головы понапрасну, Изгони ты крестьянскую грусть. Новь земли говорит тебе: «Здравствуй!», Весь в цвету твой рябиновый куст. Не последним поэтом деревни В сердце русском сегодня живёшь. И поют, как и прежде, поверь мне, То, что пел ты о жизни, Серёж!

12 Свешников Юрий Семенович город Томск, поэт Черепановского районного поэтического клуба «Земляки» Моё творчество неразрывно связано с красотой природы, особенно природы Новосибирской области. Именно она воодушевляет меня писать стихи. Культура для меня – это общение с людьми, как единомышленниками, так и вообще, посредством поэтического языка. Возможность единения и дружбы. Жизнь – это красота! Самое простое может быть красивым, если в этом есть душа: родина, природа, семья, дружба – всё это лики красоты. Всё это и есть жизнь.

13 СААДИ ( ) Когда не хочешь жить со счастьем в ссоре - Иди, спасай людей из бездны горя. Был не один подвергнут падишах Стенаньями народными во прах. В прохладе, в полдень дремлешь ты, не зная, Что гибнет странник, от жары сгорая. Пусть небо правосудие свершит, Коль в мире правосудие молчит.

14 ИСТОЧНИК ДОБРОТЫ, ПОБЕДИТЕЛЬНИЦА РЕМНЯ Ирина Кизилова В Пермской школе 37 идут уроки. Историю у «семиклашек» ведет Ольга Александровна Курочкина. В школьных коридорах тишина. Вдруг дверь класса распахивается. На пороге с ремнем в руках стоит, пошатываясь, взлохмаченный разъяренный мужик и, обводя ряды парт налитыми злобой глазами, кричит: «Где Генка?! Генку мне!». Мальчишка по имени Генка ни жив, ни мертв, вжимается в парту всем своим худощавым тельцем. Ольга Александровна, отложив указку, которой только что водила по карте, спокойно идет навстречу тому, кто готов своим ремнем в слепом гневе исполосовать кого угодно. Она знает Генкиного отца, этого заядлого пьяницу, знает, что он способен избить сына за малейшее непослушание. Больше этого допускать нельзя, пора принимать меры. Но сейчас, прежде всего, надо снять с него эту необузданную агрессию, всё остальное потом. Ольга Александровна подходит к Генкиному отцу, что-то говорит ему совершенно спокойным голосом, он отступает из дверного проема назад. Вместе они выходят в коридор. О чем говорила она с отцом ученика еще минут десять, история умалчивает. Класс все это время сидел тихо, не шелохнувшись. С тех пор отец Генку не бил. Пить-то пил, но руки не распускал.

15 Школа 37 расположена в микрорайоне, где в пятидесятые, да и в шестидесятые годы было много бараков, населенных очень бедными семьями. Детишки в этих семьях чаще всего были предоставлены улице. А какой она, улица, воспитатель – известно. Некоторые учителя говорили: «Ну и ученички к нам приходят – одна шпана». Ольга Александровна, работавшая одновременно учителем истории и завучем, пресекала такие разговоры: «Не шпана, а трудные ребята, потому что у них очень трудное детство. Мы с вами должны помочь им вырасти нормальными людьми». Сама она никогда никаким обидным словом не назвала даже самого хулиганистого мальчишку. У Ольги Александровны тоже было очень трудное детство, ведь на долю ее поколения досталось ой-ой как много лиха. И смурные тридцатые с индустриализацией страны на костях репрессированных сограждан, и Великая Отечественная война, и послевоенные голодные времена… Ее отец Александр Васильевич Просвирнин был участником первой мировой войны, храбро сражался, был контужен и награжден георгиевскими крестами. Потом бил колчаковцев в красной армии. А после гражданской остался в Чите, женился. В семье один за другим появлялись дети: Галя, Гена, Лида, Оля, Женя. В 1931 году, когда Оле было всего четыре годика, а младшему ее братику Жене год, морозной январской ночью в дом пришли четверо в длинных до пят шинелях и увели отца. На прощанье он поцеловал каждого из детишек и сказал: «Я скоро вернусь. Вот разберутся с этим недоразумением и отпустят». Не отпустили. отец

16 За время ареста он сумел передать жене несколько записок. В последней просил принести пару чистого белья (видимо уже знал, что расстреляют) и умолял дать всем детям образование. Неимоверно трудно было выполнить это завещание, но оставшаяся с пятью детишками мал-мала меньше, преодолевая голод и другие тяготы, жена, выполнила его, всем дочерям и сыновьям дала высшее образование. Двое стали врачами, трое - учителями… Из Читы, где многие знали их как семью «врага народа», пришлось вскоре после гибели отца, переехать в Пермь, к родственникам. В автобиографиях писали, что отец умер. Уточняющие запросы в такую даль никто не отправил, и слава Богу. Иначе в вузы им было бы не попасть по тогдашним неписанным законам. Ольга, как и мечтала, поступила в Пермский педагогический институт. Соль войны Но до поступления в вуз, ей предстояло пережить еще военные годы. Ольга Александровна вспоминает: «Слово «война» застало нас в саду имени Горького. Мы, только что закончившие шесть классов Молотовской средней школы 2, гурьбой вышли из летнего кинотеатра и. вдруг услышали голос диктора… Это было 22 июня 1941 года....». После окончания седьмого класса в 1942 году всех выпускников обязали идти не в старшие классы, а в ремесленные училища или сразу на заводы или оборонные предприятия. Оля Просвирнина с подружкой Валей Пухаревой поступили на центральный телеграф, который тоже считался оборонным предприятием. Оля работала на аппарате под названием «Бодо», Валя на клопфере. Обе принимали правительственные телеграммы, шифровки. Надо было быть очень внимательными. Не дай Бог, что-то перепутаешь. А трудились девчонки по 16 часов в день, без выходных и отпусков. Утомлялись, конечно, очень, но не ныли, старались держаться бодро. Да и молодость брала свое. И очень хотелось учиться дальше. Но в школу возвращаться не разрешали. мать

17 Начальник телеграфа Петр Иванович Майстренко, инвалид войны, на двух протезах, сжалился над девчушками, разрешил работать не по 16, а по 6 часов и учиться в вечерней школе. С 6 утра до полудня – работа, с половины второго до вечера – учеба. Потом подготовка домашнего задания при лучине, ни электричества, ни керосина не было.. Свободного времени тоже не было ни минуты, а Ольга успевала еще заниматься общественной работой в школе. Заметив ее организаторские способности, в девятом классе директор школы и райком комсомола уговорили девушку перейти на работу старшей пионервожатой. И тут уж никакие запреты не помешали, ее отпустили с телеграфа. Пионерские дела поглотили ее целиком. Продолжая совмещать учебу в старших классах с любимой работой, она провела с ребятами несметное количество интересных праздников и дружинных сборов, стремясь всеми силами помочь им отвлечься от мыслей о военном лихолетье, забыть о мучающем голоде, о похоронках, приходивших с фронта… И вместе со всеми школьниками она трудилась и в подшефном госпитале, и на станции Пермь-I, куда классы по графику направляли на разгрузку вагонов с ранеными, прибывавшими прямо с фронта. Еще работали на паровозоремонтном заводе имени Шпагина, тоже разгружали вагоны, только уже с запчастями. Под тяжестью ящиков с железяками гнулись неокрепшие ребячьи спины. Вызывали их часто и в грузовой порт. Тут разгружать приходилось чаще всего ящики с соленой или мороженой рыбой. Соль разъедала пальцы, от мороза сводило руки. Это была соль войны, которую ее поколение «ело» пудами. А когда в школе нечем было топить печки, школьники вместе с учителями шли на берег Камы доставать изо льда прибитые к берегу бревна. Обрубят лед, вобьют в бревно гвоздь покрепче, зацепят веревками и тянут. Как на картине «Бурлаки на Волге». Тяготы, выпадавшие на ее долю, не ожесточали, только закаляли характер, а сердце оставалось добрым, милосердным. В полную силу это проявлялось, когда рядом оказывались самые неприкаянные, самые страдающие. В пединституте, куда Оля поступила в первый послевоенный год, действовали подготовительные курсы для юношей, потерявших на войне зрение. Освоив технику чтения по Брайлю, они становились студентами. На Олином курсе было девять незрячих студентов: Вася Новиков, Володя Попов, Ваня Килипеев, Аркадий Шангин…. Она как староста курса организовывала шефство над ними зрячих студентов, и сама, как могла, помогала: сопровождала при переходе из аудитории в аудиторию по замысловатым коридорам институтского учебного корпуса, старательно поправляла одежду на них, готовила к семинарам, всеми силами поднимала настроение тех, кто впадал в депрессию. Все девять военноослепших успешно окончили институт, стали преподавателями кто в школе, кто в техникуме. А Аркадий Шаньгин не просто всю жизнь учительствовал, а постоянно путешествовал со своими учениками по стране, за что ребятишки его беззаветно любили. Звание «Заслуженный учитель» он получил не за просто так. Восстанавливая усеченные страницы После окончания университета Ольга Александровна, ставшая после замужества Курочкиной, всю жизнь до выхода на пенсию преподавала свой любимый предмет историю. Сначала в Кунгурской школе 1, потом в Перми – с 1958 по 1965 годы в 37-ой школе, о которой я уже рассказывала в самом начале этого повествования, затем в школе 6.

18 Вдохновенно рассказывала своим ученикам о годах революции, коллективизации, индустриализации, борьбы с послевоенной разрухой… И только о самом страшном для нее – о терроре, уничтожившем миллионы людей и ее собственного отца, за сорок лет учительского стажа она никогда не говорила своим ученикам ни слова, ни полслова… Сейчас Ольга Александровна и сама недоумевает: что это было с народом, с учителями, с учеными-историками, с ней самой… Даже после 20 съезда КПСС, на котором Никита Хрущев разоблачил культ личности Сталина, когда мало по малу начали возвращаться из лагерей выжившие политзэки, даже после этого люди еще с опаской говорили друг с другом о политическом терроре. Ее мама, рассказала детям о том, что их отца расстреляли, хотя он был ни в чем не виноват, только когда они стали уже совсем взрослыми. Она тщательно хранила написанные мужем записки во время ареста, а перед смертью попросила детей вложить их ей в руку. Так и ушла с этими посланиями в иной мир. В 1990 году Ольга Александровна, будучи уже на пенсии, узнала о том, что в стране существует общество «Мемориал», поставившее своей главной целью раскрыть темные страницы нашей истории, чтобы они никогда не повторились. Придя в него, историк Ольга Курочкина стала активно содействовать претворению этой цели. Десять лет она координировала работу Ассоциации жертв политических репрессий в Дзержинском районе Перми. Ее доброе сердце подсказывало, чем помочь каждому из пятисот подопечных. Собственной рукой она написала от их имени больше полутораста писем в разные инстанции, добиваясь правды о судьбе их близких, не вернувшихся из лагерей. Из ответов на эти письма складывались новые, подлинные, страницы истории нашей страны. * * * В июне в городском Культурном центре им. Солдатова проходило чествование финалисток фестиваля «Женщины Перми-2010». Ольга Александровна Курочкина получала поздравления и награды. в номинации «Источник доброты». Среди поздравлявших были дочь Татьяна и внучка Лиза, тоже по призванию учителя, и правнучка Сонечка, пока не определившаяся с предпочтениями. А все награды, которых удостоилась Ольга Александровна за свою учительскую и «мемориальскую» деятельность, невозможно перечислить, так их много.

19 Галина Карпова Отцы и дети… Тема стара как мир и всегда актуальна. Что можно сказать о сегодняшнем поколении? То же, что и всегда: «Наше поколение было лучше. Мы были не такими». Да, мы были не такими, но лучше ли? Нет, нет и нет. Мы были просто другими. Но не лучше и не хуже. Да, мы читали книги, занимались в различных кружках и спортивных секциях, ходили в кинотеатры, вышивали крестиком… Нынешнее поколение делает то же самое. Только разве что книжек меньше читает, потому что появились компьютеры, сидя у которых можно и почитать, и поиграть, и пообщаться с друзьями. На мой взгляд, замечательное поколение – талантливое, целеустремленное, любознательное. Наши дети – это мы сами, наше отражение. Что сеем, то и пожинаем. Ведь не зря говорят: «Воспитывать ребенка надо, когда он поперек лавки лежит». А я бы даже сказала, когда ребенок находится еще в утробе матери. И если постоянно разговаривать с ребенком, давать слушать ему хорошую музыку, то он родится общительным и с уже хорошим вкусом. А после рождения надо продолжать это делать, быть в постоянном контакте с ребенком, и бесконечно, без устали говорить и говорить с ним, отдавать ему всю нежность, тепло и любовь. И контакт этот должен продолжаться всю жизнь. И уверяю вас, в конечном итоге вы будете безумно довольны вашим ребенком – из него вырастет достойный, любящий, разносторонне развитый человек. Но, к сожалению, реалии жизни таковы, что не всегда желаемое совпадает с нашими возможностями. Это и бешеный ритм нашей жизни, и нехватка свободного времени, и невозможность в силу каких-либо обстоятельств уделять достаточно времени своему любимому чаду. И в эти самые минуты ребенок начинает постепенно отдаляться от семьи. Он живет уже в другом мире, другими интересами. Он уже не делится своими радостями, горестями, первыми победами, разочарованиями с самыми близкими ему людьми – ведь им некогда. И тогда он остается один на один с самим собой, со своими мыслями. А воспитывать ребенка начинает улица, и все те, кто в тот или иной момент находятся рядом с ним. Но улица или даже школа не всегда могут научить доброму, хорошему, уважению к старшим, любви к отечеству. Без сомнения, такие бесценно высокие чувства должны прививаться детям родителями. Родители должны постоянно своим личным примером показывать детям, как надо любить своих ближних, как заботиться о них. В этом я глубоко убеждена. Но зачастую жизнь вносит свои коррективы.

