Станислав Лем о философии и науке Баранец Н.Г., УлГУ,

ФИЛОСОФИЯ ЛЕМА Что общего имеет мой взгляд на мир с информатикой? «Мир», или «все существующее», складывается из «вещей», о которых можно узнать благодаря "информации". Эту «информацию» вещи могут «пересылать» напрямую (как говорящий человек, как читаемая книга, как рассматриваемый пейзаж) или с помощью «чувственно-умственных размышлений».

Каждое живое существо имеет свой (типичный для вида, сформированный за миллионы лет дарвиновской естественной эволюцией) SENSORIUM. Сенсориум это совокупность всех чувств и всех путей (обычно нервных), которыми информация, уведомляющая нас о "существовании чего-либо", мчится к центральной нервной системе. У человека и у крысы это будет мозг. «Миры», наблюдаемые насекомым или крысой, или же человеком, это различные миры. Эволюция сформировала живые создания принципиально так экономно, чтобы они могли воспринимать ту информацию, которая им необходима для личного и/или же видового выживания.

Поскольку эволюция является очень запутанным миллиардолетним процессом и поскольку живые создания или поедают живых созданий, или ими поедаемы (травоядность также означает поедание чего-то живого, например, растений), постольку отсюда возникает громадная иерархия более или менее своеобразных конфликтов Дело в том, что информация в результате такого положения вещей одним служит для преследования, другим для бегства, а иным и вовсе «ни для чего, кроме существования».

Сенсориумы, которыми обладают создания, в общем отличаются экономностью. Еще недавно психология утверждала, что собаки не различают цветов, то есть все визуальное они наблюдают в оттенках черного и белого (как мы старые кинофильмы). Но теперь это мнение изменилось: собаки видят цвета. Таким образом, паук, крыса, кот, как и человек, наделены каждый вид своим сенсориумами. Змея видит человека

"Мир", наблюдаемый людьми, слагается из вещей "средней величины", пропорциональных величине отдельного человеческого тела. Мы не в состоянии увидеть ни очень маленькие вещи, ни отдельные молекулы, ни атомы, ни фотоны, а с противоположной стороны, макроскопической, мы не можем увидеть ни кусочка планеты, на которой живем, ни «фактических размеров» Млечного Пути, ни других галактик, ни звезд, ни, конечно же, Космоса. Мы сформировали себе различные экспериментальные образы и связанные с ними гипотезы или теории, или модели, чтобы наблюдать «разумом» то, что не можем воспринять чувствами: это означает, что наше мировоззрение «многопредельно выступает» за пределы того образа мира, который можем воспринимать благодаря непосредственной работе нашего сенсориума.

Мы пользуемся «абстракциями» или специально создаваемыми «техникой» (или инструментом) ситуациями или условиями, которые делают возможными для нас, например, невозможные для наших предков «осмотр» Земли с сателлитарной орбиты или Луны, если на нее ступить, или благодаря космическим зондам поверхности Марса или верхнего слоя атмосферы Юпитера.

Учёный использует микроскоп или ускорители элементарных частиц, или камеру Вильсона, или пузырьковую камеру, или операционные (в них иногда можно заглянуть глазом человека внутрь тела или мозга) и т.п. Больше информации мы получаем за счет различного рода и способов искусственно созданного нами посредничества. Люди беспомощны в восприятии чувствами пространств микро- или макро- и мегамира. Никто не может ни увидеть, ни вообразить себе атом или галактику, или эволюционный процесс Жизни, или горообразование в геологии, или возникновение планет из протопланетарных (якобы небулярных) сгустков.

Проблема познания Являются ли листья «на самом деле» зелеными, или же зелень определяется фотосинтетическими соединениями хлорофилла? Не есть ли так, как писал Эддингтон, что сидим за обычным деревянным столом, в меру твердым, полированным, а одновременно рядом с облаком электронов, которым этот стол является «также»? А может быть, является таким «на самом деле»?

Я склоняюсь к тому, что сосуществуют «различные миры» котов, крыс, насекомых, крокодилов и людей, которые отличаются друг от друга очень сильно и многопредельно, но все они, взятые по отдельности или вместе, не дают оснований утверждать, что «все это постоянно одно и то же», лишь наблюдаемое «разными способами» и «с разной перспективы».

Учёные создают гипотезы и теории, что бы объяснить как им кажется устроен мир. Мода на эти объяснения может меняться.

Единой, Общей Теории Всего вообще не может быть Хойл Фред Бонди Герман

Человек является островком знания, частично выплывшим из океана неощущаемого чувствами невежества, а частично погруженным в эту беспредельность незнания.

