АКВАРЕЛИ И ПРОНИКНОВЕННЫЕ СТРОКИ М. ВОЛОШИНА Выполнила Рябизова В.С. г. Новосибирск МБОУСОШ 119

Творчество Волошина- художника неотделимо от творчества в качестве поэта. Он известен как художник с весьма незаурядным и самобытным дарованием.

Стихи Максимилиана Александровича исключительно живописны, насыщены яркими цветовыми эпитетами, красочной и «зримой» образностью. А его акварельные пейзажи похожи на строгие и точные стихи. Природа на них воспринимается как совершенное божественное творение, наполненное красотой линий, гармонией и величием.

И мой суровый Коктебель Созвучен с вашею улыбкой, Как свод руин с лозою гибкой, Как с пламенем зари - свирель.

И стали видимы средь сумрачной сини Все знаки скрытые, лежащие окрест: И письмена дорог, начертанных в пустыне, И в небе числа звезд.

Край одиночества, Земля молчания... Сбылись пророчества, Свершились чаянья.

Твоей тоской душа томима, Земля утерянных богов! Дул свежий ветр... Мы плыли мимо Однообразных берегов.

Здесь душно в тесноте... А там простор, свобода, Там дышит тяжело усталый Океан И веет запахом гниющих трав и йода.

Моя земля хранит покой Как лик иконы изможденный. Здесь каждый след сожжен тоской, Здесь каждый холм порыв стесненный.

Из недр изверженным порывом, Трагическим и горделивым, Взметнулись вихри древних сил.

А груды валунов и глыбы голых скал В размытых впадинах загадочны и хмуры. В крылатых сумерках намеки и фигуры... Вот лапа тяжкая, вот челюсти оскал.

В гранитах скал надломленные крылья. Под бременем холмов изогнутый хребет. Земли отверженной застывшие усилья. Уста Праматери, которым слова нет!

Над синевой зубчатых чащ, Над буро-глинистыми лбами Июньских ливней темный плащ Клубится дымными столбами.

Выйди на кровлю. Склонись на четыре Стороны света, простерши ладонь... Солнце... Вода... Облака... Огонь... Все, что есть прекрасного в мире...

О мать-невольница! На грудь твоей пустыни Склоняюсь я в полночной тишине... И горький дым костра, и горький дух полыни, И горечь волн останутся во мне.

Равнина вод колышется широко, Обведена серебряной каймой. Мутится мысль, зубчатою стеной Ступив на зыбь расплавленного тока.

Излом волны Сияет аметистом, Струистыми Смарагдами огней...

И этот тусклый зной, и горы в дымке мутной, И запах душных трав, и камней отблеск ртутный, И злобный крик цикад, и клекот хищных птиц Мутят сознание. И зной дрожит от крика... И там во впадинах зияющих глазниц Огромный взгляд

Священных стран Вечерние экстазы. Сверканье лат Поверженного Дня!

Отроком строгим бродил я По терпким долинам Киммерии печальной, И дух мой незрячий Томился Тоскою древней земли.

Крылом зубчатым вырастая, Коснется моря тень вершин, И ты изникнешь, млея, тая, В полынном сумраке долин.

И ночи звездные в слезах проходят мимо, И лики темные отвергнутых богов Глядят и требуют, зовут... неотвратимо.

Безлесны скаты гор. Зубчатый их венец В зеленых сумерках таинственно-печален. Чьей древнею тоской мой вещий дух ужален? Кто знает путь богов начало и конец?

Старинным золотом и желчью напитал Вечерний свет холмы. Зардели, красны, буры, Клоки косматых трав, как пряди рыжей шкуры. В огне кустарники, и воды как металл.

Дрожало море вечной дрожью Из тьмы пришедший синий вал Победной пеной потрясал, Ложась к гранитному подножью.

Все так же пуст Эвксинский понт И так же рдян закат суровый, И виден тот же горизонт, Текучий, гулкий и лиловый.

Здесь был священный лес. Божественный гонец Ногой крылатою касался сих прогалин. На месте городов ни камней, ни развалин.

Размытых осыпей, как прежде, звонки щебни, И море древнее, вздымая тяжко гребни, Кипит по отмелям гудящих берегов.

Я к нагорьям держу свой путь, По полынным лугам, по скату, Чтоб с холма лицо обернуть К пламенеющему закату.

Щедро лентами одеты С этой южной пестротой: В них живет испанский зной, В них сокрыт кусочек света.

Слепой мятеж наш дерзкий дух стремит В багровой тьме закатов незакатных... Закрыт нам путь проверенных орбит!

Я вновь пришел к твоим ногам Сложить дары своей печали, Бродить по горьким берегам И вопрошать морские дали.

Я иду дорогой скорбной в мой безрадостный Коктебель... По нагорьям терн узорный и кустарники в серебре. По долинам тонким дымом розовеет внизу миндаль, И лежит земля страстная в черных ризах и орарях.

...А в глубине мерцать залив Чешуйным блеском хлябей сонных, В седой оправе пенных грив И в рыжей раме гор сожженных...

Окрестные холмы вызорены Колючим солнцем. Серебро полыни На шиферных окалинах пустыни Торчит вихром косматой седины.

Я поклоняюсь вам, кристаллы, Морские звезды и цветы, Растенья, раковины, скалы (Окаменелые мечты Безмолвно грезящей природы), Стихии мира: Воздух, Воды, И Мать-Земля и Царь-Огонь!

Талант выразить образ несколькими линиями или пятнами цвета доступен не всем. Волошин гордился тем, что первыми ценителями его акварелей были геологи и планеристы.

Живопись неизмерима, как мир; как жизнь, полна и самодостаточна. Живопись сродни любви - так же являет собой сплав жертвенности и эгоизма. Смысл ее может быть понят лишь частично. Кто одинок в этом мире печальном? Спросите вы - Тот, чья жизнь мимолетна, Подобно росе, Увлажняющей летние травы. Турнир императрицы Кампё, "Двадцать песен весны".