Урок –презентация по комедии Ивана Андреевича Крылова «Урок дочкам» Каширина Татьяна Александровна, учитель литературы; Каткова Светлана Викторовна, школьный библиотекарь, учитель истории; Крючкова Елена Викторовна, учитель французского. ГБОУ СОШ 1106 ЮЗАО города Москвы 2013 год.

План урока 1. Литературная гостиная. Звучит Вальс. Танцующие пары. Разговоры на французском. 2. Электронная презентация « Это время было французским». Французский язык становится первым языком межнационального общения, в России многие дворяне владеют французским намного лучше, чем русским, не знать французского – позор и почва для насмешек. 3. Представление отдельных сцен из комедии И.А. Крылова «Урок дочкам». Действие 1. Явления: 2,4, 6,7,8, Последнее- «фанфиковское». 4. Краткий рассказ об Иване Андреевиче Крылове. Мазурка. Разговоры на французском.

Литературная гостиная

- Savez-vous, je viens de lire un roman de François-René de Chateaubriand! - Pouvez-vous préciser lequel? - Atala, ou Les Amours de deux sauvages dans le désert! - Cela doit être très captivant! Pouriez-vous me le préter pour quelque temps?

Москва как «провинция»… После отъезда столицы в Петербург, Москва, оставив за собой титул древней столицы, стала почти провинцией. В Москву теперь ссылали в почетную ссылку и тех, «кто Сибири не заслужил». В Москву отправлялись и постаревшие вельможи, как бы на пенсию. И время в Москве – замедлилось… Бурная столичная жизнь шла в Петербурге, там же был императорский двор, там же иностранные послы, иностранная мода, иностранная литература и все иностранное и модное, там же модные балы и великосветские развлечения, доступные узкому кругу, допущенному ко двору. Там же в Петербурге высокий накал государственной службы, дележ чинов и должностей, там же лучшие полки, гвардия и лейб-гвардия с головокружительными перспективами.

Московская же жизнь осталась патриархальной и неспешной. Большая политика и большие чины были в Петербурге, Москва осталась при своих торговых путях и церквях, стала считаться городом купеческим и патриархальным. Если в Петербурге спрашивали: «Где вы служите?», то в Москве: «Чем вы занимаетесь?». Если в Петербурге говорили – чиновник, в Москве говорили – барин. Новости доходили с изрядным опозданием, и если Петербург бурлил от каких-то «горячих» событий, то до Москвы все это доходило, но не спеша и успевало «остыть». Кузнецкий мост в XVIII векев XVIII веке

… и в начале XIX века Но многие в Москве не желали мириться со своим провинциальным статусом. Люди хотели быть не хуже столичных жителей, хотели модно одеваться, жить как в столице, говорить как в столице, развлекаться как в столице – чтобы, попав в Петербург, в грязь лицом не ударить. Многим это удавалось с большим успехом. А еще больше людей относилось к этому с иронией. Давайте взглянем на жизнь московского дворянства в начале XIX века: посмотрим, как одевались, развлекались, чему учились, как жили и что ели.

Это время можно назвать французским. Все были увлечены французской жизнью, французскими модами, французской литературой. И это неудивительно : Франция - передовая европейская страна. Впервые в истории мода и модная одежда стали доступны относительно большому кругу людей, стали менее заметны различия между сословиями ; образованных людей стало больше, больше стало светской «легкой» литературы, появился бульварный жанр. И вся Европа, а за ней и Россия начали подражать французам – тогдашним « властителям дум». Французский язык становится первым языком межнационального общения, в России многие дворяне владеют французским намного лучше, чем русским. Не знать французского – позор и почва для насмешек. Впрочем, в то время русская светская литература делает первые шаги и не может сравниться по обилию жанров и количеству авторов и изданий с европейской и французской. Можно сказать, что наши литераторы выросли на французской литературе и отчасти на немецкой и английской. В это же время бурно развивается и европейская пресса. Издается огромное количество газет, пишутся острые статьи, появляется жанр газетной карикатуры. Можно сказать, мир меняется необратимо, дверь между сословиями теперь отпирается « золотым ключом», и выглядеть как аристократы теперь могут многие.

