Лекция 1 Этика и её предмет Термин «этика» происходит от древнегреческого слова «этос». Первоначально под этосом понималось привычное место совместного проживания, дом, человеческое жилище, звериное логово, гнездо. В последующем оно стало по преимуществу обозначать устойчивую природу какого-нибудь явления, обычай, нрав, характер. Отталкиваясь от слова «этос» в значении характера, Аристотель образовал прилагательное «этический», чтобы обозначить особый класс человеческих качеств, названных им этическими добродетелями. Этические добродетели являются свойствами характера, темперамента человека, их также называют душевными качествами. Для обозначения совокупности этических добродетелей как особой предметной области знания и для выделения самого этого знания как особой науки Аристотель ввёл термин «этика».

Для точного перевода аристотелевского понятия этического с греческого языка на латинский Цицерон сконструировал термин «моральный». Он образовал его от слова «mos», латинского аналога греческого «этос», означавшего характер, темперамент, моду, покрой одежды, обычай. Цицерон говорил о моральной философии, понимая под ней ту же область знания, которую Аристотель называл этикой. В IV веке н. э. в латинском языке появляется термин «мораль», являющийся прямым аналогом термина «этика».

Оба этих слова, одно греческого, другое латинского происхождения, входят в новоевропейские языки. Наряду с ними в ряде языков возникают новоевропейские слова, обозначающие ту же самую реальность, которая обобщается в терминах «этика» и « мораль». В русском языке это «нравственность», в немецком – «sittlichkeit». Они повторяют историю возникновения терминов «этика» и «мораль»: от слова «нрав» (Sitte) образуется прилагательное «нравственный» (sittlich) и от него уже – «нравственность» (Sittlichkeit). В первоначальном значении слова «этика», «мораль», «нравственность» были синонимами. Со временем ситуация меняется. В процессе развития культуры происходит выявление своеобразия этики как области знания, науки, а под моралью или нравственностью пониматся изучаемый ею предмет.

Существую также различные попытки разведения понятий морали и нравственности. Согласно наиболее распространённой из них, восходящей к Гегелю, под моралью понимается субъективный аспект соответствующих поступков, а под нравственностью – сами поступки в их объективно развёрнутой полноте: мораль – то, какими поступки видятся индивиду, а нравственность – то, какими на самом деле являются поступки человека в реальном опыте жизни семьи, народа, государства. Можно выделить также культурно- языковую традицию, которая понимает под нравственностью высокие основополагающие принципы, а под моралью – приземлённые, исторически изменчивые нормы поведения. Но в целом попытки закрепить за словами «мораль» и «нравственность» различный содержательный смысл остались на уровне оговоренных академических философских опытов. В обычной лексике эти два, а то и три (включая «этику») слова продолжают употребляться как синонимы.

«Что такое мораль (нравственность)?» - так звучит основной вопрос этики; на протяжении всей истории этой науки, охватывающей около двух с половиной тысяч лет, он оставался центральным фокусом её исследовательских интересов. При этом мораль всегда ощущалась не как то, что есть, а как то, что должно быть. И адекватное отношение этики к морали не ограничивалось её отражением и объяснением: этика обязана предлагать свою собственную модель нравственности. Также мораль предстаёт в двух взаимосоотнесённых, но всё же различных областях: 1) как характеристика личности, совокупность её душевных качеств, 2) как характеристика отношений между людьми, совокупность моральных норм.

Начиная с греческой античности, в отношении личности мораль понималась как мера господства человека над самим собой. Вопрос о господстве человека над самим собой есть прежде всего вопрос о господстве его над собственными страстями. Мораль, что видно уже и из самой этимологии слова, связана с характером, темпераментом человека. Если в человеке выделять тело, душу и дух, то она является качественной характеристикой его души. Впервые взгляд на мораль как качественную определённость человеческой души обосновал Аристотель. При этом под душой он понимал такое активное, деятельно-волевое начало в человеке, которое содержит разумную и неразумную части и представляет собой их взаимодействие, взаимопроникновение.