Человек приспособлен своим наблюдательным сенсориумом к экологической нише проживания. Своими идеями, концепциями, гипотезами, которые со временем «укрепляются» в «научную определенность», он выходит за пределы границы той ниши, в которой он сформирован в соответствии с потоком наследственности (геномом). Чем больше или меньше оказывается шкала (Космос атомы), тем менее определенной, менее однозначной, как бы более «гибкой» и «эластичной» оказывается теория. Никто не сомневается в форме, твердости, сохранности камня. Такой уверенности мы не можем иметь по отношению к скоплению галактик или к множеству частиц (таких, как нейтрино).

ЭВОЛЮЦИЯ Эволюция есть суммирование ошибок, происходящих при передаче наследственной информации. 1.Передача наследственной информации не может осуществляться, не подвергаясь «броуновским изменениям» за миллиарды лет; 2. Существуют гены, уменьшающие и увеличивающие мутационность.

Эволюция – это такой игрок, который приходит в казино и размещает фишки не на одном поле, а на большом количестве. Эволюционные изменения часто происходят не вследствие давления внешних условий, а из-за случайного накопления популяции, что вызывало появление свойств не имеющих адаптационного характера. Также большое значение имел сексуальный отбор.

ЧЕЛОВЕК Человек - это животный вид, который путём сложных эволюционных процессов оказался наделён мозгом, предназначенным для эффективной переработки информации. Но человек разумный есть первый среди равных, то есть вместе с другими видами он ограничен стартовыми и пограничными условиями, которые установлены окружающей средой и естественным процессом

Другой вид может превысить наш уровень – это может быть даже вид разумных машин, которые мы сами создадим.

Неизбежность разума

Интеллект человека – это способность переносить приобретенные умения с одной области на другую. Интеллект это сосредоточение способностей Нужен ли интеллект для выживания?

Футурология « « Футурология тот «вундеркинд», который ещё в коляске пытается говорить, и сразу мудро и достойно. У футурологии нет ни собственных парадигм, ни теории, однако она пытается предугадать будущее, и предсказание будущего её единственное занятие!» Будущие события предвидеть нельзя, но их можно туманно предсказать

ПРОГНОЗЫ Нострадамус говорил, что будет, но не говорил, почему так будет. Я старался присматриваться к тому, что закономерно в мире природы

Философы критикуемые «Меня выводит из равновесия его категоричность. Категоричные люди вообще опасны: они не принимают во внимание чужую позицию, не позволяют вносить в свои мысли какие- либо исправления. Такие люди заранее обречены на то, чтобы вещать». Никто из философов никогда не мучил меня так, как именно Гегель, …явный дурень менее вреден, чем невразумительный

Почитаемые философы Аура глубокого пессимизма, которая пронизывает эту доктрину, действительно соответствует моему видению мира. «История Западной философии» написана человеком, который не скрывает своих симпатий и антипатий, которые он ясно выражает…. Витгенштейн сказал, что «границы моего языка это границы моего мира». В целом с ним надо согласиться, так как достаточно посмотреть на эти ужасные трудности «море мрака», с которым я всегда сталкивался, когда хотел представить мир, радикально отличный от нашего

Есть опасности превращения в оружие практически любого научного открытия Проблема нравственных оснований науки «Испытуемый видит в цветных пятнах ангелов или зловещих птиц, ибо он проясняет неясное, руководствуясь тем, что у него «на душе», - так и мы за завесой непонятных значков угадывали нечто, содержавшееся лишь в нас самих»

История человеческого познания – это ряд, имеющий в пределе бесконечность, а философия пытается до этого предела добраться одним прыжком… Тем временем наука движется мелким шагом, по-черепашьи, а то и вовсе, казался бы, топчется на месте, но в конце концов добирается до последних рубежей, до окончательной границы разума, проведенной философами, и, не замечая никаких пограничных столбов, преспокойно идут дальше. Почему-то ни одному из философов не приходило в голову, что не слишком благоразумно выводить из правил собственного мышления законы, действительные для всех людей и всего человечеств – от эолита до эпохи угасания солнца. Философия гораздо больше говорит о людских надеждах, страхах, влечениях, чем о тайнах абсолютно равнодушного к нам мироздания, которое лишь однодневкам кажется царством вечных и неизменных законов. Даже если мы и познали такие законы, которых никакой прогресс не отменит, мы не можем отличить их от тех, которые будут заменены другими. В философах я видел лишь людей движимых любопытством, а не глашатаев истины.

«Нет ни одного писателя, который обладал столь поразительной способностью создавать фантастические миры. Это потеря для всей мировой литературы. Человек и писатель огромного интеллекта, титанической эрудиции и абсолютно невероятной силы воображения. Мы расстаемся с ним так, как расставались бы с целой эпохой. Это утрата не только для Польши, но и для России. У нас Лема любили так, как если бы он был нашим, русским писателем. И я думаю, что его почитателей в России, если говорить об абсолютных цифрах, даже больше, чем в Польше. Горько думать, что мы уже не будем ждать его новых книг, хотя, зная его, я подозреваю, что наверняка остались какие-то его неопубликованные произведения». Борис Стругацкий