20 Проходят годы. Дети вырастают, родители стареют. И наступает момент, когда уже не ребенок, а родители нуждаются в том, чтобы о них заботились. И вот тут-то мы и понимаем: «Что посеяли, то и получили». И, Слава Богу, если всходы оказались добротными. А если нет? Если ребенок вырос черствым эгоистом, не научился заботиться о ком- либо? Что ждет в этом случае пожилых немощных родителей? Конечно, ничего хорошего, особенно в наше нелегкое время. И начинаются обиды на современное поколение, которое обвиняется в неблагодарности и бесчувственности. А кто виноват? Мы и только мы. Потому что в свое время мы не смогли заложить в душу рожденного нами дитя то доброе семя, которое могло бы дать хорошие всходы. Все в жизни взаимосвязано. Отдавая, ты рано или поздно получишь что-то взамен. И что конкретно ты получишь, зависит от того, что ты дал – здесь действует закон бумеранга. Все повторяется…

21 ВОСПОМИНАНИЯ ОБ ОТЦЕ Татьяна Лаптева Мой отец, Михаил Константинович Лаптев, известный в Средней Азии учёный – зоолог, основатель школы зоологов Средней Азии, большую часть своей научной деятельности посвятивший изучению фауны Туркменистана. Родился отец в России, в 1885 году. После окончания 1-ой Мировой войны, в молодые годы, он занимался научной, просветительской и педагогической деятельностью в различных городах России – Челябинске, Томске и др. В своих воспоминаниях я не буду касаться его трудовой деятельности, а просто хочу рассказать, каким он остался в моей памяти как отец и просто человек. Я познакомилась с отцом, когда мне было 6 лет. После моего рождения в годовалом возрасте мама увезла меня из г. Ташкента, где я родилась, на свою родину, в г. Казань. Но вскоре она умерла, и отец приехал за мной, чтобы увезти меня в г. Ашхабад, где в то время он жил и работал. Интересно, что как только он вошёл в комнату, где после смерти матери я жила у тёти – старшей маминой сестры – я бросилась к нему на шею с криком: «Папа! Папа!» О его приезде в Казань я ничего не знала, и вообще о нём не думала, т.к. когда мы с мамой уехали из Ташкента, была ещё слишком мала и отца, конечно, не помнила. Интересен ещё один момент в моих отношениях с отцом. Хотя в первый момент встречи я назвала его папой, в дальнейшем я действительно его отцом не считала. Почему-то своего отца я представляла рабочим, худощавым, среднего роста и в кепке. Когда во время беседы отец рассказал мне о моём рождении (в то время он был директором Ташкентского зоологического сада), я ему сначала не поверила и была разочарована, т.к. мне не хотелось расставаться с воображаемым образом отца – рабочего. Но с отцом мы очень дружили. Возвращаясь из школы, я непременно заходила к нему в кабинет, усаживалась за стол напротив него и рассказывала о своих школьных делах, делилась с ним своими девичьими тайнами. Отца я помню, в основном, сидящим за его рабочим столом, в его кабинете, а ещё у калитки нашего домашнего дворика, где он часто ожидал моего возвращения из школы. Любимой у отца была фраза: «Лиха беда – начало!». В этом я с ним сейчас очень согласна! Рассказывая о своих научных экспедициях, он с юмором вспоминал: «Старики-туркмены, когда я останавливался среди дня во время летней жары у них в кибитках, говорили: «Чай пил, плов кушал, кушал, спать лёг – образованный человек!» В 1939 году отца арестовали. В одну ночь с ним забрали ещё хозяина дома Артёма и дядю Яшу. Артем вернулся через несколько дней, дядю Яшу, видимо, расстреляли, а отец находился под следствием целый год. Нам с братом сначала сказали, что отец уехал в командировку. Потом мы узнали, что отца арестовали по доносу его же коллеги Н.В. Старостина, который часто бывал у нас. Поводом для этого события послужила переписка отца с заграничными учёными – зоологами, которые высоко оценили его научные труды.

22 Находясь под следствием, отец не подписал ни одного документа, но зато написал большой научный труд, впоследствии опубликованный и не потерявший своего значения и сейчас. В свои экспедиции отец часто брал моего старшего брата. Когда я была в десятом классе, он хотел взять и меня – сначала на Большой Балхан, а затем на Каспий. Но, к сожалению, в тот год ему не удалось достать лодок для экспедиции. В последние годы жизни, когда ему было уже за 60, он сильно болел, но не оставлял своей работы. В начале октября 1948 года ему пришлось лечь в больницу. Хорошо помню, что когда мы отвозили его в Красный Крест, я мысленно как бы за него прощалась с родным домом, а когда ехали по улицам города в открытой машине, мысленно прощалась и с городом. В больнице я навестила отца три раза. В первые два моих посещения с ним виделась, а в последний раз, когда я пришла, он спал. Решила, что приду к нему на следующий день. Но этот день для моего отца не наступил. Во время катастрофического Ашхабадского землетрясения 6 октября 1948 года мой отец погиб. Мне кажется, что он заранее предвидел такой конец своего жизненного пути - именно таким мгновенным ему свой «уход» и виделся. Мама тоже погибла, и я была засыпана, но меня откопали мои друзья. Только спустя три месяца, когда я оправилась после травмы ноги, мне удалось найти место гибели отца и похоронить его «на холмах», где в 1948 году хоронили большую часть погибших ашхабадцев.У отца осталось много последователей и учеников, которые его помнят и ценят. Научные труды его востребованы до настоящего времени. Добрососедство В первое воскресенье декабря в Туркменистане отмечается Праздник добрососедства Праздник добрососедства, Пожалуй, прекраснее всех. Как в радости, так и в горе Поможет сосед без помех. Сосед бывает роднее Даже членов семьи. Сосед – всегда с тобой рядом. А родня: «Ау? Где вы?» Поэтому добрососедство Нам надо очень беречь. А это, конечно, сложнее, Чем вкусный чорек печь. Т. Лаптева г.

23 Только что уложила внуков, и пока мой муж не требует ужина, села к компьютеру. Если вы смотрели основное в моей странице, то вы, наверное, видели, что школу я закончила в Бельцах. Это Молдавия. Там я и родилась в небольшом городке Оргееве, рядом с Кишиневом. Первые младенческие впечатления - оттуда, хотя увезли меня в Бельцы в семимесячном возрасте. Но вот парадокс. Мне было лет пять, когда мама поехала со мной к бабушке в Оргеев. Мы шли по крутой улице под гору, и я вдруг говорю ей: Сейчас будет колодец и длинный дом, а возле колодца много сирени. Мама поразилась: Ты не можешь этого помнить. А я помнила. И не только это. Знала, что в доме этом живет женщина, где на стене ее комнаты висит обрезанная длинная коса и карты веером. И что в этой комнате я лежала в кроватке еще с каким-то ребенком. Мама была удивлена - так оно и было. Иногда мне кажется, что я свое рождение помню. Ну вот. Об Оргееве. Это маленький и очень живописный городок. Помню, мне было годика три, когда бабушка приехала в Бельцы на лошадях. Мне только-только вымыли голову, и мама все пыталась расчесать мои длинные рыжие кудри, а я не давалась - было больно. Бабушка взяла гребень и пообещала взять меня в Оргеев, если я буду стоять спокойно. Давши слово - держись! Так я и отправилась с бабушкой в дорогу. А до Оргеева 70 км. Помню восхитительный запах придорожной пыли, запах травы в телеге, огромные поля подсолнуха, тряску на ухабах... Ехали мы очень долго. А мне бы так всю жизнь ехать не скучно было бы. Я до сих пор обожаю дорогу. Сколько я их в своей жизни объездила! А сколько не успела? Есть такое место в Сибири, называется Ванавара, я всегда мечтала попасть туда. Да так и не пришлось... Бабушка с дедушкой и моя тетя (папина младшая незамужняя сестра) жили в старинном доме, с одной стороны которого был великолепный вишневый сад, а с другой - небольшой лесок с кленами, березами, диким кизилом и густым орешником. Лес уходил под гору. Спустишься - а там чистая быстрая речушка. Дно близко, и все камешки видны, как драгоценные самоцветы. Любовь моя к обычным и необычным камням, наверное, оттуда. Если перейти речку, на другом берегу - лес огромный, с ягодами, малиной, грибами, орехами. Дедушка повесил в саду между деревьями гамак. И мы, внуки, качались в нем до одури. Я до сих пор помню это восхитительное чувство: лежишь, покачиваясь, ловишь солнечные лучи сквозь густую листву, а с тобой вместе плывут и небо, и деревья, и листья, и красные яркие капельки вишен, и все запахи и звуки... А еще была коза Белка и огромная кавказская овчарка Рэкс. Дед говорил, что, если подставить Белке лицо, она слижет все мои веснушки. Рэкса боялись все. Детям запрещалось подходить к нему. Однажды бабушка налила ему полную кастрюлю еды и пошла к дому. А мне было интересно, как он ест, и я пошла прямо к нему. В руках у меня была кукла, и я нечаянно уронила ее прямо в кастрюлю. Представляю, какой ужас пережила моя бабуля, когда увидала, как я достаю мою куклу из кастрюли. Рэкс дождался, когда я вытащу ее, и продолжал есть. А бабушке пришлось вызывать скорую. «ВОСПОМИНАНИЯ» (из письма к подруге) Розалия Бердичевер

24 Я и сегодня не боюсь ни единой собаки и дружу с любой. Любимым моим местом в доме был стол. Это был овальный большой стол красного дерева с изогнутыми инкрустированными ножками, опирающимися на нижнюю, тоже овальную часть стола. Получался такой замечательный домик под крышкой стола, где я могла уединяться, играть, размышлять. И даже горевать. Нас, внуков, было много. Но одновременно у бабушки гостили по трое внуков. Плюс приводили и тех, кто жил в самом Оргееве. Мы все безумно любили нашу тетю: молодую, красивую и веселую. И когда днем нас укладывали на отдых, мы всегда спорили, кто ляжет рядом с ней. Увы, мальчишки меня отпихивали, и мне редко удавалось пробиться поближе. Это было горе. А еще были сказки. Бабушкины удивительные истории, которые мы слушали, затаив дыхание. Конечно, это там я впервые услышала библейские сюжеты, сказки о мудром Соломоне, о царице Савской, историю Эстер... Дедушка учил нас буквам еврейского алфавита. Он был очень образованным человеком. Для всех Синагог Молдавии составлял еврейские календари, вычислял время зажигания субботних свечей. Никогда не забуду рук бабушки и дедушки на своей голове, когда они произносили субботнее благословение... Беременные женщины приходили к деду с просьбой вычислить, кого они носят - мальчика или девочку. И ни разу он не ошибся. Дед был знатоком Каббалы, этим все и объясняется. А работал он главным экономистом на оргеевском мельничном предприятии. Дедушка умер рано, а бабушка, мудрейшая из всех встреченных мною женщин, дожила до 92 лет... Ах, как хотелось бы остаться там подольше, в этом удивительном мире детства. Но время идет. Дедушка с бабушкой переехали в Бельцы, в дом на земле, под сливами, белыми и черными. В Бельцы переехали и все мои кузены и кузины. Мое послевоенное детство в Бельцах - это совсем отдельный рассказ. Мой внутренний мир, моя философия - все оттуда. Я росла в счастливой семье, где родители нежно любили друг друга, а мы, дети, любили и почитали своих родителей. Фамилия Бердичевер - это фамилия моего мужа, и она точно указывает на то, что предки его были из украинского городка Бердичева. Родной брат его деда - один из лучших еврейских поэтов Зелик Бердичевер, о котором в Бессарабии слагали легенды. О таких поэтах сегодня говорят - барды. Это был Высоцкий своего времени. Он писал на идиш. Песни его и стихи расходились в народе, как горячие пирожки. Сегодня по крупицам собирают его творчество. А моя девичья фамилия Бланк, предки наши пришли в Молдову из Испании, через Европу. В нашей семье бережно передают нашу родословную, которая ведет свое начало от великого мудреца Баал Шем Това. Об этом рассказывала серебренная геральдическая табличка, которая хранилась в семье до войны. Есть специальный сайт созданный членами нашей семьи, где расположено наше большое генеалогическое древо. Мы постоянно получаем известия обо всех события в нашей семье. Раз в год, здесь в Израиле, мы собираемся на пикник в каком-нибудь лесу, чтобы познакомить младших членов семьи друг с другом, сохранить наши связи.

25 ЭССЕ НА ТЕМУ «ВОСПОМИНАНИЯ О… » Надежда Герасимова В 1975 году буквально после окончания 10 класса уехала в Мордовию – родину своих родителей, которые были раскулачены и сосланы на Урал. Так распорядилась судьба, что Мордовия стала моей второй родиной, где я живу уже 35 лет. В Саранске получила высшее образование, окончив в 1986 году факультет иностранных языков Мордовского госуниверситета им. Н.П.Огарева по специальности «Романо-германские языки и литература». А в 2001 году – степень кандидата социологических наук, защитив кандидатскую диссертацию «Социальная адаптация пожилых людей к современной ситуации» по специальности «Социальная структура, социальные институты и процессы». В 2005 году окончила докторантуру по этой же специальности. Область моих научных и практических интересов – социальная геронтология и добровольчество. Более 30 лет работаю в Мордовском государственном университета им. Н.П.Огарева. Моя основная работа и должность в университете – ведущий социолог сектора геронтологии отдела социального развития. Память хранит воспоминания моего первого приезда в Мордовию. Это было после пятого класса, когда меня с младшей сестрой родители в сопровождении дальних родственников отправили на летние каникулы в деревню Старое Пшенево Ковылкинского района к моей деревенской бабушке Варваре – папиной маме, которую я никогда не видела и не была с ней знакома. Здесь в деревне, двенадцатилетней девчонкой впервые в своей жизни заработала свои первые деньги. И произошло это как-то неожиданно. После окончания пятого класса нам нужно было отрабатывать школьную практику, а я уехала, и возможности отработать ее в школе у меня не было. А потому, как серьезно я относилась к школьным заданиям, по приезду в деревню спросила у бабушки, где я могу отработать практику, на что она ответила – в колхозе. Так я попала в колхоз и каждое утро в течение трех месяцев ходила в поле. Это были ржаные и пшеничные поля, горох, и подсолнечник. В них рос сорняк – ромашка, цикорий, вьюнок – я до сих пор помню, как не хотелось полоть эти цветы, они ассоциировались у меня с красотой, которая никак не совмещалась с сорняками. Еще живя на Урале, я быстро выучила названия и лечебные свойства многих трав, а когда попала в деревню – там было огромное разнотравье, о некоторых неизвестных травах мне рассказывала потом бабушка Варвара. Она меня каждое утро собирала и провожала на работу: запекала в печи куриные яйца, пекла сметанные булочки и варила геркулесовый кисель на молоке – это была экзотическая еда, такого больше никто не умел готовить. Потом, повзрослев, когда я приезжала в деревню, мы с подругами работали уже на току, «купались» в пшенице, когда она, то тонкой струйкой, то широким потоком лилась с конвейера комбайна, а мы стояли под ним. Ощущение соприкосновения с зерном – как прикосновение солнца до сих пор памятны мне.