Товары Кузнецкого моста Парижская мода начала XIX века …и совсем чуть-чуть позже, чем в Париже

А так видели модных франтов карикатуристы того времени … но того, кто хочет быть красивым, глупые насмешки никогда не останавливали…

В Москве все есть. И что же Москва? Разумеется, в Москве все есть! На «Кузнецком мосту», еще с Екатерининских времен, граф Ростопчин сдает французским портным и торговцам свою землю под магазины и лавки. Кузнецкий мост через реку Неглинную с обеих сторон занят модными магазинами и салонами. Там московские и провинциальные модники и модницы могут привести свой вид в соответствии с парижской модой. А угнаться за модой в то время было очень трудно. Модных журналов не было, поэтому дворяне выписывали готовые нарядные костюмы из-за границы, покупали у торговцев модные платья и мелочи, заказывали туалеты в иностранных мастерских. Старшее поколение за модой поспевает с трудом: «Большая дедовская карета, запряженная шестью чалыми клячами, остановилась у дверей модной лавки. Вот из нее вылезает пожилая женщина в большом чепце, подходят три молодые девушки: « Дайте нам головных уборов, покажите нам эти шляпки, да по христианской совести, госпожа мадам!» И мадам, понимая с кем имеет дело, продает втридорога залежалый товар. Нравы Кузнецкого моста и его завсегдатаев постоянная почва для сатиры: «Кузнецкий мост давно без кузниц, Парижа пестрый уголок, Где он вербует русских узниц, Где он сбирает с них налог.» – пишет А.С. Грибоедов.

Приличной публике нужны развлечения. Понятно, что есть балы и званые вечера, но это в основном зимой, да и не всех туда приглашают. Нужны развлечения попроще, на каждый день. В Петербурге публика прогуливается по набережным и по Невскому проспекту, где можно встретить многих важных персон, а то и самого Государя! В Москве это не получится, но прогуливаться, щеголяя парижскими туалетами, можно. В Москве появляются модные, как бы сказали сейчас, «популярные » места для прогулок. В Москве это не улицы, а аллеи среди зелени. Например, «Марьина роща» – тогда еще не имевшая дурной славы. Вот как о московских гуляньях вспоминает К.Батюшков: «На гулянье приезжают одни, чтобы отдыхать от забот, другие – ходить и дышать свежим воздухом, женщины приезжают собирать похвалы, мужчины удивляться, а лица всех почти спокойны. Здесь страсти засыпают, люди становятся людьми, одно самолюбие не дремлет, оно всегда на часах» На прогулку надевали все самое красивое: орденские знаки, ленты, бархатные камзолы и шелковые платья, дабы показать себя. Состоятельные люди выезжали на прогулку в собственном экипаже, некоторые в наемном, многие пешком. Много гуляли в Останкине и в Петровском парке. В Подновинском предместье собиралась публика попроще, там были балаганы и прочие развлечения. На большие праздники: на Пасху, на Масленичные гулянья - в этих местах собирались все московские сословия.

Московские гулянья Дом Пашкова, Останкино, Подновинское, Петровский парк

Пасхальные гулянья в Марьиной роще Лубок с изображением прогуливающихся в Марьиной роще

