«…Ты уходишь в вечность…» Жизнь и творчество Елены Рощиной.

Цели: 1.Познакомиться с жизнью и творчеством Елены Рощиной, дать представление о разностороннем человеке, наделенным большим поэтическим и искусствоведческим талантом. Задачи: 1.Развитие устойчивого интереса к литературному наследию ивановской земли, в частности к жизни Е.Рощиной, привлечение внимания к актуальным идейным и нравственным проблемам. 2. Расширение и углубление жизненных впечатлений, формирование художественного вкуса школьников.

«На цыпочках уйду из жизни вашей, тихо-тихо, как падает снег на траур воротника, исчезну совсем незаметно, так, что вы не скоро ощутите мое отсутствие, а ощутив, не сразу поймете, что оно значит.» Эти слова из дневника принадлежат совсем молодому поэту Рощиной ЕЛЕНЕ Олеговне, нашей землячке.

Детство. Елена Олеговна Рощина родилась 24 июля 1966года в городе Вичуга Ивановской области. Мать Елены – Наталья Семеновна Рощина (урожд. Гончарова) по своей жизненой позиции может быть по праву отнесена к шестидесятникам с их верой в социальную справедливость, необходимость преобразования мира, в «социализм с человеческим лицом». Столь же близок по духу к шестидесятникам был и отец Елены – Олег Алексеевич Рощин. Наталья Семеновна, мама Елены, закончив Ивановское педучилище, работала какое-то время в Алтайском крае, учила детей, сотрудничала в газетах, писала стихи и рассказы. Переехав по семейным обстоятельствам на родину в Вичугу, она работала учителем в Старо – Гольчихинской школе, и заочно продолжала учебу в МГУ на факультете журналистики.

Мама Елены – Наталья Семеновна, оказала заметное духовное влияние на дочь, которая впоследствии с благодарностью записала в дневнике: «Мой круг – заклятый, как у Хомы Брута. Мама…- единственная душа, нарушающая этот круг, неутомимая, будящая во мне – все, что растила с малых лет, не дающая даже впасть в отчаяние, моя защитница и берегиня.» Она и сегодня остается ее Берегиней. До конца.

У бабушки Лена застала то время, когда бабушка в кругу родных пела под гитару романсы. Это была семья инженеров – интеллигентов, много лет проработавших на Вичугском машиностроительном заводе. Дома у бабушки была большая библиотека. Лена часто бывала в этом доме, где впитывала в себя царившую здесь обстановку духовности, уважения к книге. Она даже жила некоторое время в их вичугском доме по улице Ленинградской в трудные минуты неопределенности своей жизни, стараясь уйти от мучившего ее одиночества души.

« Есть еще один дом моей души, тоже меня растивший и принимавший – любую. Маленький, затерянный, чуть заспанный дом моей бабушки. Две березы в окне, тридцать лет посаженные отцом, отполированные прикосновениями рук бревна, черные заросли терновника и обнажающаяся в полях рыжеватая земля – это, может быть, больше, чем жизнь. Это – душа.» Из дневника Елены Рощиной. Я полюбила дом, как тополь или книгу, Как жадный жар свечи и грустный шум дождей, И он, меня узнав, котом навстречу прыгал И ластился в ночи к теплу руки моей. Дом попускал меня сквозь узкие проходы, Где запахи слились в неповторимый дух, И, бережно храня чужих людей приходы, Заботливо ко мне он обращал свой слух… Я полюбила дом, люблю его и ныне: За дверь, за стол, за то, что весел был. И номер твой, о дом, храню в себе, как имя, Так нежно и тепло, как ты меня хранил.

В школе В школе Елена Рощина проявляла жадность к жизни, в ней жила неистребимая тяга – знать больше, дойти до сути. Она прекрасно училась, много читала, в дневнике почти все годы учебы были одни пятерки по всем предметам – как бы спеша жить. Елена хотела познать тайны мира, впитывая впечатления от общения с ним.