26 Отец мой, Василий Митрофанович, поддерживал отношения со своей мамой, моей бабушкой Варей, изредка с ней переписываясь. Причина его отъезда на Урал из Старого Пшенева была раскрыта мне уже гораздо позже, уже после смерти. Она показалась мне в то время какой-то несерьезной, но с годами мнение мое переменилось. А случилось следующее – сын отслужил в армии, приехал домой и стал просить у матери купить гармошку. На что, естественно, получил отказ. Недолго думая, узнал адрес дальних родственников, которые жили в Кировграде, одним днем собрался и уехал. Там-то и произошла встреча с моей будущей мамой Ксенией Ивановной, которая, как уже известно, вместе с бабушкой Ксенией Яковлевной были сосланы на Урал. Отец, пока служил в армии, научился столярному, слесарному, строительному ремеслу. В Кировграде он был бригадиром строительного участка. Его руками построено много жилых домов, административных зданий, частных домов, которые до сих пор стоят, и в них живут и работают жители города. Им были построены и два отчих дома, в которых прошло мое детство. А после он еще освоил строительство печей, каминов и даже доменных печей. Это был удивительно добрый, светлый человек, мастер на все руки. Это был прекрасный отец, которого я очень любила. Нас воспитывали в духе уважения к старшим, любви к младшим, честности и свободы. И это воспитание свободой наложило отпечаток ответственности за свои поступки, действия, слова и чувства на всю мою жизнь. Мы были свободны в выборе друзей, увлечений, литературы, занятий. Но на всех нас лежала ответственность за какой-то участок работы. Получив музыкальное образование, в летние вечера мы устраивали концерты, как для родителей, так и соседей прямо на улице, для чего отец соорудил что-то вроде мини-сцены и партера. У нас в доме была огромная библиотека, книги из которой мы раздавали, словно в читальном зале, почитать всем желающим. А еще у меня было увлечение – огород. Там я просто отдыхала, находясь на природе и общаясь с землей, деревьями, растениями и цветами. Моими любимыми растениями были три березы, посаженные отцом вместе с закладкой фундамента нашего второго дома и куст жимолости, росший на моем участке огорода. Я очень любила ягоды жимолости – такие терпко горькие, эта терпкость и невероятный вкус запомнилась мне навсегда. А еще я любила овчарку по кличке Рекс, он тоже отвечал взаимностью, и приучила его есть эти ягоды жимолости, которые он принимал только из моих рук. Это было очень, очень давно, но с возрастом эти воспоминания не стираются, а становятся еще явственнее и дороже. А еще у меня была корова Малинка, которую мне подарили ко дню рождения. С ней связана еще одна история, которую мне хочется рассказать. У меня есть сестра Вера, которая на год младше меня и сейчас живет в Екатеринбурге. И вот случилось так, что мама купила ей ко дню рождения пианино «Урал» и записала в музыкальную школу, а меня нет, хотя у меня было на то желание, а у сестры нет. Но в итоге я своего добилась.

27 Так я стала учиться музыке, пианино долгие годы служило нам обеим, а корова Малинка, кормила всю нашу большую семью. Я благодарна своим родителям, которые научили любить родину, землю, лес, красоту природы, окружающих людей, семью, труд и ценить каждый день жизни. К сожалению, они очень рано ушли, но уроки жизни и мудрости, полученные от них, помню до сих пор. Уже 18 лет я сама мама, воспитываю сына Сергея, радуюсь его успехам и достижениям. Он с отличием окончил музыкальную школу по классу фортепиано, пел в хоре, сочиняет музыку, музицирует, иногда радует своей игрой на фортепиано, чаще игрой на компьютере. Сейчас заканчивает 4 курс факультета довузовской подготовки Мордовского государственного университета им. Н.П.Огарева по специальности «Программное обеспечение вычислительной техники и автоматизированных систем». Мы оба являемся членами региональной общественной организации «Агентство волонтерской службы «Пиэтас» Мордовского госуниверситета им. Н.П.Огарева – сын волонтер, мама – учредитель и директор с момента основания организации в 2001 году. Дух волонтерства, свободного выбора и ответственности за этот выбор, во мне был заложен в детстве, а сейчас это осуществляется на профессиональном уровне. Это же я воспитываю в сыне. Он оказывает огромную помощь в техническом и организационном сопровождении социальных программ, акций и мероприятий, реализуемых Агентством, занимается администрированием сайта, осуществляет работу оператора по фото и видеосъемкам. Наши добровольческие усилия направлены на улучшение качества жизни людей старшего поколения в Республике Мордовия, участников и ветеранов Великой Отечественной войны, ветеранов труда университета. Но самое главное для меня, как и для каждой матери – он замечательный любящий и любимый сын. И мое желание, чтобы он вырос добрым, порядочным и воспитанным человеком, любящим свой дом, свою родину, родителей и родственников, надеюсь, сбудется. Мы с ней стали ходить на занятия вместе, и как-то директор музыкальной школы Александрович Юрий Валерьянович заметил прилежную постороннюю ученицу в классе, спросил кто такая, и почему нет в списке. Когда выяснилась причина моего нахождения в классе и мое страстное желание постигать музыкальную теорию и нотную грамоту, он пригласил родителей и попросил написать второе заявление.

28

29 Карина Косарева, 14 лет ВЕТЕРАНЫ РАЗГОВОР С ДЕДУШКОЙ

30 КОМНАТА БЛОКАДНОГО ЛЕНИНГРАДА Хасан Бедретдинов, 9 лет

31 ЗНАКОМСТВО Марина Макайтис, 12 лет

32 ДАМА С СОБАЧКОЙ Ира Сухова (4 года) и Надежда Сухова

33 КУКЛА Филипп Желев, 18 лет НОЯБРЬ Робия Пулатова, 16 лет

34 Сегодня все меньшее количество людей удивляются тому, что рак можно лечить. И для этого даже не надо ехать заграницу. А вот о том, какова цена спасенной жизни, знают только те, кто непосредственно столкнулись с болезнью - врачи, пациенты и их родственники. К сожалению, ни страховые компании, ни государство не хотят брать на себя финансовую ответственность за лечение. А в области онкологии все время надо держать руку на пульсе. Зарубежные ученые постоянно создают новые, усовершенствованные протоколы, методики. Российским врачам приходится обращаться к их опыту, применять их новейшие разработки, вакцины. Но такое лечение стоит огромных денег. Которых нет даже у состоятельных пациентов. Чтобы лечение зависело нет от финансовых возможностей, а от возможностей медицины, в 2002 году была создана Некоммерческая организация Благотворительный фонд «АдВита», помогающий людям с онкологическими заболеваниями. Фонд курирует четыре больницы города: Детскую городскую больницу 1, отделение детской онкологии Городской клинической больницы 31, Институт детской гематологии и трансплантологии им. Р.М.Горбачевой, НИИ онкологии им. Н.Н.Петрова. Сотрудники фонда стараются оказывать разностороннюю помощь своим подопечным. Они готовят волонтеров, согласных ежедневно помогать больным детям и их мамам в больницах. Проводить творческие и учебные занятия для ребят на отделениях, а так же для детей, вынужденных первые годы после выписки, проводить в изоляции из-за сниженного иммунитета. При фонде действует диспетчерская донорская служба, которая обеспечивает донорами крови отделения, на которых лечатся их подопечные. Собственная донорская база фонда – это несколько тысяч человек. На основе лучших детских рисунков была создана линейка сувенирных продуктов (открытки, значки, магниты, кружки, сумки, футболки), которые сегодня продаются в сувенирных, книжных и детских магазинах. В «АдВите» ищут деньги на оплату поиска доноров костного мозга, лекарств, протезов, исследований и анализов, одноразовых расходных материалов для отделений переливания крови и лабораторий больниц, на реабилитацию пациентов, а так же на аренду жилья для иногородних пациентов. Но, к сожалению, число людей, которым нужна помощь, постоянно растет. Сотрудникам фонда с каждым разом приходится прикладывать все больше сил на поиск средств для своих подопечных. И эта помощь невозможна без петербуржцев, милосердных и отзывчивых, способных не остаться равнодушными, видя чужую боль. Благотворительный фонд «АдВита»

35 Степан Дмитриевич Эрьзя (настоящая фамилия Нефёдов) родился 27 октября (8 ноября) 1876 г. в ( ) селе Баево Алатырского уезда Симбирской губернии, ныне Ардатовский район Республики Мордовия, в семье крестьянина. С детства его окружала великолепная природа родного края – дремучие леса, живописная речка Бездна, превра­щавшаяся весной в бур­ный, стремительный поток, ее крутые скалистые берега, а также необозримые простран­ства полей и холмов. Одним из самых сильных впечатлений, ос­тавшихся от детства, стали произведения народного гения – добротные деревянные дома, украшенные затейливой резьбой, изумительные по изяществу и яркости отделок костюмы односельчанок, удобные и вместе с тем поражающие легкостью и мастерством исполне­ния всевозможные пред­меты, которыми каждый день пользовались в крестьянской избе – кувшины, ложки, сун­дуки-пари, прялки. Имя скульптора Эрьзи широко известно и в на­ шей стране, и за рубежом. Мордвин Степан Дмитриевич Нефедов взял себе псевдонимом название одной из этнографических групп мордовского народа – эрзи. Это не просто дань уважения народу, давшему ему жизнь, но и признание того, что истоки его таланта, неис­сякаемая жизнеутверждающая мощь произведений – в их национальной самобытности и исконной народности.

36 Прошедший большую жизненную школу, хорошо знавший и талантливо претворявший в своем творчестве традиции мирового и русского искусства, скульптор всегда при этом оставался сыном своего народа. В основу формирования уникального ху­дожественного дара Сте­пана Нефедова легло все то, что было исконно присуще искусству древнего мордовского народа. Блестящие природные данные молодого скульптора полу­чили развитие в Москов­ском училище живописи, ваяния и зодчества в мастерской Сергея Волнухина, а затем – в скульптурных ателье Европы ( ). С 1918 по 1920 год С. Д. Эрьзя жил на Урале, в селе Мраморском и Екатеринбурге. С 1920 по 1926 год преиму­щественно жил на Кавказе и других южных регионах СССР. В 1926 году он вы­ехал с выставкой во Францию, после чего начался длительный зарубежный период в его жизни и творчестве. Семь лет провел в Италии и Франции мордов­ский скульптор. В 1909 году в Венеции он впервые участвует в Международной художественной выставке работами «Последняя ночь осужденного» и «Автопортрет», добиваясь не только успеха и признания своего таланта, но укрепляя тем самым авторитет русского искусства за рубежом. Годы, проведенные в Италии и Франции, явились для молодого Степана Эрьзи великолеп­ной школой мастерства, которая дает полное основание считать его не только одним из самых талантливых, но и профессионально подготовленных русских скульпторов начала XX века.

37 После возвращения в Москву скульптор продолжает развивать основные тематиче­ские линии, наметившиеся в его искусстве ранее – еще в итало-французский период: жен­ские образы, выражающие сложные душевные переживания, портреты, символические изображения. Одним из первых в русской пластике ХХ века Эрьзя показал достоинство и красоту женщины – представительницы «малого» народа, создав образы, полные ли­ ризма, глубокого и искреннего чувства («Монголка», «Эрзянская женщина», «Голова мор­довки»). В начале двадцатых годов поиски более выразительных средств исполнения при­вели скульптора и к «открытию» нового для него материала – дерева. Композиции «Леда и лебедь», «Летящий», «Материнство», выполненные на Кавказе, отчетливо демонстри­руют, как приемы модерна, «опробованные» скульптором ранее в работах «Отдых», ряде женских портретов, – ложатся в основу формирования нового индивидуального пла­стиче­ского стиля Эрьзи. Его развитие шло в течение двух последующих десятилетий ( ), которые скульптор провел в Аргентине. В 1927 году волею судьбы Эрьзя оказался в Буэнос-Айресе. Именно в Аргентине совершенно неожиданно для самого себя он обнаружил то, что искал вот уже несколько лет, – необыкновенный материал, с которым впоследствии будет неизменно связано его творчество, дерево местного происхождения – кебрачо. Его необыкновенная твердость, выразительный рисунок древесины, широкий диапазон оттенков, а также – живописное своеобразие наростов с самого начала определили особенности манеры исполнения про­изведений. Особый же эффект и артистизм придавал работам скульптора выразительный контраст необработанного нароста с тщательно отшлифованной поверхностью. В 1950 г. Эрьзя получил разрешение советского руководства на возвращение в СССР и в 1951 г. приехал на родину, привезя огромную коллекцию своих работ (180 скульптур из дерева, гипса, бронзы, мрамора – общим весом 175 тонн). Пра­вительство выделило ему мастерскую в Москве в районе Сокола – Песчаных улиц в под­вале, где Эрьзя работал и устроил постоянную выставку своих работ. Чтобы посетить ее, нужно было всегда отсто­ять длинную очередь. Автор, с редкой длинной бородой, как пра­вило, сам проводил посе­тителей по подвалу. В своей москов­ ской мастерской скульптор продолжал упорно тру­диться, боясь отложить резец хоть на мгновенье, ведь именно он был единственной ни­тью, связывавшей его с искусством – смыслом всей его жизни.

38 Великий художник и скульптор Степан Эрьзя умер 27 ноября 1959 года. Его похоронили на Мемориальном кладбище в Саранске. И хотя его прах теперь навечно связан с родной мордовской землей, его искусство, не знающее границ, принадлежит всему человечеству. В столице Мордовии городе Саранске построен Мордовский республиканский музей изобразительных искусств им. С. Д. Эрьзи, который является крупным владельцем его работ. Творчество его было по достоинству оценено на мировом уровне. Художник является одним из самых знаменитых людей Мордовии. На родине скульптора, в селе Баево существует Дом-музей С. Д. Эрьзи. В его честь назван бульвар в городе Саранске. Нас, жителей Мордовии очень радует, что в Москве создан Международный фонд искусств имени Степана Дмитриевича Эрьзи – некоммерческая творческая организация. Целью ее является поиск, изучение, сохранение и популяризация мирового творческого наследия выдающегося скульптора ХХ века. Вклад С. Д. Эрьзи, которого современники называли «Русским Роденом», в мировую художественную культуру ХХ века несомненен, но, к сожалению, он еще не получил достойной оценки, не определено и место мастера в современном отечественном искусстве. Имя Эрьзи, уже давно ставшее флагманом национальной культуры небольшого финно-угорского народа – мордвы, ныне ждет своего продвижения в мировом масштабе. Поэтому весьма актуально создание и функционирование международного фонда, посвященного С.Эрьзе, именно в Москве – крупнейшем культурном центре России, имеющем большие возможности для реализации самых смелых международных творческих проектов, без которых невозможно «возвращение» из многолетнего забвения одного из самых талантливейших скульпторов современности.

39 Так о чем же сказал С. Д. Эрьзя – сын земли мордовской, сын Отечества нашего в своем искусстве? Он утверждал ценность чело­веческой личности, человека любой национальности, человеческое достоинство как величайшую ценность и неотъемлемое качество любого человека. Глядя на мир глазами великого художника, умеющего исходить в своем творчестве из законов высшей красоты и гармонии, воспринимая его разумом проникновенного мыслителя и видя эти законы осуществленными в сфере природы, Эрьзя искал это же в человеческой жизни. Прилагая к человеку те же мерки, которые сложились в его сознании в качестве основополагающих для всего сущего, он чувствовал необходимость наглядно показывать в своем искусстве то, что составляло основу действительности. С одной стороны, в его работах постепенно возрастало значение личного начала, которое отражало определенные, очевидно, свойственные ему самому в разные моменты его жизни душевные состояния. С другой - в ряде работ явственно стало проступать внимание скульптора к существованию людей, воспринятому как в общефилософском плане, так и в определенном социальном, национальном, возрастном, половом и других аспектах. Как и каждое большое искусство, творчество Эрьзи приобрело свою непреходящую значимость благодаря подлинному интересу этого художника к миру, в котором он жил и работал. Всмотритесь в образы Толстого, Бетховена, Невского – это герои духовно крепкие и цельные. Их душевный облик ясен и демонстрируется в жесте, позе, мимике лица. В них можно найти сокрытую от нас сложную жизнь ума и сердца, следы драматических душевных бурь и переживаний. Эрьзя воспринимает людей как своеобразные духовные монолиты, безусловные в своей эстетической и этической ценности. Он изображает не просто человека, а его бытие. Только это бытие объединяет отображенный мир скульптора, сливает его в единство переживаний.

