Дети, плача хлеба просили, Нет страшнее пытки такой. Ленинграда ворот не открыли И не вышли к стене городской.

В осаждённом Ленинграде Эта девочка жила. В ученической тетради Свой дневник она вела. В дни войны погибла Таня, Таня в памяти жива: Затаив на миг дыханье, Слышит мир её слова: «Женя умерла 28 декабря в 12 часов 30 минут утра 1941 года. Бабушка умерла 25 ян- варя в 3 часа дня 1942 года..»

А в ночи пронзает небо Острый свет прожекторов. Дома нет ни крошки хлеба, Не найдёшь полена дров. От коптилки не согреться Карандаш дрожит в руке, Но выводит кровью сердце В сокровенном дневнике: «Лека умер 12 марта в 8 часов утра 1942 года. Дядя Вася умер 13 апреля в 2 часа дня 1942 года».

Отшумела, отгремела Орудийная гроза, Только память то и дело Смотрит пристально в глаза. К солнцу тянутся берёзки, Пробивается трава, А на скорбном Пискарёвском Остановят вдруг слова: «Дядя Лёша умер 10 мая в 4 часа дня 1942 года. Мама – 13 мая в 7 часов 30 минут утра 1942 года».

У планеты нашей сердце Бьётся гулко, как набат. Не забыть земле Освенцим, Бухенвальд и Ленинград. Светлый день встречайте, люди, Люди, вслушайтесь в дневник: Он звучит сильней орудий, Тот безмолвный детский крик: «Савичевы умерли. Умерли все. Осталась одна Таня!»

Могила Тани Савичевой.

Хатынь – это символ великой трагедии, той, что на века сохраняется в народной памяти и в сердцах каждого нового поколения отдаётся не меньшей болью, чем в сердцах тех, кто пережил всё это, был свидетелем страшных событий.

И.И. Каминский А. Барановский В. Желобкович Ванда Яскевич одна из 149 сожжен- ных жителей (единственная сохранившаяся фотография)

Звонят колокола Хатыни… Звонят над сожжёнными хатами, над судьбами людей, что знали свободу и счастье. Звонят над братской могилой односельчан, над могилами детей, мир которых ещё ограничивался ближайшим лесом.

Хатынь – это памятник скорби народа.