Интересы Ее интересы были самыми разными. В 8 классе увлеклась конным спортом, занималась в конной секции, и не беда, что ей приходилось каждый раз ездить за 12 км от Родников до деревни Котиха. Любила фотографировать. Одно время ее заинтересовала биология, и она стала покупать книги из области биологии (причем очень редкие) От деда – С.А.Гончарова, передалась ей способность к рисованию, она участвовала в оформлении стенных газет, ее рисунки можно встретить и на страницах собственных сочинений.

И все же литература была ее настоящей любовью, Елена любила уроки литературы. Учительницей Лены была Нина Алексеевна Коромыслова – сама очень творческий человек, влюбленный в свой предмет. В последних классах школы творческих дух Елены искал выхода, она пробовала писать, сотрудничала с районной газетой, областной прессой, хотя свою судьбу еще окончательно не определила.

Мечты В тот момент, когда человек стоит на распутье, Елене Рощиной хотелось многого: изучить литературу и историю Востока, которой она увлекалась в выпускном классе, пробовать себя в журналистике, как мама. Но самой заветной мечтой уже тогда было – связать свою судьбу с кино.

Первые разочарования После окончания школы Елена отправилась в свой любимый Ленинград, чтобы попробовать свои силы на восточном факультете. Конкурс был 56 человек на место, брали только одну девушку, причем только с ленинградской пропиской. Лена сдала на «пять» все вступительные экзамены, но ленинградской прописки у нее не было, поэтому мечте не удалось осуществиться. «Как много значит в нашей стране то, где человек родился. В этой стране, где, по сути, не нужен никто – ни поэт, ни мессия, ни посредственность. Где все одинаково равны в этой своей ненужности…» (Из дневника) И чем дальше, тем ощущение ненужности было острее.

Выбор Судьба распорядилась так, что после очередной неудачи в Ленинграде – Петербурге, с документами абитуриента, оказалась в Воронеже, который выбрала и где на журфаке «партийной подписи не требовалось. Вот как она вспоминает об этом в своем дневнике: « Пять лет назад я стояла в Питере на перроне с двумя билетами в руках – на Минск и Воронеж. Поезда отправлялись с разницей в 10 минут. Я стояла там, раздираемая двумя железнодорожными ножами, вымокшая, как пес, и мучилась адом сомнений…»

Воронеж «Не город, а сруб колодезный,»- Таковы были первые впечатления от Воронежа, города, ставшего для нее роковым. Привыкала к нему трудно и долго. И в о же время она полюбила его за время учебы в Воронежском университете – «там, в нем, никто так этого города не любил!» Здесь Елена испытала самые сильные чувства – настоящую дружбу и любовь, оставившую в ее жизни трагический след, преследовавшую ее до конца дней.

Воронежу. Драгоценный, светящийся улей, Истекающий медом хлопот, С хромотой нераздавленных улиц, О столетий ослепших, как крот. Рыл ходы, не считаясь с линейкой, Наугад расставляя дворы, Ошалев от горчащей и клейкой Тополиной пуховой игры… Сам провел колонковою кистью, Обмакнувши в черешневый сок, Эту линию, званую жизнью, За запретный, ничейный порог…

Студенчество Студенческая жизнь складывалась у Елены непросто из-за неустроенности быта. Из дневника: « Студенческая жизнь, да. Высасывающий душу холод коридоров, ламповый ночной круг, шелест страниц. Ведь у меня никогда не было тяги к общности (той, что по замыслу, должно давать студенчество). Тяга была к душе, к миру, к саду, к ветру. Но причем здесь студенческая жизнь?» Однако, пожив какое-то время среди своих сверстников, Елена впускает их в свой духовный круг и пишет подруге Ирине Чалой: «Моя комната в общаге вдруг (неожиданно) стала чуть ли не клубом… Так что я пока не жалуюсь.»