40 Сколько бы ни различались по состоянию образы Эрьзи, одна очень важная черта объединяет их – человеческое достоинство. Это доминанта всех его произведений. Это утверждение ценности человеческой личности, нравственное требование к человеку быть человеком. Разные по характеру и настроению эти образы полны жизни и человеческой теплоты, народной мудрости, моральной силы и достоинства. «Портрет матери», «Портрет отца», «Старик», «Крестьянин-мордвин» – это, прежде всего постаревшие люди: их морщины – результат естественного старения. Старость не окрашивается тяжелыми воспоминаниями. Смысл бытия стариков не расплескивается вовне, не вызывает широкого потока не связанных с ними или их жизнью ассоциаций, он весь внутри их телесности. Они не только индивидуальны, но и наделены ярко выраженной социальной типичностью, подчеркнутой простонародностью.

41 Эрьзя создал блестящую галерею скульптур простых людей, изобразив их в величественно-монументальном плане, подчеркнуто сильными, мужественными, внешне сдержанными и строгими. За совсем обычной, даже заурядной внешностью стариков мы видим богатый и сложный внутренний мир, красоту духовную. Трудная жизнь с ее тяготами и разочарованиями привела не к отчаянию, а к мудрой умиротворенности. С поразительной правдивостью и искренностью Эрьзя создает образ громадной духовной силы, душевной красоты, облагораживающей старость, показывая исполинскую мощь в человеке, никак не преуспевающем в жизни. Во всем этом проявился особый и высокий гуманизм Эрьзи. Его творчество оказалось столь актуальным и животрепещущим, сохранив свое своеобразие, что смогло привлечь к себе внимание на протяжении более ста тридцати лет выдающихся умов ученых, художников, почитателей его таланта. Н.Герасимова.

42 Историко-социальное исследование Феклы Андреевой – это страшная правда о миллионах невинно загубленных семьях, изгнанных из родных мест, уничтоженных непосильным трудом в специальных поселениях или расстрелянных в лагерях ГУЛАГа в годы прошлого столетия. Это были жертвы коллективизации – раскулаченные крестьяне, объявленные «врагами народа». Автор публикует документальные списки погибших и оставшихся в живых людях из поселения Мартюш. Рассказывает о судьбах детей «врагов народа», о трудностях и преградах, стоящих на их жизненном пути, и о преодолении этих трудностей. Упорство, трудолюбие и мужество, воспитанное в них родителями, - вот, что помогло этим детям вырасти, получить образование и строить свою жизнь. Пять поколений из рода Андреевых были загублены в спецпоселениях. Через 60 лет они были реабилитированы. Но никто до сих пор не принес покаяния за унесенные миллионы жизней жертв террора. The historic-social research by Fekla Andreeva tells the terrible truth about millions of innocently perished families who had been exiled from their home areas, destroyed by back-breaking labor in special settlements or shot in the GULAG camps in the ies. These were the victims of collectivization: dispossessed kulaks (peasants) who had been denounced as public enemies. The author publishes documental lists of those who perished and those who remained alive from the Martyush settlement. She narrates the fates of the children of those public enemies, describes the difficulties and obstacles they had to face during their lives, and the overcoming of these difficulties. Perseverance, industrious work, courage and spirit fostered in them by their parents – this is what helped these children to grow up, to get an education and to shape their lives. Five generations from the Andreev family have been destroyed in the special settlements. 60 years later they were rehabilitated. But still nobody has done penance for the millions of the terrors victims lives that have been taken away.

43 КОРНИ И КРОНЫ Фекла Андреева продолжение (начало - см. «Вереницы» 4) Как мы выжили?! Дети кулаков не предали своих отцов. Они работали за арестованных родителей, приближая время правды о кулаках. Старшие растили младших, долю не проклинали, на рок не обижались. Все мыкали горе, но хранили светлую намять о родителях. Эту намять не вытравила ссылка (16 лет), клеймо «враг народа», голод, унижения. Может, потому все кулацкие дети отличные родители, воспитали детей – тружеников. В некоторых квартирах мартюшовцев (каменцев) хранят кусок руды (мы тоже, как декабристы), которую добывали наши родители. Бабушки - мартюшовки любили читать своим внукам «Послание в Сибирь» Пушкина. В тихие летние вечера на проевших холмах старых землянок, первого приюта кулаков, бродят согбенные тени. Это дети «врагов народа», погибших на спецпоселении или в ГУЛАГе, приехав за тридевять земель в тридевятое царство трудопоселения, бродят в поисках кусочка руды и своей землянки. Что они ищут ещё на развалинах? Растоптанное детство, украденную и изуродованную юность, искалеченную зрелость, закопанное в мартюшовскую землю здоровье, улыбку, радость, счастье, лопнувшие мечты отцов?! Дети кулаков - оптимисты: верят в то светлое будущее, которое строили 70 лет и от которого им достался только горизонт.Они верят в достоинство Человека, человеческого труда по указке сердца, а не по обязанности. Дети кулаков - философы верят в силу ума, мудрости, знаний. Хоть с большим опозданием, но получили многие и многие средне-техническое или высшее образование. Каждого, кто остался в Каменске, вспоминаю с благодарностью и радуюсь, если еще жив мой земляк. Вот они живые: 1.Ардашева (Башкирцева) А.В. – швея швейной фабрики, стаж 46 лет, 1 медаль. 2.Агафонова (Манакина) А.А. – моторист (УАЗ), повар, техничка СУ СТЗ, стаж работы 48 лет, 1 медаль. 3.Багаутдинов Г.Г. – профессор горного института (Екатеринбург), стаж 42 года, медалей 2. 4.Бугрина А.А. – колхозница (Мартюш), мать-героиня, стаж работы-30 лет, 4 медали. 5.Волкова (Меньшикова) Л.М. – воспитательница д/сада, стаж 55 лет,1 медаль. 6.Гоглачева (Любовикова) З.Н.- учительница Волковскй НШ, стаж 48 лет, 1медаль. 7.Деменев П.Е.- учитель СШ 17 г. Каменска, стаж 34 года (после службы в СА). 8. Другов П.И. - управляющий Бродовского совхоза, колхозник, стаж 33 года, 2 медали. 9.Другова (Зайкова) М.Н. – бригадир, воспитатель д/сада, продавец (Мартюш), мать героиня, стаж 45 лет, 2 медали. 10.Дубкова (Бугрина) А.С. – рабочая химчистка г. Каменска, стаж 42 года, 2 медали. 11.Душанина М.С. – рабочая ПМК- 1 (Мартюш), стаж –42 года, 1 медаль. 12.Егорова (Домрачева) К.Ф. – повар Каменского совхоза, стаж – 48 лет, 1 медаль.

Загвоздин И.В. – бригадир полеводов (Мартюш), стаж – 50 лет, грамоты. 14. Загвоздина (Домрачева) Е.П.- колхозница (Мартюш), стаж 40 л., мать - героиня 1 медаль. 15. Змеев В.Ф. – слесарь - вентиляторщик ПО "Октябрь" в Каменске, стаж 48л. + 8 лет службы в СА, 1 орден,9 медалей. 16. Иловчева (Антонова) Т.А. -металлург КУМЗа, стаж -48л.1 медаль. 17. Кавдымов Я. П. - тракторист (Mapтюш), стаж - 47 лет,3 медали. 17. Кавдьшова М. П. -колхозница (Мартюш), стаж 42 г. 1 медаль. 18. Шестакова (Кадникова) В.В. -литейщик КУМЗа,стаж 42г.Д медаль. 19. Казанцева (Омелькова) П. И. - инструктор с/х отдела исполкома, преподаватель училища механизации, стаж - 45 лет. 1 медаль (Павла Ивановна вырастила для города деревьев). 20. Карпова (Андреева) Е. Т. - агент госстраха, контролёр (УАЗ), кладовщик гражданской обороны города, стаж - 37 лет. 21. Колотов М. П. - слесарь цеха теплоснабжения УАЗа, стаж 51г.,4 медали. 22. Кондрашин С. В. - шофер, маляр-штукатур (Мартюш), стаж 51г.,3 медали. 23. Кондрашина А. С.- моторист, кассир, звеньевая, начальник почты (Мартюш), стаж - 38 лет,2 медали. 24. Крохалев Ш. П. - учитель, директор СШ N 9 Каменска, стаж 46лет, 1 орден, 12 медалей. 25. Караваева А. К. - старший техник, старший товаровед - бракёр Росторгодежда г.Каменска, стаж 40 лет,1 медаль. 26. Кукушкина (Булатова) A.M. -учитель математики СШ 2,31,3,стаж -52г. 3 медали. 27. Лесунова (Крохалева) М. П. – техник гидрометстанции Каменска, стаж – 40 л., 2 медали. 28. Манякин Н. А. – начальник участка СМУ- 4 Ураллюминстроя, стаж – 52 г., 12 медалей. 29. Малых (Деменьшина) Г. А. – медсестра поликлинники 1 г Каменска, стаж – 40 л., 3 медали. 30. Медведева (Караваева) Л. К. - старший бухгалтер Заготконторы, стаж 40л. 1 медаль. 31. Махнёва А. А. - кондитер кондитерской фабрики, стаж 42 года,1 медаль. 32. Мезенцева А. А. - няня детсада (Мартюш), стаж 40 лет,1 медаль. 33. Мешавкин E.С. - электрик радиозавода, стаж 50 лет,1 медаль. 34. Мешавкин И.С. – механик "Уралспецстроя" и "Уралалюминстроя", стаж 59 л,1 медаль. 35. Молочкова В.П. - учительница CШ N 16 г. Каменска,стаж 54г.,медаль I. 36. Москалёва (Чухарева) В. Т. - штамповщица ПО "Октябрь", стаж 38 лет,1 орден, 2 медали. 37. Начапкина (Гужевникова) А. И. –старший бухгалтер КУМЗа, стаж 50 лет, 4 медали. 38. Некрасова (Поздеева) Е. Г. – колхозница (Мартюш), стаж – 42 г., 4 медали. 39. Некрасов И. А. – шорник (Мартюш), стаж – 30 лет, 1 орден,3 медали. 40. Неустроева (Кадочникова) А. А. – главбух гороно, стаж - 50 лет, 4 медали. 41. Неволин В. Ф. – электрик (Мартюш), стаж 45 лет, 1 орден.

Подерина (Андреева) К.Т.- преподавательница УПИ (Екатеринбург), стаж 40 лет. 43. Рогатнёв М.Ф.- рабочий (Mapтюш), стаж 50 лет,1 медаль. 44. Рогатнева К.Я.- рабочая (Мартюш), стаж 51 год, 2 медали. 45. Саннккова (Ившина) Е.А.-радиотех. ПО "Октябрь", стаж 45лет, 1 медаль. 46. Серебрякова (Колотова) Г.П. -прокатчик ОЦМ, стаж 45 лет,1 медаль. 47. Светлакова (Шульгина) Г.И.- медсестра, стаж 40 лет. 48. Слободчинова (Пономарёва) К.П.- учительница СШ 18, 5, 35, отличник просвещения, стаж -39 лет,1 орден,2 медали. 49. Смышляева (Домрачева)З.Ф.- рабочая СТЗ, стаж40 лет, 1медаль. 50. Староверова Г.И.- зав. стоматологической поликлиникой 1, стаж45 лет, 5 медалей. 51. Старцев Н.П.- механик МТС и УA3, стаж 45 лет, 3 медали. 52. Старцева (Шаманаева) Н.М.- кассир и работница совхоза (Мартюш), стаж 36 лет, 1 медаль. 53. Тонкова (Кузьминых) Е.А.- учительница CШ 5, стаж 31 год, 3 медали. 54. Тырыкина (Булдакова) З.Ф.- печатник высокой печати типографий г. Ка­менска, стаж 50 лет, 2 медали. 55. Устинова (Колотова) 3.П.-старший бухгалтер ГПТУ 57, стаж 43 года, I медаль. 56. Чиркова (Манакина) M.A.-учительница CШ 13, стаж 43 года,3 медали. 57. Андреева Ф.Т.- учительница Мартюшовской ШСШ, преподаватель вузов, стаж 44 года, 2 медали… В городе осталось 2 тысячи реабилитированных (в области 55 тысяч). С каждым умершим мартюшовцем уходит личная Великая история 16 лет спецпоселения, которые одним кажутся адом, другим - обычной жизнью, третьи вообще постарались забыть прошлое, оставив при себе полынную память. Давно уже нет на этой грешной земле Анны Душаниной, вдовы расстрелянного в 1938 г. дяди Серёжи, у которого осталось пятеро сирот, а я храню, как талисман, её заявление: «Начальнику Военного цензора Дальневосточного Сибирского края от Душаниной Анны Николаевны... Прошу начальника закрытой зоны принять моё заявление в том, что пропустить моё заявление в цензор. Жалоба по розыскам лишённых свободы. Прошу ответить находится ли в ИТЛ взятый мой муж Сергей Ефимович Душанин, который был взят по линии НКВД Каменского района. Я до настоящего времени не знаю, где он находится. Прошу ответить на моё имя по адресу... Мартюш... в чём и подпишуюсь». Встречая 70-летие со времени создания спецпоселений в СССР, мы должны объективно сказать, что нам дала советская власть, хотя смотрели на мир из спецпоселения (изолированной территории без колючей проволоки): право на бесплатный крепостной труд и создание индустрии в г.Каменске (цена индустриализации - ликвидация 1,5 млн. хозяйств и 4-5 млн. человек);