Гулянья по утрам не были причудами московских дворян. Это была крепкая традиция. Во многом способствовал этому Христиан Иванович Лодер. На Остоженке, в Хитром переулке, врач открыл заведение, куда с раннего утра москвичи стремились приехать и выпить «минеральной воды». Открыто оно было в огромном саду, где и прогуливались с раннего утра больные. Водолечение стало модным занятием. Как-то сразу стало модным иметь «слабое» здоровье, требующее постоянного лечения минеральными водами. Своих минеральных вод в Москве нет, но можно составлять искусственные. Водолечебница была настоящим клубом, причем обязательным к посещению. Все было организовано на высшем уровне: каждому пациенту составлялась программа лечения, приготавливались лечебные воды, выдерживались паузы между приемами. Во время пауз пациенты прогуливались по парку, а в беседке играл оркестр. Водолечебница открывалась в 6 часов утра, и многие приезжали прямо к открытию. Рвение некоторых пациентов граничило с сумасшествием и тоже стало мишенью для сатиры. От водолечебницы Лодера, например, пошло выражение «гонять лодыря», что оно означает – все знают. Лишь только пять часов пробьет, Жена моя уже одета, И под крыльцом стоит карета, И мы с пяти часов утра Уж едем с нею со двора. Стоимость билета, или на современном языке – абонемента, составляла баснословные 300 рублей (годовой заработок ремесленника!), так что мода обходилась недешево.

Водолечебница Лодера Лодер Х.И., давший свое имя слову «лодырь», и бутыль для приготовления лечебной воды

А зимой – время балов. В первой половине XIX века в продолжение зимы каждый день в Москве бывало до 40 балов в дворянских домах, не считая Благородного собрания, где обычно собирались не менее 4000 человек. Один из современников писал : «…каждая зима в Москве походила на шумную неделю масленицы». Другой вспоминал: «…балам нет конца, и не понимаю, как могут выдерживать. Ежели сумасшествие продолжится на всю зиму, то все переколеют, и к будущей нужен будет рекрутский набор танцовщиц». Бал открывался каким-то определенным танцем, в котором принимали участие все присутствующие. За первым «обязательным» следовали другие, легкие танцы: экосез, экосез-кадриль и мазурка. Вальс в первой четверти XIX столетия считался тогдашними строгими моралистами танцем не совсем приличным, но московские кавалеры и дамы танцевали его с особым увлечением и воодушевлением, заставляя восхищаться красотой и изящностью, умением танцевать даже приезжих иностранцев, знатоков вальса. Заканчивался бал особым танцем с множеством фигур, выдумываемых первой парой, сопровождавшимся беготней по всем комнатам. Бальный оркестр, составленный обыкновенно из крепостных артистов, в большинстве случаев, был очень плох. Во время бала оркестр помещался на хорах и, как правило, не был богат музыкантами.

Московские балы … и «неприличный» вальс

Неизменной принадлежностью любого бала был буфет с прохладительными напитками, мороженым, чаем со сластями, куда шли танцующие, спасаясь от духоты и копоти танцевальных зал. Буфет был обставлен по стенам прилавками, на которых в хрустальных чашах лежали грудами фрукты и конфеты, стояли граненые разноцветные графины с освежающими напитками, а в серебряном самоваре кипела вода. Добраться до прилавка из- за многолюдства всегда было трудно. «Пока мы дожидались нашей очереди, – рассказывает современник, – чтобы напиться, один приземистый барин успел пропустить в себя пять чашек чаю и проглотить с полдюжины сдобных булочек, но, по крайней мере, он ничем не запасался, а в двух шагах от него, какая-то пожилая барыня преспокойно набивала конфетами свой огромный ридикюль, который начинал уже принимать форму увесистого кулька…»

Мода на французское и иностранное вызвала большую потребность в учителях иностранного языка. И в те времена почти любой иностранец годился в учителя. Понятно, что лучшие оседали в столице, а совсем уж никчемные продвигались в глубь страны и, конечно, через Москву. А потому бывали очень курьезные случаи. Наиболее востребованными оказались французы, а также франкоговорящие швейцарцы – настолько, что русские дворяне стали буквально гоняться за всяким приезжим французом, хоть сколько-нибудь пригодным на роль учителя. А годился на эту роль, по тогдашним понятиям, почти всякий, если только он не ходил в лохмотьях, не вытирал ладонью рот и не был глухонемым, поскольку в этом случае он мог говорить по-французски и уже имел какие-никакие европейские манеры. Большего же от воспитания тогда не требовали. Поэтому изрядное число поваров, мыловаров, портных и модисток, прибыв в Россию в поисках счастья, убеждались, что гораздо легче и лучше устроится на сытное и непыльное место домашнего наставника, и пополняли собой армию гувернеров и учителей всех наук. За неимением француза провинциальные родители соглашались и на любого иностранца.