Высокие ступени двадцати- Биенье сердца, Как трудно в мир себя ввестиДождь грезит листьями и небом, Из сказки детства.Сон пахнет яблоком и хлебом. Порой захватывает дух,Переплетаясь, сон и дождь Страшны обрывы,Зачем приводят душу в дрожь? Но нежность губ, сплетенных рук-Она же столько дней томится Неразрушима.В нелепой клетке, словно птица. Взмывает светлое крылоЗачем, зеленый юный ветер, Любимых песен,Ты вновь ей расставляешь сети? Дыханье струн напряжено,И этот голос ниоткуда Как мускул лестниц.Твердит безумно: чудо, чудо… Гитару отложив, по ним1990 Стремись к вершинам Своей загадочной души Непогрешимой

Любовь Воронеж дал Елене не только друзей, но и стал труднейшим экзаменом на серьезность испытываемого ею чувства, очень сложного и, как она считала, неразделенного. Это была любовь к человеку старше ее на 12 лет, для которого не было ничего святого в жизни, и который мог в любое время предать, бросить, уйти с другой. Боль, испытанная ею от этой любви, пронизывает все ее стихи, письма, дневниковые записи. «Я тысячу раз повторила тогда себе, как молитву: «Я выдержу, я выдержу». А что делать, если я слишком серьезно ко всему отношусь и не терплю ничего легковесного и поверхностного? Жить так жить, а жить всегда нужно единственно и всерьез.»

«Потери так велики, что страшно, как можно пережить их? Они глубоки, ведь еще Лорка говорил, что человек прирастает к сердцу железными прутьями. А когда он уходит, прутья выламываются, а в сердце остается рана. Но когда устанешь вести им счет, помнишь ли о боли?» «Я отпускаю тебя легкой лодкой в тихие воды реки, я смиряюсь – не судьба. Иди, да хранит тебя Бог! Я старалась, но не смогла. Значит – не хотел. Но не жалею и люблю.» Стихов о тебе не пишу-Чьи буквы – в лесу муравьи Лишь голос да имя.Под шорохом хвои Покоем себя извожу,И знаки, и жесты твои Покоем, как схимой.Уносят с собою. В дороге – ни рытвин, ни ям,В колючий могильник, Но шаг мой непрочен.Во тьму заклятья лесного И только по-детски упрямДневник – недоступный тайник Неловкий мой почерк.Печального слова…

«Когда же появится тот, кто скажет: «Приходи в любое время дня и ночи, потому что ты нужна мне не сегодня, не завтра – всегда. И не по частичкам – вся.» Ночью сидела и слушала, как стучат поезда. В раскрытую форточка лилась темнота. Я плакала. О чем? Все в конце концов проходит когда-то.» (Из дневника) «Когда же появится тот, кто скажет: «Приходи в любое время дня и ночи, потому что ты нужна мне не сегодня, не завтра – всегда. И не по частичкам – вся.» Ночью сидела и слушала, как стучат поезда. В раскрытую форточка лилась темнота. Я плакала. О чем? Все в конце концов проходит когда-то.» (Из дневника) Перебирать, как волосы, слова, Вдыхая запах тонкий и обманный. Любви едва начатая глава За белый лист уводит снегом санным. Туда, где в невозможном далеке Созвездия, кометы и болиды, Где параллельные – рука в руке – Миры влюбленных – вопреки Эвклиду.

Диплом Отдушиной, отвлечением от боли сердца стали кропотливые изыскания Елены в период дипломной работы. Она не случайно выбрала «цветаевскую» тему. Среди обожаемых Еленой поэтов, философов Марина Цветаева была любимой. Взахлеб читая цветаевскую поэзию, розу, драматургию, собирая целую библиотечку ее книг и воспоминаний о ней, Елена не раз говорила о ниспосланном свыше «переплетении судеб» – своей и цветаевской. «Цветаева пришла к ней в тот момент, когда, казалось бы, уже нечем было дышать. Безоглядная, всепоглощающая любовь осталась без ответа. Жизнь превращалась в сплошное страдание. Цветаева не то, чтобы сняла боль. Она открыла трагическую высоту любви.» Л.Н.Таганов в книге «Избранное»

Приближался конец ХХ века. Елена приехала в Иваново, где осталась практически в полном одиночестве: без работы, без близкого круга общения и друзей. Сам облик Иванова тех лет (конец 90-х годов) вызывал у нее отвращение: по сравнению с чистым и зеленым Воронежем, Иваново с его грязью на улицах и огромной лужей на площади, носящей имя великого поэта, казался ей чудовищем, от которого хочется скорее убежать. ) Иваново «Иваново…Грязь (невероятная), лопухи, репей, голод и особая нищета духа, какая-то невероятная его скудость. Кругом – знаки вырождения и гибели…» (Из дневника)