46 право дышать и жить по указке коменданта, НКВД и иже с ними. Каждое утро г. «Правда» сообщала, что следует знать народу, о чём думать и чему верить, как расправиться с "врагами народа"; право на 1,5 м 2, в ссылке при общности гибельной судьбы и зависимости от НКВД. Потеряв ношу социальной опасности с 1992г., дети кулаков поняли: их уже ничто не держит на земле (они узнали, где расстреляны отцы), теперь они, старые и больные, никому не нужны в Стране Заходящего солнца; право на недоедание и недосыпание при мизерной зарплате матерей и отсутствии отцов; работали по обязанности и соцположению; право на образование после освобождения из спецпоселения ценой недоедания и недосыпания, потери юности, отдыха и здоровья. Арестованные отцы наказывали выучиться. И дети выполнили наказы - учились очно и заочно. И не ради диплома, а знаний и умений ради (образованного человека труднее растоптать), ради лучшей доли, которую подарила нам советская власть, "социально опасным от рождения". Кряхти да гнись: упрёшься - переломишься. Только упорство, трудолюбие и мужество помогли получить образование; право бить поклоны НКВД, просить и просить: разрешить выйти в Каменск, разрешить там учиться в СШ, разрешить родным навестить нас на Мартюше, позволить сходить в церковь в Каменск. Наши господа и повелители казались себе незыблемыми столпами общества. У НКВД - КГБ сформирована оборонная психология (разная мораль для своих и чужих), потому так медленно идёт реабилитация... По Союзу хранится 28 миллионов дел на репрессированных. Персональные пенсии сильных мира сего оплачены нашим бесплатный трудом на «стройках коммунизма»; право на страх перед будущим: за что накажут, в какой спец поселок перебросят, примут ли на работу, заставят ли отречься от отцов … это не плебейский страх за свою шкуру перед чиновниками, а бытовой страх - потерять остатки семьи, родные души, нравственную опору, надёжный причал, свою нишу. Право на страх с 1995 года приобрело для меня другой окрас после чтения дел репрессированных: уважаемые мною мартюшовцы (по документам) доносят на арестованных, топя их заживо; в деле моего деда прочитала донос, написанный детской рукой о краже кур; право на предательство: детей кулаков заставляли доносить на родителей (пример Павлика Морозова), отказаться от арестованных отцов. Школа отрывала детей от идеологического влияния семьи. Забыв Бога, забыли нравственность. Право на безбожие родило вседозволенность; право быть осуждённым по доносу, без суда и следствия, попасть в спецпоселение, в штрафной барак 25, в тюрьмы (Камышловскую, Челябинскую, Каменскую, Шадринскую,...), в ГУЛАГ... и закончить свой тернистый путь 12-м километром под Екатеринбургом, Золотой горой под Челябинском, Куропатами, Донским кладбищем, Левашовой пустошью, каким-либо лагом, взойти на Голгофу вдали от родины; право носить «почётное» звание «врага народа» от рождения и суметь, не поступаясь совестью, выжить всем смертям назло;

47 право бить бедным (не нищим духом!) и не потерять достоинство; право на сострадание при низком болевом пороге; право радения родственникам и землякам; право верить "отцу родному", Сталину, коммунистической лжи о прекрасной жизни в СССР и считать житие в спецпоселении сносным, раз родная деревня живёт ещё хуже; право изучать липовую историю страны по "Краткому курсу истории СССР", состряпанному по заказу правящей элиты совковыми учёными; изучение этой историк было важнее всех школьных и вузовских программ вместе взятых; право на отдых от нечеловеческой жизни в коротких снах, на городском кладбище (каждый усопший получал 1,5-2 м земли, как в землянке на Первом Мартюше) и в безвестных братских могилах, где расстрелянных утрамбовывали тракторами, засыпали известью забыв залить смолой отверстия от выстрелов, по которым потом определяли вид расправы; право на память добра на оптимизм живого интереса к живым и мёртвым, хотя многие знания умножают печали; право шутить над своим положением, иначе не выжили бы... Кулаки и их дети так и остались, скорбно застенчивы. В глазах наших матерей навсегда прописалась печаль, но взгляд на сумбурную жизнь они сохранили просветлённый. Богобоязненные, терпеливые, они остались кроткими, услужливыми, сердобольными. Их не оглушила современность ритмов 1937 года в 1998 году. Спецпоселение страшнее того, что я описала. Вот, например, судьба нашей семьи «При выселении в 1931 году из с. Суворы Каменского района сельсовет приказал оставить на произвол судьбы нашу прабабушку Анастасию Егоровну 82 лет: не рабочая сила. Судьба её неизвестна. Следы отыскала в 1995 году: якобы умерла в Каменске. Это первая наша загубленная душа. В 1932 г. от нарывов (в не отапливаемой землянке) умерла моя бабушка Мария Михайловна, 62 лет, по прозвищу деда Микола Милостивый. В 1938 г. расстрелян мой отец, Трофим Кириллович, учётчик 4-го участка на строительстве УАЗа, признанный японским шпионом; в 1944 г. умер мой дед, кормилец нашей семьи, от голода и порока сердца; а 1979 г. умерла моя сестра Нина, 3-х лет замороженная в землянке и всю жизнь кашлявшая; в 1984 г. умерла её внучка, получившая букет болезней от замороженных предков. Пять поколений нашего рода погибли на спец поселении. Вот что такое Мартюш. А мама ещё жива. Ей 99 лет. Она живёт за всех погибших, с урезанной пенсией, без инвалидности, лежачая, живучая, добродушная, с удовольствием вспоминающая ужасы спецпереселенческого ада. У Пастернака есть выражение «выселить по методу рояля на траву», а так как рояль не был известен кулакам, то они вспоминают: «выкинули нас во чисто поле без лопотинки и обуточек, без рубахи с перемывахой и без хлебушка».

48 У кулаков нет обиды на советскую власть: всякая власть от Бога. Что Бог дал, то и терпим, открещиваясь от нечистой силы долготерпением. Это то самое извращение славянской души: любить Родину, которая тебя недоубила. Это не загадочность, а потребность быть на земле отцов и греть душу на родных просторах, которые лелеяли предки, украшая сиренью, черёмухой, рябиной... Внуки кулаков уже не знают родины предков, для них свет клином сошёлся на Мартюше (родина!). И не знают они о судьбе дедов, и не ведают что такое ВМН, они связывают расстрелы только с преступлением мафии, они не слыхивали об истории спецпоселений и ГУЛАГе и удивляются, что визитная карточка каждого города страны - это Ленин с протянутой рукой и безвестные могилы расстрелянных у каждого города (Катынъ, Сoловки, БAM, урочище Солянка под Курском, «мёртвая дорога»Салехард - Игарка, с. Колпашево Томской области…) Молчат расстрелянные безбожной властью в безымянных могилах, обнаруженных не властью, а энтузиастами. И нет им радости от свободы скорбеть в определённые дни: например, 14 июня в Литве День траура и надежды, 30 октября в Р ОССИИ День политзаключённых. Дети убитых в год «большого террора» наследуют боль, а дети убивших не наследуют даже вины. По закону бумеранга за раскулачивание и репрессии РОССИЯ получила Афган, Чечню, беспредел и коррупцию. «Уважаемые родные и близкие граждан России, подвергшимся политическим репрессиям! 30 октября вся Россия со скорбью отмечает День памяти жертв политических репрессий. Это - день поминовения невинно погибших политических заключённых в I920-x – I950-x годах. Это день покаяния перед детьми, которые безжалостно были лишены детства. Вся страна в те жестокие годы была одним большим ГУЛАГом…» П. Латышев. Полномочный Представитель Президента РФ в Уральском федеральном округе («Областная газета»за г). «Уважаемые земляки! 30 октября мы в 10-й раз официально чтим память жертв политических репрессий - тысяч и тысяч безвинно погибших россиян. Но в наших душах эта боль была всегда... есть единственная гарантия того, что трагедия репрессий не повторится - это наше неравнодушие, гражданская позиция, наша совесть и чувство долга. Этому мы всегда будем верны». Губернатор Свердловской области Э.Э.Россель (там же). Полвека собираю материал о спецпоселении Мартюш, где отбывала 16 лет ссылки. Люди, попав на Мартюш, вспомните: здесь был спецпосёлок, где отбывали ссылку труженики земли Российской, «кулаки», их дети и внуки (первый эшелон "врагов народа" был привезён 4 мая 1931года): Абатуровы Абашевы Агаповы Алыковы Андреевы Анисимовы Андрейчевы Антоновы Aпyсевы Араслановы Ардашевы Аржанниковы Артемьевы Ахизовы Ахмадуллины Ашкановы Бабиновы Бабины Багаутдиновы Бадьины Бажутины Бакулины Барынцевы Башкирцевы Беляевы Бареевы Бердниковы Бзнюки Благинины Бобровы Болотовы Брёховы Брюховы Бугрины Бузмаковы

49 Букатниковы Булатовы Булдаковы Булыгины Бухаровы Варанкины Васильевы Васильковы Вахрушевы Ведерниковы Верзаковы Верюгины Владыкины Власовы Волковы Ворончихины Ворошиловы Габовы Галкины Гирдяевы Гладовских Голенщевы Голышевы Гонцевы Городиловы Гостевских Григорьевы Гудовских Гужевниковы Даниловы Деменевы Дементьевы Деменьшины Дитятевы Домрачевы Друговы Дулепины Душанины Дьяковы Дягилевы Егоровы Ермичевы Есуповы Ефимовы Ефремовы Ешмановы Жировы Завьяловы Загайновы Загвоздины Зигадулины Зайковы ЗагребиныЗ ахаровы Зеваковы Змеевы Зуевы Ившины Иглиновы Изгагины Ильины Ильюшкины Истомины Ичитовкины Кабеевы Кадниковы Кадочниковы Казаковы Казанцевы Калинины Калистратовы Камаевы Камисовы Капитоновы Караваевы Карсаевы Карасёвы Кащеевы Кивалкины Кирпищиковы Кирсановы Кисаметовы Клешнины Князевы Кобяковы Козловы Кокорины Колотовы Кондрашины Константиновы Коньковы Копосовы Корепановы Коротких Костюки Крашенинины Крохалевы Крылосовы Кудрины Кудряшовы Кузнецовы Кузьмаковы Кузьминых Куртеевы Кутерины Кушаковы Кытмановы Кыштымовы Лимановы Лобановы Лобасы Лобовиковы Логиновы Ложкины Лузянины Лутковы Мажирины Майдановы Макеевы Максимовы Малагины Малкины Мальцевы Малых Манакины Мартыновы Матвеевы Махнёвы Медведевы Мезенцевы Меньшиковы Меньших Мешавкины Мешковы Микрасовы Минины Митраковы Мишины Мокрушины Молочковы Москвины Москвичёвы Мусихины Наговицыны Назаровы Нассоновы Неволины Недолуга Некрасовы Нектовы Нехорошковы Никитины Никифоровы Николаевы Никулины Новиковы Новосёловы Нюхловы Оганяны Омельковы Оношкины Орловы Пагины Паймировы Паленщевы Палкины Пановы Пастуховы Пасхины Пахомовы Перешеины Петровы Петуховы Пинегины Пиньженины Платуновы Плотниковы Поздеевы Полетаевы Полосухины Полюковы Пономарёвы Поносовы Порозовы Потаповы Почашевы Протопоповы Пузырниковы Пыжьяновы Пшеницыны Пьянковы Пятковы Радивиловы Рогатневы Рогожины Русиновы Русины Русских Ру шенце вы Рыболовлевы Салаватовы Самойловы Сбоевы Светлаковы Сегаевы Сельнихины Семёновы Сергеевы Сеулковы Силивёрстовы Ситниковы Смертины Собенины Соловцы Соловьёвы Сольнихины Соснины Староверовы Старцевы Стародумовы Стёшкины Субботины Сурских Сусловы Сушенцевы Сысолятины Сюзевы Тарасенко Таушкановы Ташкиновы Титовы Тихоновы Токаревы Толстиковы Тонковы Торгашевы Трефиловы Тропины

50 Труфиловы Трушниковы Турутовы Тубарановы Турышевы Тыкмановы Тютюковы Ульяновы Памяти моих земляков посвящаю это альбом, сохраняя подлинные имена и фамилии, факты и годы. Наше горе не должно уйти с нами бесследно. Ветер беспамятства может смахнуть следы кулаков и вышвырнуть память о них за порог политического дома России. Жестокому, всё пожирающему времени можно противопоставить только память: она вечна, если помнить прошлое, строя будущее. Мартюшовцы-строители красногорской ТЭЦ на УАЗе в 1935году Устиновы Устьянцевы Федяковы Фроловы Харитоновы Хохловы Хохряковы Худяковы Хусаиновы Царегородцевы Цепиловы Чебыкины Чемакины Череневы Черемновы Черепановы Черновы Чесноковы Четвериковы Чиркимы Чубаровы Чугины Чудиновы Чухаревы Шабаршины Шакировы Шаманаевы Шарафутдиновы Шаровы Шатровы Щатуновы Швалёвы Шеставских Шестаковы ШИГИНЫ Широковы Шкурины Шмырины Шоноховы Шубины Шульгины Щербаковы Юговы Юдины Юшковы Юшмановы Яшковы В год «большого террора» многие будут расстреляны. 1 ряд снизу слева направо: -, Башкирцев В.А. (расстрелян), Костюк Ф.П. (расстрелян), Порозов Виктор, Некрасов О.В. (10 лет ИТЛ), Кузьминых М.А.; 2 ряд снизу слева направо: Ардашев И., Чесноков Пётр, Кирсанов, Галкин Иван (судьба неизвестна), Кузьминых Н.A., Чебыкин М.А. (расстрелян), Некрасов А.И. (расстрелян), Другов И.И. (расстрелян), Чесноков Павел. 3 ряд снизу слева направо: Беляев И.А. (расстрелян), -, -, -, Булатов Василий, -, -, Кабеев Авдей, -, Чеснокова Лиза, Деменева Нюра (крайняя); 4 ряд снизу слева направо: -, Старцев В.П. и его жена, -, Почашев. 5 ряд - Панов Я.Г. (судьба неизвестна).

51 Фото 1954г. Огородная бригада на спецпоселении Мартюш в колхозе «Новая жизнь». Слева направо нижний ряд: Дуня Кондрашина, Клава Шульгина, Мария Некрасова, Таня Казанцева, Таня Булатова, Макар Васильевич Шаманаев (бригадир с собакой), Анна Сюзева, Гриша Чудинов, за ним Марзия Хусаинова, рядом - Катя Загидулина, за ней - Груня Черенёва, рядом - Наташа Чугина, ниже - Наташа Кузьминых; Колхозный двор «Новой жизни». Фото 1935г. Лошади, сбруя … куплены на деньги спецов, собранные принудительно. Второй ряд слева направо: Анисья Бугрина, 3ина Нюхлова, -, Галя Чудинова, Лёня Булатов, Дуся Ившина, 3ина Турышева, Вера Хохлова, Шура Чугина, Ксения Чухарева, Катя Некрасова, Нюра Турышева, Лена Меньшикова, Нюра Душанина (Шестакова), Груня Мезенцева, Шура Кузнецова, Арина Ташкинова, Магасума Багаутдинова. Верхний ряд слева направо: Аркаша Светлаков, Виталий Казанцев, ---…

52 Семья Андреевых раскулачена в 1930г., выселена из с. Суворы Каменского района Челябинской области в спецпоселение Мартюш того же района в 1931г. АНДРЕЕВА АНАСТАСИЯ ЕГОРОВНА ( ) -мать Кирилла Андреевича, при выселении брошена на произвол судьбы -оставлена в селе. Дальнейшая её судьба неизвестна. КИРИЛЛ АНДРЕЕВИЧ ( ) работал сторожем в бане и магазине на Мартюше. Умер от голода и порока сердца, был кормильцем семьи после ареста сына. МАРШ МИХАЙЛОВНА ( ), жена Кирилла Андреевича, прожила в ссылке, умерла от нарывов в холодной землянке. ТРОИМ КИРИЛЛОВИЧ ( ) работал забойщиком на руднике и табельщиком 4-го участка в строительстве ТЭЦ УАЗа. Арестован г., расстрелян г. на Золотой горе близ Челябинска как японский шпион. МИРОЕНЯ ВАСИЛЬЕВНА, 1901 г. р., жена Трофима Кирилловича, работала грузчицей на руднике, уборщицей в «Челябторге», уборщицей в магазине, швеёй в артели инвалидов «Трудовик», мастером-швеёй Спецторга, мастером - надомницей. Инвалид группы с 1952г., трудовой стаж - 27 лет. ФЁКЛА ТРОФИМОВНА, 1926 г.р. учительница, завуч, директор двух СШ, инспектор Далматовского района, преподавательница трех педвузов, зав. кафедрой русского языка, зам. декана, доцент. Получила 2 медали. Трудовой стаж 44 года. КАРПОВА (АНДРЕЕВА) ЕКАТЕРИНА ТРОФИМОВНА, 1928г.р.работала пробщицей глинозёмного цеха УАЗа, агентом госсстраха, завхозом Гражданской обороны в г.Каменск. Трудовой стаж - 38 лет. НЖА ТРОФИМОВНА ( ) - госповеритель отдела мер и весов в г. Каменоке, бухгалтер в Красногрском райсобесе Каменска. ПОДЕРИНА (АНДРЕЕВА) КЛАВДИЯ ТРОФИМОВНА, 1936г. р., 23 года работала на кафедре высшей математики в УПИ и 10 лет - на заводе им.Калинина М.И. Имеет печатные работы, благодарность, трудовой стаж - 40 лет.

