Мы с тобой бестолковые люди… Что минута, то вспышка готова! Облегченье взволнованной груди, Неразумное резкое слово. Говори же, когда ты сердита, Всё, что душу волнует и мучит! Будем, друг мой, сердиться открыто: Легче мир и скорее наскучит. Если проза в любви неизбежна, Так возьмём и с неё долю счастья: После ссоры так полно, так нежно Возвращенье любви и участья… Двести уж дней, двести ночей Муки мои продолжаются; Ночью и днём в сердце твоём Стоны мои отзываются, Двести уж дней, Двести ночей! Тёмные зимние ночи… Зина! Закрой утомлённые очи! Зина! Усни!

Авдотья Панаева Дороги поэта и его будущей музы пересеклись в 1845 году, когда Некрасов почти ежедневно по делам «Современника» бывал в доме Панаевых. Авдотья Яковлевна должна была принимать гостей, занимать их, участвовать в разговорах. С самого раннего детства и до последних дней судьба обращалась с ней жестоко. Много страдала она от тяжёлого деспотического характера родителей, особенно матери, картёжницы и самодурки. Меня никто не ласкал, а потому я была очень чувствительна к ласкам, - вспоминала она. В восемнадцать лет она вышла замуж. Её муж, Иван Иванович Панаев, увлекающийся светскими удовольствиями, вскоре после женитьбы охладел к жене. Она многое прощала ему, надеясь, что он образумится. Но этого не случилось. «Это была небольшого роста, не только безукоризненно красивая, но и привлекательная брюнетка. Ее любезность была не без оттенка кокетства; ее темное платье отделялось от головы дорогими кружевами или гипюрами, в ушах у нее были крупные бриллианты, а бархатистый голос звучал капризом избалованного мальчика. Она говорила, что дамское общество ее утомляет и что у нее в гостях одни мужчины», – писал А.А. Фет.

Некрасов, увидев Панаеву, влюбился. День встречи со своей будущей возлюбленной он называет самым счастливым, от которого начинается отсчет настоящей жизни. Страсть вспыхнула внезапно и осветила его одинокую труженическую жизнь. Панаева была замужем, и поэт долго боролся с охватившим его чувством, но бесполезно… Влечение было обоюдным. В 1846 году Некрасов вступает с Авдотьей Яковлевной в гражданский брак, который продлится 15 счастливых и мучительных лет. И хотя документальных свидетельств практически не сохранилось: письма Некрасова Панаева сожгла, осталось лишь одно его письмо к ней и четыре ее письма, – мы можем по стихам Некрасова восстановить весь этот необычный «роман». Панаева постоянно помогала Некрасову в работе. Вместе написали романы Три страны света, Мёртвое озеро и другие. Ты всегда хороша несравненно, Но когда я уныл и угрюм, Оживляется так вдохновенно Твой веселый, насмешливый ум; Ты всегда хороша несравненно, Но когда я уныл и угрюм, Оживляется так вдохновенно Твой веселый, насмешливый ум; Ты хохочешь так бойко и мило, Так врагов моих глупых бранишь, То, понурив головку уныло, Так лукаво меня ты смешишь; Ты хохочешь так бойко и мило, Так врагов моих глупых бранишь, То, понурив головку уныло, Так лукаво меня ты смешишь; Так добора ты, скупая на ласки, Поцелуй твой так полон огня, И твои ненаглядные глазки Так голубят и гладят меня, – Так добора ты, скупая на ласки, Поцелуй твой так полон огня, И твои ненаглядные глазки Так голубят и гладят меня, – Что с тобой настоящее горе Я разумно и кротко сношу, И вперед – в это темное море Без обычного страха гляжу. Что с тобой настоящее горе Я разумно и кротко сношу, И вперед – в это темное море Без обычного страха гляжу.

У Авдотьи Яковлевны родился от поэта сын, который юридически считался сыном Панаева. Вскоре мальчик умер. Это уже был третий ребёнок, которого она потеряла. Поэт писал Тургеневу: Бедный мальчик умер. До сей поры не могу справиться с собой. Некрасов глубоко переживал за Авдотью Яковлевну. Она заболела и уехала лечиться за границу, на морские ванны. Настроение у неё было подавленное, нервы расшатаны. В этот период обстоятельства личной и общественной жизни Некрасова были достаточно сложными, обострилась болезнь, что сильно отразилось на его и без того нелёгком характере. Нервы сдали, он стал раздражаться по пустякам. Чтобы как- то рассеяться, поэт уехал в Москву и жил на даче у Боткина. Авдотья Яковлевна поехала вслед за ним, но вскоре вернулась после одной из очередных ссор. В записной книжке Некрасова сохранилась запись: Без клятв и общественного принуждения я всё сделала во имя любви, что только в силах сделать любящая женщина. Но вскоре она вернулась. Тяжёлый год – сломил меня недуг, Беда застигла, - счастье изменило, - И не щадит меня ни враг, не друг, И даже ты не пощадила! Истерзана, озлоблена борьбой С своими кровными врагами, Страдалица! Стоишь ты предо мной Прекрасным призраком с безумными глазами! Упали волосы до плеч, Уста горят, румянцем рдеют щёки, И необузданная речь Сливается в ужасные упрёки…

"Мы разошлись на полпути…« Она устала. Ее красота, пылавшая 40 лет, начала увядать. Сошел румянец, поблекли глаза. Семья?.. Детей не было. Панаев умер у нее на руках, успев испросить прощения за те мучения, что доставлял. А Николай… Сейчас она катается по городам Италии и Франции без видимых целей, без удовольствий. А он не пишет… Он забыл, он, кажется, никогда больше не позовет ее назад. Мучительно! И так хочется иметь ребенка, чтобы заботиться о ком-то… И ненавистны эти приемы, театры, выезды, все это невеселое веселье… Пятнадцать лет любви-борьбы с Некрасовым истощили ее силы – Авдотья больше не могла сражаться. Собралась с духом… и сожгла все мосты. После 15 лет жизни с Николаем Некрасовым она еще 15 прожила вне его существования, изредка прислушиваясь к грому некрасовской поэзии и отголоскам слухов о часто меняющихся в его сердце женщинах. А Некрасов, отданный после разрыва другим страстям, конечно, жил неспокойно. И все- таки тужил по ней, Авдотье, до смерти не забытой: "Безумец! Для чего тревожишь Ты сердце бедное свое? Простить не можешь ты ее – И не любить ее не можешь!.."