Карикатура на иностранных гувернеров

Некто Протасьев вспоминал, что, когда ему было двенадцать лет, отец пожелал учить его немецкому языку. Отправляя обоз с хлебом в Москву, он поручил старосте нанять учителя-немца, не дороже чем за 150 рублей в год. Староста привез немца, согласившегося служить за 140 рублей. Тот оказался плохим учителем, но хорошим переплетчиком и великим мастером клеить из бумаги коробочки. Через год этого учителя заменили другим за 180 рублей. Он кое-чему все-таки научил, но лучше умел делать сыры и играть на флейте. Еще через два года появился третий учитель – отставной квартирмейстер прусской службы – за 225 рублей в год- человек грубый и жестокий. Он сильно бил ученика, пока пятнадцатилетний уже Протасьев однажды не отлупил его в ответ. После этого учителя отпустили; на том ученье и кончилось. «Достать вам иностранца, посадить его в кибитку и отправить мне нетрудно, – писал поэт К. Н. Батюшков к сестре в деревню, – но какая польза от этого? За тысячу (в год) будет пирожник, за две – отставной капрал, за три – школьный учитель из провинции, за пять, за шесть – аббат». Писатель и дипломат И. М. Муравьев-Апостол, долго живший во Франции и владевший не то десятью, не то двенадцатью языками, находил ситуацию с устным французским в русском свете катастрофической: «Изо ста человек у нас (и это самая умеренная пропорция) один говорит изрядно по-французски, а девяносто девять по- гасконски, не менее того все лепечут каким-то варварским диалектом, который они почитают французским потому только, что у нас это называется "говорить по- французски"…Войди в любое общество: услышишь презабавное смешение языков! тут слышишь нормандское, гасконское, русильонское, прованское, женевское наречия; иногда и русское пополам с вышесказанными. – Уши вянут!»

И это о тех, кто имел возможность обучаться дома. Для обучения вне дома, наиболее приличными заведениями были пансионы, содержащиеся иностранцами. На начало XIX века в Москве было около 20 пансионов для дворянского сословия. Наиболее престижными были Московский благородный пансион и пансион при Московском университете. Преподавались иностранные языки, арифметика, закон божий, танцы и фехтование. Русскому языку не учили нигде. Преподавание было основано на заучивании наизусть и очень формально. При этом в комнатах было холодно, еда скудная и телесные наказания. Нелегко приходилось в учении дворянским недорослям. Впрочем, домашнее обучение было не лучше. Князь И. М. Долгорукий вспоминал: «Я учился немецкому языку, учился два года и слова не затвердил; еще один учил меня фехтованию – и я принялся за ремесло рубаки прекрасно; другие двое выправляли мне ноги – и я плясал изрядно; старый артиллерийский сержант занимал меня математическими упражнениями, но – грешный человек – дошел до дележа и в пень стал у дробей». Кроме этого шестнадцатилетний Долгорукий учился еще музыке, рисованию, верховой езде и барабанному бою – и, как уверял, преуспел лишь в последнем.