53 Семья Андреевых

54 По материалам статей Олега Винокурова Красота ковров, незабываемый вкус дыни – это общеизвестные национальные символы, благодаря которым Туркменистан стал узнаваем в мире, и среди них «небесные кони» по праву – на первом месте. Именно ахалтекинские скакуны, по мнению специалистов, во многом дали начало самым известным из современных пород. Учёные доказали, что ахалтекинцы – сухие и стройные, с высоко поставленной шеей, лёгкой головой, преимущественно золотой масти - более древняя порода, чем, например, те же арабские кони. Благороден облик ахалтекинца. Кажется, не конь перед тобой – настоящая живая драгоценность. Для всего разнообразия мастей, вплоть до редчайшей изабелловой, характерен яркий золотистый, серебряный или даже перламутровый отлив. По традиции сбруя коня обильно украшена серебром и самоцветами, она и в наши дни – одно из самых искусных творений туркменских ювелиров. Сегодня многие из элементов сбруи лишь украшение, но когда-то они защищали шею и грудь коня во время битвы. Даже глаза у ахалтекинского скакуна особенные – большие, выразительные, говорящие об остром уме, чувстве собственного достоинства, он просто не позволит относиться к себе невнимательно и бессердечно. При этом, несмотря на весьма пылкий темперамент, ахалтекинец понимает всадника буквально с полуслова, легко повинуется ему. Преданность и привязанность к наезднику выработана у ахалтекинских скакунов веками.

55 Высокий, сухой и поджарый, с высокой, чётко очерченной холкой, с сильным крупом, длинными ногами – всё в нём работает на скорость. К прославленным производителям, а их знал каждый, кобыл вели, невзирая на расстояния, тщательно велись родословные скакунов. Строгий отбор на племя лучших лошадей, проверенные веками приёмы воспитания и выращивания – всё это обеспечивает сохранность породы. В наши дни специалисты Государственного объединения «Туркмен атлары» продолжают совершенствовать селекционно- племенную работу. по сей день ахалтекинцы – чистокровная порода, в которой не допускаются скрещивания с другими. В распоряжении селекционеров – 18 линий великолепной породы, каждая из которых берёт начало от легендарных скакунов – Гелишикли, Мелекуша, Кир-Сакара и других. В скором времени эта работа выйдет на качественно новый уровень в связи с перспективами создания Научно – исследовательского института коневодства. Ахалтекинец не только стремителен, как молния, но и невероятно вынослив, легко переносит жажду. Во время вошедшего в историю пробега 1935 года туркменские джигиты на ахалтекинских скакунах преодолели расстояние в 4300 километров между Ашхабадом и Москвой за 84 дня.

56 В 1999 году туркменские наездники записали на свой счёт победу в 120- километровом марафоне на кубок Москвы. В 2006 году успешно выступили в Бахрейне, завоевав индивидуальный кубок в шестидесятикилометровом марафоне. В 2008 году туркменские скакуны одержали победу в Ташкенте на открытом чемпионате «Звезда Туркестана» в марафонском заезде и на выставке-выездке. Ахалтекинцы обладают также отличными прыжковыми качествами, что открывает для них большие перспективы в конкуре. Так, тот самый ахалтекинец Араб, что украсил легендарный парад Победы в 1945 году, имеет на своём счету и многолетние успешные выступления на соревнованиях по конкуру. А затем Абсент – прямой потомок Араба обрёл заслуженную славу, неоднократно удостоившись олимпийских медалей в выездке. В Туркменистане создан Ахалтекинский конный комплекс Президента Туркменистана, проведена реконструкция Главного государственного ипподрома в Ашхабаде, скоро вводятся в строй пять суперсовременных конноспортивных комплексов во всех велаятах Туркменистана. Самый крупный конноспортивный комплекс возводится в Ахалском велаяте в живописных предгорьях Копет-дага, неподалёку от Ашхабада на огромной территории в 83 гектара. Строительство новых ипподромов создаст базу для развития конного спорта в стране, а конноспортивные комплексы обретут статус национальных центров профессиональной подготовки молодых мастеров – сейисов и жокеев мирового класса. Огромную роль в развитии коневодства призвано сыграть и решение о выделении в каждом велаяте земельных массивов для производства кормов для коней, строительстве специализированных предприятий по выпуску кормовых добавок, разработанных с учётом достижений современной науки. Также во всех регионах Туркменистана намечено создание современных производств по выпуску всего необходимого убранства и снаряжения для «небесных скакунов». Кажется, время не властно над ахалтекинским скакуном, но за тем, как, сохранив свою стать и развив лучшие качества, легендарная порода прошла сквозь тысячелетия, стоит огромный труд многих поколений умудрённых опытом специалистов, посвятивших свою жизнь «райским коням», их вера в себя, в собственные силы.

A WALK IN THE HILLS Marion Edmondson The dark and brooding Kinder massif has got to be the most exciting place to be which is in within easy reach of the City of Sheffield. The sense of achievement to actually reach the top is exhilarating and when at the top of the climb the views at you feet must be the best in the Peak District. Not only have you the green Edale Valley and the Mam Tor Ridge but also the desolate moor at the top, which has its own beauty. If you are lucky you may see the odd peregrine falcon, curlew, raven or golden plover and in the winter when crossing the frozen top it is not too unusual to see a white mountain hare, which is normally more surprised to see you than you are to see it. Kinder is a place to be treated with respect. On a warm summers day when you are happy in shorts and T shirt in the valley below you can be searching for every scrap of clothing you can find in your rucksack by the time the climb is finished. But it is this uncertainty which makes you want to climb Kinder again and again. It looks different in every season. Ive been up there on a Bank Holiday Monday when the world and his wife seem to be walking up Kinder but most of the time you feel so far from civilisation that you cannot believe the city is only a few miles away. It is a wonderful place to be. 57

PINK TEAPOT AND POSH KETTLE By Peter Barclay I finish my games with the tray of water and little glass jars. Someone lifts me and sits me by the big table. My grandmother has made cucumber sandwiches and a pot of fresh tea. Her teapot is an odd shape, tall and thin, pink with a small white lid and white knob on top. It is so different to my mothers teapot that is fat and dull by comparison. Already the pink teapots spout which is also white has a bit chipped off the end, but she manages to pour out just the same. At the side of the table, near to where she sits, there is a kettle. It is no ordinary kettle, its made of brass and rest on a brass stand that is all curves like the kettle. Underneath my grandmother has lit a little spirit lamp that helps keep the water hot. Its very nice, reminds me of my dads primus stove, but seems pretty useless. She still had to boil water in the back kitchen in her aluminium kettle. Were back, but its dark outside, blackout time. I wear my new school blazer, push onto a dining chair, survey the table. Rationing, but shes managed to get pork pies for tea and theres salad with olive oil dressing that my father hates. The pink pot has lost a bit more spout so an orange rubber section is added which spoils the pink pot a little. The brass kettle shines in the electric light, but shes having problems getting meths for it these days. I gorge on tinnеd fruit salad and am sick on the way home. I visit my old grandmother on the way home from work. I prop my bike by the kitchen door and let myself in. Shes sitting alone in her rocking chair gazing across the back garden infested with tall weeds. Want a drink Grandma? Sit down Charlie, Ill get it, she insists, though I hesitate. I hear her tinkering around in the kitchen, then she appears with two old cups, no lovely pink teapot or the kettle these days. Shes confused me with my father, passes me a chipped cup with shaking hands and stares once again thought the back window. Perhaps shes thinking of her girlhood or my grandfather who died last year. The brass kettle remains on a side table untouched, dull, slightly corroding. I am back from London. My father, Ann and I have rescued the brass kettle though it lay on the floor tarnished, its beautiful stand slightly bent and in need of repair. Weve polished them and had the problems fixed, but the lovely Art Deco teapot has already disappeared. We take the stand and its kettle to a dealer who pays us something and has probably made a handsome profit from us. It possibly sits now in some upmarket Manhattan showroom awaiting a buyer. For me those Art Deco furnishings I grew to love have long since disappeared, but the memories of them remain with me. 58

THE BEST CATSUP I EVER HAD By Dana Sutton During World War II, everyone in the family had a separate ration book: my mother, father, grandmother (my mothers mother with whom we lived) me, and my younger sister (who was really just a baby). Even if someone had the money to purchase something (and money in my family was not plentiful) if the item was rationed, you had to have an appropriate number of ration stamps, or there could be no sale. The sugar ration was serious for everyone. Those children whose fathers worked at the air base in town could go to the PX and get candy bars, but we were not so lucky. When I was four or five years old, the sugar ration caused an unforgettable event in my family. My father liked to shoot craps occasionally. One day he came home from work with a large number of sugar ration stamps that he had won in a crap game. I dont suppose that any of the men had money to play with, so ration stamps served as a substitute for money. He was quite proud of his achievement, but my mother had an absolute hissy fit. My mother was a very religious woman, with a capital R. My father had been raised a Methodist, but my mother was a Baptist, a Southern Baptist. Her strict religion meant that she did not believe in drinking, dancing, swearing, playing cards, and certainly not in gambling. Any game that involved dice was considered the devils work. I am sure she tried to persuade my father to return the ration stamps, but he refused. My grandmother, however, thought that my father had done a good thing in providing for his family, and while she was religious, she was not opposed to a little gambling (and certainly wasnt opposed to sugar). At about the same time as the ration stamps were won, a bushel of tomatoes came into the family. I dont know if someone gave it to us or if it was bought, but what a treat. We all loved tomatoes, but they were difficult to grow in Oklahomas hot dry climate because while water was not rationed, its use was highly restricted. A family could receive a fine for watering a garden or washing a car. How was our little family going to use up all of those tomatoes? My grandmother decided to use the ration stamps to buy sugar and make catsup with the tomatoes. My father bought bottles for the process. My mother did not participate. For at least a couple of years, a catsup bottle always went onto the table when it was set before meals along with the salt, pepper and butter. My mother never touched the catsup except perhaps to hand it to someone. It sure was good catsup though, and I felt that she lost out. In a way, though, she won, because I dont think that my father ever shot craps again. If he did, we didnt hear about it, and while ration stamps were part of our lives for some time, I dont remember any more family disputes about sugar purchases. 59

THE PURPLE DRESS AND PINK ORCHID By Eleanor Surkis In first or second grade when I came home for lunch, it was my grandma who would be broiling a lamb chop, beating mashed potatoes to get out every lump and adding just enough cream to the spinach. Everything had to be just perfect for me. My grandpa was her official helper, especially when they were baking the plum pies and yeast cakes from the old German recipes they brought lovingly over to the United States on the big ship. When I talked too much in school and the teacher demanded to see my mother, it was my grandma who went and spoke in her accented English, shaking her head that she understood what needed to be done. Once outside, however, she bent down and folded me in those great arms and held me next to her breast. The hug meant everything was all right. On another occasion she took me shopping and on the way home we had to weave down a steep hill. She slipped and went down on her knees. Her stockings were all torn and blood was seeping through. I was scared and started to cry, but she picked up her heavy tall frame and made believe it wasnt much of anything. One day when I was 11, I came home from school and my mother was at the door. What was my mother doing home at three oclock? She told me to go and play at Carols house next door. I slept there that night and in the morning when I went home my mother told me to get dressed in my party dress. We drove a long way and went into a house I had never seen before. Inside was my grandma in a box in her best purple dress and pinned to her dress was a pale pink orchid. Her hair even had that bluish tint she sometimes got at the beauty parlor. She must be sleeping. But she never slept with her glasses on. And why was she all dressed up and in a box? Then I realized what had happened. And now, when I think of my beloved grandma, I see her in a purple dress with a pale pink orchid. 60

Dana Sutton is an English teacher and has traveled around the world teaching English in many countries. She is writing a family history and in the process has uncovered many fascinating stories about and from relatives past and present. Дейна Саттон преподаватель английского языка, путешествовала по всему миру, преподавая английский во многих странах. Она пишет историю своей семьи, в процессе работы обнаружила много захватывающих историй, рассказанных родственниками и касающихся членов ее семьи – как в настоящее время, так и в прошлом. Eleanor Surkis started her career as an audiologist and later became a pharmaceutical sales representative. She has written a number of professional articles and is in the process of writing her memoirs for her son and grandchildren. Элеанор Сэркис начала свою карьеру как специалист по нарушениям слуха (аудиолог), впоследствии стала представителем по продажам в области фармацевтики. Является автором ряда статей на профессиональные темы, в настоящее время занимается написанием мемуаров для своего сына и внуков. 61