Брат Некрасова Фёдор Алексеевич поссорился с братом Авдотьи Яковлевны из- за денег. Во время ссоры Фёдор Алексеевич так оскорбил Авдотью Яковлевну, что она решила разойтись с Некрасовым. Вспоминая о ссорах с Панаевой и об её упрёках, поэт впоследствии напишет: Мы с тобой бестолковые люди… Что минута, то вспышка готова! Облегченье взволнованной груди, Неразумное резкое слово. Говори же, когда ты сердита, Всё, что душу волнует и мучит! Будем, друг мой, сердиться открыто: Легче мир и скорее наскучит. Если проза в любви неизбежна, Так возьмём и с неё долю счастья: После ссоры так полно, так нежно Возвращенье любви и участья… Но всё же разлад дал трещину в отношениях: они то жили, то расходились. Окончательный разрыв произошёл в 1863 году. Авдотья Яковлевна вышла замуж за литератора Головачёва, родила дочь и вся отдалась её воспитанию.

Фекла( Зина) Онисимовна И ещё одна женщина в жизни поэта – Зина, дочь умершего рядового (обер – офицера) Викторова, а настоящее её имя Фёкла Онисимовна. Некрасов называл её более благозвучным именем – Зина. Зина обладала в глазах поэта моральным авторитетом, а это возможно лишь при нравственной чуткости и отзывчивости с её стороны. Зина, выйди, пожалуйста, я должен скверное слово сказать. Часто Некрасов, передававший какой-нибудь эпизод из деревенской жизни, говорил ей ласково: Зина, выйди, пожалуйста, я должен скверное слово сказать. И она, мягко улыбнувшись, уходила на несколько минут. Поэт смотрел на свои отношения с ней серьёзно, она не была для него случайным увлечением. Недаром он посвятил ей свою поэму Дедушка и три стихотворения. Некрасов стремился дать ей образование, приглашал учителей, много занимался с ней сам. Это была молодая жизнерадостная женщина, от которой веяло душевной добротой и глубокой привязанностью к поэту. Появилась она в доме Некрасова в конце 60- х годов. Ей было 19 лет. Эта женщина любила верховую езду, охоту, рыбную ловлю.

Именно ей пришлось утешать, поддерживать больного поэта в последние годы. Его мучили боли. Когда они прекращались, он призывал Зинаиду Николаевну, усаживал возле себя и вёл с нею задушевную беседу. Суровое лицо его преображалось, глаза светились кроткой грустью. Пододвинь перо, бумагу, книгу! Милый друг! Легенду я слыхал: Пали с плеч подвижника вериги, И подвижник мёртвый пал. Помоги же мне трудиться, Зина! Труд всегда меня животворил. Вот ещё красивая картина – Запиши, пока я не забыл! Да не плачь украдкой! – Верь надежде, Смейся, пой, как пела ты весной, Повторяй друзьям моим как прежде, Каждый стих, записанный тобой. Говори, что ты довольна другом: В торжестве одержанных побед Над своим мучительным недугом Позабыл о смерти твой поэт! Больной, почти умирающий Некрасов – неожиданно для всех близких – решил обвенчаться с Зинаидой Николаевной. Может быть, поэт хотел хотя бы внешним образом отблагодарить свою сгоравшую на огне бескорыстной любви подругу (но, может быть, и другое: юридически оформить её права на наследование). Ещё за год до венчания, в мае 1876 года, понимая, что жить остаётся недолго, Некрасов написал стихотворение и посвятил его Зине. Ты ещё на жизнь имеешь право, Быстро я иду к закату дней. Я умру, моя померкнет слава, Не дивись и не тужи о ней! Знай, дитя: ей долгим, ярким светом Не гореть на имени моём, - Мне борьба мешала быть поэтом, Песни мне мешали быть бойцом.

Незадолго до смерти поэт написал Зине посвящение: Ты еще на жизнь имеешь право Быстро я иду к закату дней Я умру, моя померкнет слава Не дивись и не тужи о ней! Знай, дитя: ей долгим, ярким светом Не гореть на имени моем Мне борьба мешала быть поэтом Песни мне мешали быть бойцом

Любовная лирика Некрасова явилась новым словом в развитии русской поэзии. Она разрушила привычные представления. В стихотворениях Некрасова возлюбленная поэта выступает не только как объект обожания и поклонения, а прежде всего как друг и единомышленник лирического героя, равная ему во всем. Если у предшественников Некрасова доминировало одно настроение, на первый план выступало одно чувство, то в некрасовских стихотворениях любовное чувство выступает во всей своей сложности, противоречивости, непредсказуемости, а порой обыденности – Некрасов опоэтизировал и «прозу любви». Поразительно и то, что всю гамму чувств поэт умел передать необычайно емко, кратко, выразительно, доверительно, откровенно, используя все богатство родного языка.