Разум воплощает способность человека к верным, объективным, взвешенным суждениям о мире. Иррациональные процессы протекают отчасти независимо от разума, но отчасти и зависят от него. Они зависят от разума в эмоциональных, аффективных появлениях – во всём том, что сопряжено с удовольствиями и страданиями. Человеческие аффекты (страсти, желания) могут осуществляться с учётом указаний разума или вопреки им. В первом случае мы имеем дело с добродетельным, совершенным строем души, во втором, как правило, - с порочной слепотой и ограниченностью. Мораль противоречит чувственной разнузданности. Во все времена и у всех народов она ассоциировалась со сдержанностью аффектов и себялюбивых страстей. Среди моральных качеств одно из первых мест непременно занимали умеренность и мужество как свидетельства того, что человек умеет противостоять чревоугодию и страху, этим наиболее сильным инстинктивным позывам своей животной природы.

«Скорее верно направленное движение чувств, а не разум служит началом добродетели», - говорит Аристотель в «Большой этике». Если чувства направлены верно, то разум, как правило, следует за ними. Если же источником добродетели является разум, то чувства чаще всего противятся ему. Оптимальной является ситуация, когда «верно направленный разум бывает согласен с движениями чувств». Также понимание морального совершенства личности как взаимоотношения разумного и неразумного начал показывает, что мораль является сугубо человеческим качеством. Она не свойственна животным, ибо они лишены разума, и не свойственна богам, так как они мыслятся совершенными существами, лишёнными неразумного начала.

Разумное поведение является морально совершенным тогда, когда оно направлено на совершенную цель, - цель, которая считается безусловной, признаётся в качестве высшего блага. Разумность поведения совпадает с его целесообразностью. Это значит, что человек предвидит возможный ход и исход событий и заранее, идеально, в виде цели формулирует тот результат, который ему предстоит достичь. Целесредственная связь событий переворачивает причинно-следственную связь. Здесь следствие становится причиной, запускающей механизм деятельности.

Последняя цель есть абсолютная точка отсчёта человеческой деятельности. В этом смысле она представляет собой постулат, необходимый для того, чтобы вообще можно было мыслить человеческую деятельность как целесообразную. Про последнюю цель ничего нельзя сказать кроме того, что она последняя. Она желанна сама по себе, она есть самоцель. Всё прочее предпринимается ради неё, сама же она никогда не может быть средством по отношению к другому. Она не может быть предметом похвалы, ибо похвала выражает наличие более высокого критерия, она вызывает безусловное уважение. Последняя цель есть в то же время высшая цель, только в её перспективе приобретают смысл и поддаются оценке все прочие цели. Цель вместе с тем выступает для человека как благо, поскольку она есть то, в чём он испытывает недостаток и к чему стремится. Последнюю цель можно назвать высшим благом. И это высшее благо безусловно, абсолютно; оно придаёт осмысленность человеческой деятельности в целом, выражает её общую позитивную направленность.

Жизнедеятельность всех живых существ, включая и наиболее сходных с человеком высших приматов, заранее запрограммирована. Она содержит свою норму в себе. Человек является исключением. В его поведении нет предзаданности, изначально заложенной программы. Он сам формулирует нормы, по которым живёт. Индивидуальные вариации поведения, порой большие, наблюдаются у животных. Однако они – всего лишь колебания вокруг определённого, постоянно воспроизводящегося типа поведения. Человек может и даже вынужден выбирать тип поведения. Разные люди и один и тот же человек в разное время могут совершать разные, взаимоисключающие поступки. У животных есть врождённый запрет братоубийства, эмоциональные механизмы, в силу которых проявления жизни являются источником приятных ощущений, а проявления смерти порождают отвращение. Человек «свободен» настолько, что культивирует братоубийство и способен радоваться страданиям (феномены садизма, мазохизма). Человек – существо незавершённое и в своей незавершённости предоставленное самому себе.

Эту особенность человека более тонко можно выразить так: человек не тождествен, не равен самому себе. Он находится в процессе непрерывного становления, стремится подняться над самим собой. Он, как правило, недоволен своим положением, каким бы высоким и благоприятным оно ни было. Человек не тождествен самому себе до такой степени, что саму эту нетождественность воспринимает как недостаток. Он движим желанием стать другим и в то же время стремится освободиться от этого желания.