МИР И ВОЙНА В ЖИЗНИ НАШЕЙ СЕМЬИ В.П. Зубкова, Г.Г. Зубков «Мир и война в жизни нашей семьи» - это воспоминания родителей Людмилы и Нины Зубковых. Состоят они из двух частей. Первая часть «Мир», которую мы представляем в этом номере альманаха, рассказана матерью сестер Зубковых и охватывает период начала прошлого века вплоть до Второй мировой войны. В воспоминаниях отразились жизнь и быт обычной русской семьи, пережившей все сложные переломы того времени. Свой рассказ Вера Зубкова начинает с подробного описания дома, в котором жила многодетная семья ее родителей. Семья была не из бедных: был сад, огород, в котором сажали различные овощи, подсобные помещения для хранения овощей и фруктов, скотный двор, свинарник, конюшня. Но все это добывалось огромным трудом каждого члена семьи. Вера Петровна рассказывает о своем детстве и о судьбах своих сестер и братьев. Описывает будни и религиозные праздники, о пережитом голоде и холере 1920 года, о тяжелых налогах, которыми душила семью новая советская власть, о том, как проходило раскулачивание ее семьи, и, наконец, о том, как увозили их в ссылку из родных мест в неизвестном направлении. «Peace and war in the life of our family» – these are the memoirs of the parents of Lyudmila and Nina Zubkovas. They consist of two parts. The first part Peace, which we present in this issue of our almanac, has been told by the mother of the Zubkov sisters and covers the period of the beginning of the last century until WWII. The reminiscences reflect the everyday life of an ordinary Russian family which experienced all the difficult cataclysms of those times. Vera Zubkova begins her story with a detailed description of the house in which her parents large family lived. The family was not a poor one: they had an orchard and a vegetable garden, where they planted different vegetables, utility chambers used for the storage of vegetables and fruits, a cattle- yard, a pigsty, a horse stable. But all this was achieved as a result of tremendous work on behalf of each family member. Vera Petrovna tells about her childhood and about the fates of her sisters and brothers. She describes the weekdays and the religious holidays, recollects the experienced famine and the cholera in 1920, the severe taxes with which the new Soviet regime was strangling the family, how the dispossession of the kulaks (well-off peasants) was carried out for her family, and, finally, how they were deported from their home area in an unknown direction. 62

Вступление Все наши предки принадлежат к коренным москвичам, и за пределами Московской области родных у нас нет. Семья наша небольшая – отец ( ), уроженец села Павшино Московской области (сейчас оно слилось с г. Красногорском), мать ( ), уроженка д. Рахманово близ Волоколамска, старшая дочь Людмила (1938) родилась в г. Иркутске, куда отец был направлен на работу по окончании Московского строительного института, младшая дочь Нина (29 декабря 1941) родилась в Литве в г. Кальвария на польско-литовской границе, где отец за два месяца до начала войны стал работать в качестве гражданского инженера на строительстве оборонительных сооружений. Мамин род восходит к началу XVI века. Его основателем считают дьякона Иосифо-Волоцкого монастыря. Дьякон этот обладал зычным, громким, гулким голосом, за что он сам и его потомки, заселившие расположенную рядом с монастырем д. Рахманово, стали назваться Рыковыми.Папина родословная не изучена. В XIX в. и в начале XX в. дедушка и папа носили фамилию Савины (и в Павшино таких семей было много). Позднее одни семьи остались Савиными, другие, в том числе наша, стали именоваться Зубковыми. Предлагаемые вниманию читателя записки включают воспоминания мамы и папы. Часть первая «МИР» написана мамой и охватывает период до начала Великой Отечественной войны. Часть вторая «ВОЙНА» охватывает всю войну в воспоминаниях папы вплоть до 19 августа 1945 г., когда папа вернулся домой. Мы с мамой вернулись еще позднее, потому что после освобождения мама как экономист работала бухгалтером на одной из советских военных баз неподалеку от Берлина. Затем ей и двум партизанкам-белорускам выделили бричку в придачу к стаду коров, которое надо было гнать к Бресту через Германию и Польшу по еще не разминированным дорогам, где к тому же орудовали бандеровцы и другие банды. В результате нам удалось вернуться домой лишь в конце октября – начале ноября. Послевоенные годы для нас были трудными. Жизнь начиналась с нуля, а значит, с голода и нищеты. Все осложнялось болезнями, нажитыми в немецкой каторге, трудностями с жильем, а также тем, что папа никак не мог найти достойную работу по специальности. Дело в том, что до хрущевской оттепели семья находилась под надзором НКВД. И даже среди родных одни следили за нами (по заданию органов), другие остерегались общаться с нами. Но и в эти самые трудные после возвращения годы мы были счастливы несмотря ни на что: ведь мы дома, на Родине, и мы вместе. Это главное. Теперь мамы и папы уже нет, и нам хотелось, чтобы память об этих замечательных людях жила не только в наших сердцах. Людмила и Нина Зубковы 63

МИР В.П. Зубкова 64 Сегодня, 30/ III 86 года, пришла мне в голову такая мысль: «Почему я не могу на склоне лет своей жизни описать, как ее прожила?». Все время меня мучит моя неграмотность. Родилась я в деревне Рахманово в большой крестьянской семье. Рахманово – это деревня примерно в 30 км от Волоколамска. Дорога была проселочная и еще, как мы ее называли, большая дорога, где ходили автомашины и ломовые извозчики. Деревня небольшая, примерно домов 28-30, все деревянные, крытые железом и дранкой, были и крытые соломой. Один дом Волковых был каменный (кирпичный), большой. Жили там, как я помню, два брата фабриканта, на них работало несколько деревень, и был отбеливающий завод. Наш дом деревянный под железной крышей, железо было окрашено в зеленый цвет, дом – серо-голубой или морской волны, 8 окон по улице, 4 – в один бок и 4 – в другой, к тете Пелагее и тете Стешухе, палисадников не было. Первые четыре окна были в комнате, которую мы называли «зал». Там стояли два иконостаса, один – мамин с позолоченными иконами, второй – серебряный. Было много икон. Мамино благословение св. Елены золотое стояло в двух углах. Еще в одном - круглый столик, там много маленьких иконок и разные сувениры из Киевской Печерской Лавры. Были также четыре дорогие картины. Кажется, Репина. И очень много портретов всех родственников, особенно полно представлена семья Платоновых (родня с маминой стороны). Все портреты хорошо отделаны, под стеклами, очень красивые. Большое зеркало- трюмо, диван, над диваном большой портрет мамы, урожденной Платоновой, большой стол, красивые стулья. Еще там была маленькая комнатка, стояла кровать в прихожей (летом здесь спали старшие сестры Нюша, Лиза), большой гардероб мамин, рядом стоял столик с коробкой, где лежали сезонные платки. В зале мы почти не жили, только летом поливали цветы и ходили за платками в церковь. Зимой дверь заклеивали. Очень много было цветов: фикусы, олеандры, жасмины комнатные. Ковров не было, только тканые половики. Шесть одинаковых и один широкий, с порога прихожей до зеркала. Столы были накрыты очень красивыми скатертями, особенно помню красную вязаную с черным, вязка чудесная. Занавески в зале были белые, шелк или батист, опускались и поднимались на шнуре (как сейчас в ресторанах). Все собрано в сборку. В столовой большой стол, стулья и табуретки для маленьких. Большой буфет. Посуда хорошая. Но ели из очень обычной. Бабушка Анна не разрешала пользоваться хорошей посудой, из нее ели только в большие праздники, когда приходили гости. Мамина спальня: спали папанька с Ванюшкой на одной кровати и Коля с Сергеем – на другой. Спальня бабушки Анны. Спали Наденька и я. Нюша и Лиза летом, весной спали в зале, а зимой в прихожей стояла большая кровать, там они и спали. Занавески были другие, тюлевые. Половики – опять шесть и один широкий, все одинаковые. Это было приданое мамы. Ковров не было, но у кроватей висели большие метра 2х3 красивые шерстяные платки. Цветов тоже много.

65 В зале и столовой висели 3-х линейные молнии с красивыми абажурами. Один голубой с белым, второй – малиновый с белым. Печки-голландки, белые изразцы и белые с синим. Чистота была идеальная, все блестело. Дальше был большой коридор с двумя крыльцами к тете Пелагее и тете Стешухе. К тете Пелагее вело очень много ступенек, к Стешухе ступенек мало. Вбок была кухня. 3 окна, большая русская печь, полати, там зимой лежал лук, чеснок, летом – валенки. Большой стол накрыт, как раньше называли, столешником (скатертью), суденка (лавка) для хлеба и кринка с молоком для творога, много разных табуреток и два больших стула для папаньки и бабы Анны. Обедали, ужинали на кухне, а вот чай почему-то пили в столовой. Был большой самовар, несли его двое ребят и кричали: «Открывайте, идет самовар!». Вниз во двор были еще узкие сени, под кухней был, как мы его называли, маленький погребок. Там у бабушки стояли творог, брусника, соленые грибы, разные кадки и т.д. В коридоре в одном конце был чулан темный, там стояли банки с вареньем, мед и разная посуда, столовая и чайная в деревянных ящиках, сушеные грибы висели на ниточках, малина сушеная, черника, яблоки сушеные. В другом конце около кухни чулан с мукой ржаной, пшеничной, квашня для хлеба, решета, сито – все для муки, скалки разные. От маленького погреба была еще длинная «голдарейка». От нее был направо туалет, налево – глубокий погреб. Там зимой стояли капуста, огурцы, мясо, солонина, яблоки моченые. Весной погреб на лето набивали снегом. Так как снега было очень много, в погребе почти до конца лета лежал лед. Дальше шел двор. Коровы 2-3 стояли вместе во дворе, лошади в конюшне, и там же был свинарник, где держали свиней – 1-2 штуки. Омшаник, где были овцы и маленькие телята. Курятник: много было кур, были гуси, и даже индюшки и индюк. Индюшачьи яйца рябые, почти в два раза больше куриных, гусиные тоже такие. Во дворе на зиму много лежало дров наколотых. Зимой, почти всю зиму, возили дрова из леса. Каждый год выделяли каждому дому делянку дров, их пилили зимой, кололи, а осенью убирали во двор. Под столовой был очень глубокий подпол, много лежало картошки, мешков 100 и больше. И вот однажды корова Цыганка, так мы ее звали, вошла в подпол. Наелась картошки и подавилась. Пришлось прирезать. Корова была ведерница. Мы все плакали, такой больше у нас не было. За двором шел сад маленький, где была одна малина. Собирала всегда баба Анна в решето, и не одно за один раз. Обычно после дождя. Был сад фруктовый, яблони разные: коричная, медовая, антоновка, китайка, болдовитка, боровинка. Смородина черная, красная и слива крупная. Красную смородину звали татарка, очень вкусная. В саду была баня. Сначала предбанник, две скамеечки для белья. Потом два больших котла, вода холодная и горячая, полати и одна большая скамейка и, конечно, большая печь. Перед баней - пруд, вода проточная, почти у всех были пруды, где плавали гуси и утки. Весной и осенью воды было много, летом меньше, пруды высыхали. Рядом с садом был большой двухэтажный амбар, где хранились вверху рожь, внизу – овес. Потом был очень большой сарай. Там стояли летние повозки, телеги, полок, тарантас. Зимой сани, дровни и красивые санки с ковром. И лежали сено и яровая солома, делали зимой тряску соломы с сеном – кормили скот.

66 Дальше шел огород. Сажали немного картошки для лета, огурцы, капусту, морковь, свеклу, горох, укроп и т.д. Гряд было очень много, узкие, но длинные, примерно метров по Полоть нужно было очень много. Вставали в 3-4 часа утра. Всех овощей хватало на всю зиму, вернее, на год. За огородом стояла рига, где молотили цепами рожь, овес. Была сушилка. Сначала снопы сушили. Большое гумно. Молотили и веяли зерно: рожь, овес и лен, коноплю. Потом большая поляна. Иногда сеяли клевер, чаще не сеяли, сушили сено. Там же стоял большой сарай с сеном. Везде был большой порядок, особенно в огороде. У нас в Рахманове был престол – Петра и Павла. В этот праздник носили иконы, и священник со святой водой ходил вокруг всех полей. Это в первый день. Во второй день вокруг огородов, а в третий день по домам с молебном. Я это хорошо помню. Земли у нас было много. И у всех немало, с трудом справлялись без работников. Наше поле было под горой. На одной стороне рожь, на другой – овес, картошка, и там же была совсем недалеко река, очень глубокая, и большой луг, где пасли скот и косили траву обществом. Вся наша деревня и еще Валуйки, в Новлянское ходили купаться на реку. В Троицын день ходили девушки с березкой, наряженной лентами. На головах венки из цветов. Березку бросали в реку, а сами плыли за ней. В Троицын день со всех деревень ходили гулять в Смоленск, так называлось место, где жил очень богатый помещик. Это высокий курган, весь в зелени. Очень много красивых построек. Богатые торговцы со всей округи ездили торговать. Были карусели, танцы, хороводы. Нам не всегда удавалось пойти погулять, всегда много работы. По рассказам родных (особенно много моя старшая сестра мне рассказывала о том, как раньше жили), папанька был средний крестьянин, немного занимался мелкой торговлей, как и наш дедушка Иван. Мама была богатая, и приданое было очень богатое, и всю свою жизнь в Рахманове я ходила в перешитом от мамы. Жила я в Рахманове до 7 месяцев. Меня взяли воспитывать после смерти мамы тетя Наташа, папанькина сестра, и Петр Георгиевич. Они жили в Самаре очень богато, имели магазин и на Волге дачу. Мне было после смерти мамы 5 месяцев, Кате – моей крестной – было 16 лет, Лизе – 14, Анеточке – 12, Сергею – 9-10, Николаю – 7, Ване – 5, Наде – 2 года. Еще был Миша – умер. Свое детство я помню плохо, была ли я когда дома в Рахманове, не знаю. Помню, что в Самаре было мне очень хорошо, тетя Наташа и дядя Петя очень меня любили, одевали, как куклу.

67 В году в Самаре была болезнь холера и голод. Очень много людей умерло. Моя дорогая тетя Наташа умерла. Я осталась жить с дядей Петей, и, как говорится, недолго была благодать: он нашел себе жену новую, звали ее Матреной. Дядя Петя работал. Тетя Матрена меня очень не любила, даже часто била. В 1921 году дядя Петя умирает, я остаюсь с тетей Матреной. Очень много было добра у тети Наташи и дяди Пети (дом, дача и т.д.). Тетя Наташа, когда умирала, просила дядю Петю сделать завещание и все имущество подписать мне, так и было сделано, все на меня. Моя фамилия была Головина Вера Петровна. Но моя мачеха все завещание переписала на себя, уговорила дядю Петю. Когда умер дядя Петя, мне стало очень плохо: почти голодная, холодная, мачеха каждый день била, заставляла непосильную работу делать. Очень хорошо помню, как я носила очень тяжелые ведра с водой и всегда была голодная. Помню, как я в Самаре торговала водой, кричала: «Воды, кто хочет воды? Воды, кому воды?» Это лето было очень жаркое. И услужить Матрене не могла, все равно била, ругала. Жила я с ней недолго, знакомые тети Наташи решили меня устроить в детский дом. Заведующий этим домом был перед смертью дядя Петя. Я была очень рада. Мне в детдоме было хорошо. Нашим в Рахманово написали, что со мной сделала Матрена. В 1921 году приехал за мной в Самару мой брат Сергей. Думали получить все имущество, но тетя Матрена ничего не отдала. Помню, вещи были: часы и какие-то тряпки. Очень хорошо помню, когда Сережа привез меня на Московский вокзал, я обратно убежала через весь город в детский дом. Очень не хотела ехать в Рахманово. Говорят, когда я маленькая была с тетей Наташей в Рахманово, то папаньку звала Цыган. В конце 1921 года, наверное, в ноябре, меня привезли в Рахманово, где жила вся наша семья. Кроме детей, нас семь человек, папанька, и еще нас воспитывала бабушка Анна Кирилловна, нам она была прабабушкой. В то время ей было 88 лет, но бодрая, все готовила на всю семью, очень строгая. Вот этот день я почему-то помню очень хорошо всю жизнь. Приехали мы вечером, электричества не было, керосиновые лампы. Во двор все вышли меня встречать с фонарем. Бабушка Анна первая обняла, прижала к себе и громко запричитала: «Милая моя голубушка!». Катя, Нюша, Лиза – все плакали. Папанька плакал очень сильно, ему даже стало плохо. Все говорили, что я похожа на тетю Наташу. Я была очень хорошо одета. Как помню, на мне было надето сиреневое пальто с белым мехом, главное – капор (раньше так называли шапку) с белым мехом и белые пампушки большие. Повели меня в дом. Был накрыт стол. Я сидела на табуретке высокой, всех выше. Папанька все меня угощал своим, он был на строгой диете. Все пили чай с сушеной свеклой. Мне дали два кусочка сахара. И так началась моя жизнь в Рахманове. В этот год в школу я не пошла. Надя училась во втором классе, Ваня – в пятом. Очень хорошо помню: Ваня очень хорошо рисовал царя. Утром приходили соседи: тетя Стешуха, тетя Пелагея со своими девочками. Тоня и Настя стали моими подругами. Это было в конце ноября 1921 года.