Пансион при Московском Университете

Жилье москвичей тоже не избежало влияния моды, но мода проникла в быт в виде статуэток, драпировок, безделушек, иногда мебели. Бытовой уклад жизни и устройство жилья остались российскими. Обстановка и отделка комнат нередко удивляла заезжих иностранцев своей «сборностью» и отсутствием единого стиля: камины были сделаны из разных пород мрамора, стояла превосходная мебель, множество изделий из бронзы, мраморных статуй и статуэток, на стенах – картины хороших мастеров, богатые драпировки и гобелены, прекрасные ковры… и вдруг рядом обнаруживалась потертая простая мебель, скрипучие кровати, богато населенные клопами, отсутствие необходимейших удобств, комнаты без отделки и обоев, стулья без подушек, окна без занавесок, с разбитыми стеклами, подклеенными бумагой, голые деревянные неокрашенные полы и печи со щелями в изразцах.

Московские интерьеры

Традиционное московское занятие – конечно, чаепитие. По любому поводу и без повода, семьей, и с гостями, и на приеме, и вообще везде. А московское хлебосольство, доходящее до абсурда! У Ивана Петровича Архарова каждый день обедало не менее сорока человек, а по воскресеньям давались балы, на которые собиралось все лучшее московское общество. Иван Петрович встречал своих гостей с таким искренним радушием, что каждый из них мог считать себя самым желанным для него человеком. Особенно почетных и любимых гостей он заключал в объятия, приговаривая: «Чем угостить мне дорогого гостя? Прикажи только, и я зажарю для тебя любую дочь мою!» А московских хозяек отличали и в Петербурге. Так И.А. Крылов довольно часто обедал у А.М. Тургенева, потому что очень ценил кулинарные способности его кухарки Александры Егоровны. «Александра Егоровна какова! Недаром в Москве жила – у нас здесь такого расстегая никто не смастерит – ни одной косточки! Так на всех парусах через проливы в Средиземное море и проскакивают!» – говорил Крылов, ударяя себя при этом ниже груди.

Московское застолье… … и чаепитие

Представление сцен из комедии «Урок дочкам» И. А. Крылова. Действие 1. Явления: 2,4, 6,7,8,

Краткое содержание комедии «Урок дочкам» И.А. Крылова 1807 Краткое содержание комедии. Фёкла и Лукерья, дочери дворянина Велькарова, воспитывались у своей тётки гувернанткою мадам Григри «на последний манер». Модницы рассердили отца тем, всё время приглашали к себе в дом «нерусей». У Велькарова лопнуло терпение, и он привёз дочек в деревню. Здесь отец запрещает Фёкле и Лукерье говорить по-французски. Чтобы дочки не ослушались, Велькаров приставляет к ним старую няню Василису, которая следит за каждым шагом девушек. У барышень есть горничная Даша. Ещё в Москве собиралась она выйти замуж за Семёна, да только ни у жениха, ни у невесты не было денег. Свадьба была отложена до тех времён, пока деньги появятся. Служа у дворянина Честона, Семён ездил с ним в Петербург. Там Честон разорился и был вынужден «на самом лёгком ходу» ехать в армию «бить бусурманов». Занемогший дворянин остановился в деревне Велькарова, и Семён пошёл повидаться с Дашей. Даша говорит жениху, что её барышни щедры, но только к иностранцам. У Семёна созревает план... Дальше просим дочитать читать комедию Ивана Крылова и сравнить с «фанфиковской» концовкой 7 «А» класса.

Последнее- «фанфиковское».

Иван Андреевич Крылов Псевдонимы: Нави Волырк Дата рождения: 2 (13) февраля 1769 Место рождения: Москва, Российская империя Дата смерти: 9 (21) ноября 1844 (75 лет) Место смерти: Санкт-Петербург, Российская империя Род деятельности: поэт, баснописец, драматург Годы творчества: Жанр: Басня, пьеса2 (13) февраля1769 МоскваРоссийская империя 9 (21) ноября1844 Санкт-Петербург Российская империя Басняпьеса

Литературная гостиная Bien sûr, monsieur! Mais attention! Jai promis Masourka à monsieur Kourbskiï… Mademoiselle, vous êtes si charmante! Puis-je vous inviter à danser?