Разочарование, понимание своей ненужности сказалось на формирование личности Елены и, естественно, на ее творчестве. О, западанье клавиш, о, тяжба земель! Прах землемеров в прогнивших шинелях пехоты Вся деревенская мудрость запечных емель, Коим идти в никуда нипочем неохота. Всех теть Маш, раздобывших в обед молока, Всех дядь Гриш, обожателей темного пива. Чья бессловесная даль так пуста и легка, Как и октябрь девяносто второго налива… И перемены себе отлежали бока, Долготерпенье сварилось вкрутую в водице.. Только вздыхаешь. И дверь запираешь пока, Тихо попросишь кого-то, чтоб вновь возвратиться. («Столько брести и споткнуться о запах жилья…»)

В октябре 1989 года Елена в своих стихах рисует яркую картину российского бытия перестроечного периода: Как начали, так и кончаем век, Живем пустопорожним плагиатом Чужих утопий. Отрицаний снег Не запорошит движущийся атом Вины за преступления сего, Ничтожнейшего часа. Все оболы На построенье храма твоего, Сворованные у Савонаролы, Вернуть пора. Все старые дрова, Украденные из его костра, Спалить дотла. Хранители щедрот Сказочных, строители доброт Алчных, настроились вы всласть Под знаменем с кровавым словом: власть. «Господи, как мне жаль эту страну, эту великую нищенку, гениальную побирушку, жаль ее замученных городов, ее измятых лиц, лишь изредка вспоминающих, что живы» (Из дневника)

Реальность «Не быть застреленным у нас скоро войдет в привычку, и в обиход – выброситься из окна.» Эта дневниковая запись – обобщение драматических реалий: погиб Виктор Цой, застрелен Игорь Тальков. Узколицый певец площадный,Под твоей беспощадной высью Виночерпий густого звука!Мне вовеки не будет места, Пригублю я твоей пощадыУскользну на рассвете рысью- До сердечного перестука.Так вдвоем с тобой стало тесно. Всех речей твоих вихрь горячийУ тебя пересохнет горло: дохну до последней боли,Жало липкой осы вонзится - Светлоокий мой римский мальчик,Жалость! Медленно ты и гордо Узник власти и жесткой воли.Смежишь угольные ресницы. Соберу, словно с пашни, камни,Отпускаю по воле доброй Я слова на краю разрыва,Я – к единственной из соперниц: Но – негнущимися рукамиВысоте, словно злоба, черной, Оттолкну тебя, отрок милый.Вороненок мой, ночи первенец!

Предчувствие Буквально за день до смерти – 16 июля 1994 года – Елена, уезжая из Воронежа, пишет в записке к подруге Светлане Косовой: «Чувство такое, что еду умирать…», а в телефонной книге оставляет таинственную, резко оборванную запись: «Я буду жить…»...17 июля 1994 года выстрелом в висок была убита наша известная землячка Елена Рощина, ставшая очередной жертвой Мавриной - "крестной матери" - и ее подельников. Суд, длившийся почти три месяца, вынес приговор: Маврина признана виновной в убийстве Леночки Рощиной и других тяжких преступлениях и лишена свободы на 19 лет. Наказание ей придется отбывать в колонии строгого режима.

Судьба сделала Елене щедрый подарок после ее безвременной гибели. Почитатели творчества Елены Рощиной крымские астрономы-физики, супруги Черных, открыв одну из малых планет, назвали ее «Рощина», присвоив номер 5795.

Травой на черных всхолмиях могил Вернемся мы однажды в этот мир. Прорвемся сквозь кошмар небытия. И ты, мой друг, и вы и, может, я. С ладоней теплых дремлющей земли Поднимемся – отточием стрелы. Под тонкой сеткой солнечных лучей На воздух – ныне наш, раз был ничей. И наши позабытые слова Пошелестят по мир, как мольба. Старинный, темный заговор ветров Наполним темной музыкой стихов…