68 4/XII у нас в Рахманове праздник престольный – Введение во Храм пресвятой Богородицы. К нам приехали в гости сестры мамы, тетя Анюта, тетя Катя, и тетя Лиза. Тетя Анюта жила в Ржеве, тетя Катя – в Стрелецкой слободе, тетя Лиза – в Волоколамске. Все жили очень богато. Приезжал из Поповкина, откуда мама, дядя Вася – брат мамы. Все с подарками, с гостинцами, одели меня, как куклу. Не только меня, а всех моих сестер и братьев. Все говорили: «Милые, дорогие наши сиротинушки, как бы сейчас посмотрела Леночка» (моя мама). На праздник приезжала папанькина сестра, жила она в Ченцах, тетя Анета. Тоже с подарками. Ее муж имел лавочку, торговал обувью. Приезжал на праздник дядя Вася, брат папаньки из Москвы. В праздник очень много было гостей. Баба Анна очень хорошо всех принимала, а готовила стряпуха, привозили ее из Спирова на праздник. В 1921 году (это, правда, без меня) весной Катя, моя крестная, вышла замуж через дом за Рыкова Павла Петровича. Он жил и работал в Москве. Катя зиму жила в Москве, на лето приезжала в Рахманово работать в поле. Как говорила тетя Настя, свекровь Кати, надо помогать растить Настю и Ваню, брата и сестру Павла Петровича. У Кати в 1922 году, в январе, 30, родился мальчик Витя. Сколько было радости! Я помню, как я всем на горе у нашего дома рассказывала, что у нас родился мальчик Витя, а подружка моя Тоня говорила: «Подумаешь, какая радость! Одно горе. У нас вон сколько мальчишек, только жрать давай». У них очень большая была семья, она, Тоня, была старшая и шесть человек мальчишек. В 1922 году я пошла учиться в село Спирово. У нас в Рахманове школы не было, эта школа от нас в 2-3 км. Учитель у нас был Петр Иванович, его жена, Мария Петровна, и дочь – Елизавета Петровна. Один год Петр Иванович учил 1-3 классы, второй год – 2 и 4. Я училась в первом классе, Надя – в 3 классе. Мне очень трудно было по арифметике и очень попадало от Нади, она меня часто била по голове. Баба Анна всегда заступалась. Особенно меня любила моя сестра Анеточка (Нюша). Наденька была любимица бабушки Анны, она с ней спала в отдельной спальне, а я с Анеточкой и Лизой. Я очень завидовала Наде, что она была всегда ближе к бабушке Анне. Бабушка Анна всегда два раза в год говела в церкви, и Надя с ней. Ей всегда Лиза шила два платья новых к Причастию, а мне одно. Может быть, поэтому я часто вспоминала тетю Наташу. Как мне было с ней хорошо! Я совсем не помнила свою маму, все остальные хорошо помнили. Каждое воскресенье ходили на могилку, всегда плакали, особенно Лиза и Анеточка. Мама моя похоронена в Спирово в ограде напротив Царских дверей. Никакого памятника не было, просто крест: Елена Михайловна Рыкова год. Там в ограде деревянной были похоронены дедушка Петр, бабушка Мария, дедушка Иван. Всегда в праздники служили панихиду на могилках священник отец Александр или Михаил. Отец Александр был друг папеньки.В Спирове было несколько домов, два дома священника, дом дьякона, школа и церковь. Считалось селом. В школе училось не больше 100 человек, может быть, и меньше. Петр Иванович все нас заставлял делать: убирали все с огорода, пилили дрова, как для школы, так и для них лично, носили воду и т.д. Уроки начинались, как только приходили в школу, а мы приходили рано, сразу – задачи, чтобы мы сидели тихо. Урок начинался в часов. Все ученики брали с собой обед: молоко в бутылках и хлеб, постом – брусничный сладкий морс. Когда было тепло, ходили пешком; когда было холодно, возили на лошади. Мне почему-то было всегда скучно, когда кончались уроки, долго не могла привыкнуть ко всем нашим.

69 Один раз баба Анна мне рассказала, как умирала мама. Она подвела меня к ее портрету (их было очень много) и говорит: «Вот Леночка в последний час сказала: Принесите Верочку. Поцеловала, благословила и сказала: Анна Кирилловна, не обижайте ее. И умерла». Все это мне очень запало в душу, и я думала, почему три было, три мамы, и ни одной не стало. Я очень часто из школы шла в ограду на могилку к маме и все плакала. Очень, очень хорошо все помню: положу цветочки, яблочки и иду домой. Так я училась 4 года. В 1924 году 14 октября наша Анеточка ходила в церковь в Покровское на праздник Покров, и там ее приметил Костя Кулаков. Жили они в селе Шестаково. Были богатые, имели надомников, вязали кофты женские. И на Святках, после Рождества в 1925 г оду приехали сватать Анеточку. Наш папанька был очень доволен и сразу дал согласие. Спросили хорошее приданое и даже деньги. Все мы были не довольны: жених нам очень не нравился, некрасивый и совсем как дурачок, но богатые. За Анеточкой много ухаживало хороших ребят, его совсем не знала. Назначили благословение. Вечер был у нас со священником, был отец Михаил, много гостей. Когда приехали Катя и Павел Петрович, были очень расстроены. Катя все говорила: «Жених – дурак». Я все время плакала. Так мне жалко было Анеточку. Венчание 21/II/25 года было в Москве. Иван Матвеевич, отец Кости, не захотел, чтобы венчание было в Шестакове, там жениха, наверное, знали, какой он есть, и вечер хотел, чтобы был днем. Наши гости не поехали днем, все поехали вечером. Я так поняла, что наш папанька отдавал Анеточку за богатство, и братья и сестры Кости были богатые и умные. Я часто ходила пешком в Шестаково, гостила там у них, была сестра Кости немного старше меня, тоже Вера. Очень хорошая была свекровь Анеточки, Елизавета Михайловна. Один раз я слышала, как она сказала Анеточке: «Женили дурака, сгубили мою голову». Мне на всю жизнь это запомнилось. В 1925 году очень болела наша баба Анна, была парализована, лежала без движений больше полгода и умерла летом 1925 года. Я как раз была одна дома, наши все работали в поле. Было очень страшно. Это тоже хорошо помню. Похоронили в Спирове в одной ограде вместе с мамой. А в 1926 году в декабре у нас была большая радость: у Анеточки родилась дочка Женя. Я и все наши очень были рады, почти каждый день ходили в роддом в слободу. Из роддома ее к нам не пустили, забрали в Шестаково, там свекровь ее Елизавета Михайловна очень хорошая. Я туда часто ходила пешком, это было верст 10. В 1926 году я пошла учиться в пятый класс. В Монастыре Иосифа была школа, где раньше жили монахи и монашки. Очень красивое место: кругом лес, два больших озера, очень глубокие. Это было от нас км. 3 через Валуйки. У меня много стало подруг. Из деревни Валуйки Пузанова Маруся, Лена Молчанова, Лена Пузанова. Очень хорошо дружили. Я первый раз была у них на елке. И так продолжалась дружба. Мои подруги, Тоня и Настя, больше не учились. Жизнь дома была трудная, много работали дома. В поле земли было много, животных тоже: 2 коровы, 2 лошади, овцы, свиньи, куры, гуси и т.д. Отец немного торговал, но налогами задушили, не было смысла торговать, только убытки и долги.

70 В 1928 году я закончила седьмой класс хорошо. Много было друзей. Я очень хорошо танцевала. Когда училась в 7 классе был у нас урок танцев. Уже кадриль танцевала с мальчишками: Витей Пузановым, Илюшей Быковым, Ваней Чумодиным. Дома было все хорошо, много работали по хозяйству. Лиза у нас была самая старшая, ей было очень трудно: весь дом и мы – все под ее присмотром. Лиза была больна, что-то с головой. Совсем не спала, ночи все ходила, про себя говорила Летом 1928 года моя крестная Катя взяла меня в Москву, у них был большой участок на станции Долгопрудной. Была посажена клубника. Мы с крестной и еще три девушки работали с утра до вечера, пололи, поливали. Собирали ягоду. Я работала с июня по октябрь. Помню, мне заплатили 100 рублей. Я купила хороший серый платок пуховый, туфли и синее платье. Очень была довольна. Конец 1928 года и 1929 год для нас были очень трудными. Райфо нас задушило налогами, у нас не было денег, всем были должны, и папанька заложил сундук с добром мамы Н.И. Рыкову, чтобы заплатить налоги и долги. Была неделя золота, к нам пришла милиция и стали делать обыск, нас всех посадили в столовой. В горнице висела полдневка и туда Надя положила золотые вещи мамы. Все забрали. Имущество все описали, корову, лошадь, овец, свиней – все забрали. Сначала забрали одну половину дома. В конце 1929 года и вторую половину дома взяли под школу. Жизнь была сплошной ад. Жили мы в кухне очень тесно, спать было невозможно. Папанька, Сергей, Коля, а потом и Наденька уехали в Москву. Помню, в конце 1929 года было постановление и нам отдали дом. И я одна мыла потолки, стены, но прошло месяца 3-4, и опять нас совсем выгнали из дома. Поселили нас в конце деревни в маленьком домике. Жили мы там недолго, опять перебрались в кухню в своем доме. Плакали мы день и ночь: за что нам такая участь досталась. Жили мы небогато, работали все в поле и дома, никогда не держали работников, ходили все в перешитом от мамы. Ребята ходили в одних сапогах на 3 человека. Лиза лежала в больнице в Подольске, совсем плохо с головой. Мне было очень трудно. Ваня работал с Костей Мышечкиным в слободе на бойне, где режут скот. Анеточка жила в Шестакове, их тоже раскулачили, они были действительно богатые, на них работали. Наши богачи Волковы Н.П. и А.П. все уехали и вс? увезли. Рыков Н.И. тоже уехал, остались мы только 3 несчастных: Лиза, Ваня и я. И так наступил 1930 год. Нам было труднее и труднее, совсем уже невозможно жить, все у нас забрали. В конце марта пришли арестовали Ваню и увезли в слободу. Мы с Лизой в ужасном состоянии. Никакой связи с нашими нет. Они живут в Москве. Крестная живет в Москве, у нее все хорошо, их семью не трогали. Через дней 10 после ареста Вани ночью стук в дверь. Открываю, вся трясусь. Милиция и наши соседи – Стешуха и ее муж и еще двое. Нам сказали: «Срок для сбора вещей – 2 часа». Мы должны уехать в Казахстан на постоянное поселение. Я не знала, что мне делать. Мне было 15 лет, Лизе – 29, она плохо соображала. Я все спрашивала, что мне брать. Мне сказали, что будет одна лошадь, т. е. сосед согласился дать свою лошадь. Главное, я взяла несколько мешков ржаной муки, мы как раз только смололи, картошки, капусты и, конечно, одежду на себя, Лизу и Ваню. Было у нас спрятано несколько маминых отрезов, платки летние и теплые. Все погрузили, нас посадили в сани и повезли в Волоколамск. Это было очень раннее утро.

71 Я помню, все Рахманово вышло нас провожать, все женщины плакали, кричали: «Что вы делаете?» Особенно причитала тетя Настя (Катина свекровь): «За что, за что?» Милиция безобразно ругалась, и помню, как тетю Настю ударили по лицу кнутом. Мы с Лизой рыдали. Как трудно было расставаться с родным домом! Привезли нас в Волоколамск на станцию, свалили наши вещи, на улице было холодно. Кроме нас там было очень много народа из слободы, Валуек, Новлянского и т.д. И богатых я не встречала. Все больше просто середняки, работали сами в своем хозяйстве. Приехали мы рано утром, а к вечеру привели к нам Ваню. Я так была рада, что Ваня с нами. Вечером нас стали грузить в товарные вагоны, холодные, грязные, все имущество тоже бросали в вагон, много осталось вещей на улице, спросить ничего нельзя, страшная ругань и плетки. Я помню, когда нас погрузили в вагон, мы заняли место около окошка (просто дырка). Я хотела посмотреть, нет ли кого знакомых, в меня ткнули штыком винтовки прямо чуть не в глаз. Ночью поезд тронулся в путь. Мы не знали, куда нас везут. Были вот такие стихи: Расскажу я Вам, как сажали нас / Ночью в грязный товарный вагон, И потом везли, дверь на заперти, / Чтоб дорожки домой не найти. И потом, друзья, можно в сутки раз / Под штыком сходить за водой. Принесли воды и давай делить./ Дети тут же кричат: «Мама, пить!» И один стакан доставался нам, / В сутки раз во рту промочить. И так шли деньки, / Путь далекий был, Путь нежданный наш / Шел все вперед. В воскресенье, как раз / В самый светлый день, Мы приехали к месту своему. / Привезли в Туркстепь, Степь широкую. / Только пылью здесь хоть подавись. Власть советская этим славилась, / И врагов своих всех заморит. Продолжение следует.

72 Сергей Кунцевич, Республика Беларусь Мириам Добсон, Великобритания Баян Ахметжанова, Республика Казахстан Светлана Баштовенко, Республика Кыргызстан Ирина Кизилова, Россия Ирина Адамова, Республика Туркменистан Наталья Ермак, Россия Эдуард Карюхин, Россия Татьяна Веденская, Россия Владимир Анисимов, Россия Джейн Харрис, США Саодат Камалова, Республика Таджикистан Розалия Бланк, Израиль

Приглашаем авторов к сотрудничеству. Наше кредо: - постигать мудрость через культуру - скреплять народы через культуру - скреплять поколения через культуру - скреплять людей через культуру Материалы, противоречащие принципам издания, возвращаются авторам без комментариев Рукописи, принятые к изданию, не возвращаются. © Э. Карюхин, фонд «Доброе дело» © Все авторы © Тех.поддержка: Н.В. Использование материалов настоящего Альманаха исключительно с разрешения издателей. 73