В философии и других формах культуры на ранних этапах господствовали пространственные образы Вселенной. Мироздание представлялось в виде законченного сооружения, где нижним ярусом является бренный мир, а верхним – некое идеальное, равное самому себе вечное состояние, которое помещалось чаще всего в занебесье. Сам человек оказывался где-то посредине. Он не внизу и не наверху. Он на лестнице, которая ведёт снизу вверх. Он в пути, в нём соединяются небо и земля. При описании человеческого бытия в философии неоплатонизма использовался образ человека, который находится по пояс в воде. Лишь в Новое время возобладали временные образы Вселенной, сама она стала рассматриваться в развитии, а человек предстал в качестве основного источника и субъекта развития. В этом случае он оказывался уже посредине пути между прошлым и будущим. Прогресс стал основной его страстью.

Нацеленность человека на высшее благо обнаруживается в доброй воле. Понятие доброй воли в качестве специфического признака морали обосновал Кант. Он видел в доброй воле единственное безусловное благо. Под доброй волей Кант понимал чистую волю, чистую от соображений выгоды, удовольствия, житейского благоразумия, вообще каких-либо эмпирических мотивов. Отсутствие в подобной воле себялюбивых мотивов становится самостоятельным мотивом. Только добрая воля имеет самоценное значение; она потому и называется доброй, что никогда не может стать злой, обернуться против себя. Все прочие блага, телесные, внешние, душевные, умственные, сами по себе не являются абсолютной ценностью.

Добрая воля, поскольку она воля, не может оставаться фактом самосознания личности и удостоверяться только в ходе самоанализа. Мораль как волевое отношение есть сфера поступков, практически-деятельных позиций человека. А поступки объективируют внутренние мотивы и помыслы индивида, ставят его в определённое отношение к другим людям. Ключевой вопрос для понимания морали состоит в следующем: как моральное совершенство человека связано с характером его отношения к другим людям? Мораль характеризует человека с точки зрения его способности жить в человеческом общежитии.

В платоновском диалоге «Федон» рассказывается миф. Души людей после смерти получают воплощения в соответствии с теми качествами, которые они обнаруживали при жизни. Те, кто был склонен к чревоугодию, беспутству и пьянству, становятся ослами или чем-то подобным. Те, кто предпочитал несправедливость, властолюбие и хищничество, воплощаются в волков, ястребов или коршунов. Люди же моральные, добродетельные и рассудительные окажутся среди пчёл, ос или муравьёв. Или, быть может, они вновь станут людьми… Но важно заметить, что, согласно тому же мифу Платона, добродетельности недостаточно для того, чтобы душа после смерти человека попала в род богов. Для этого надо ещё стать философом! И тем самым Платон обозначает разницу между моралью как качеством души, практической мудростью и познанием как мудростью созерцания.

Отношения людей всегда очень конкретны. Они строятся каждый раз по определённому поводу, для определённых целей. Что же остаётся в отношениях между людьми, если вычесть из них всё конкретное, все те вещи, по поводу которых эти отношения строятся? Останется то, что делает возможными эти отношения, их общественная форма, сама изначальная потребность людей в совместной жизни как единственно возможном условии их существования; это и есть сфера проявления морали. Мораль есть такая нацеленность людей друг на друга, которая мыслится существующей до каких-либо конкретных отношений и делает возможными сами эти отношения. Опыт сотрудничества детерминирует мораль, вражда разрушает её; но без морали не могли бы состояться ни опыт сотрудничества, ни опыт вражды. Мораль и есть та самая человечность, без которой отношения людей никогда бы не приобрели человеческого и общественного характера.

Мораль также обнаруживает две особенности. Во- первых, она мыслима только при допущении свободы воли. При этом разумная человеческая воля находит мораль в себе, не может её ниоткуда вывести, ни из природы, ни из общества. Во-вторых, мораль имеет всеобщую форму, распространяется на всех людей. И эти две характеристики неразрывно связаны между собой. Акты свободной воли необходимо мыслить всеобщими, так как ничто не может их ограничивать; в противном случае они не были бы свободными.

Единство свободы воли и всеобщности, объективности составляет характерную особенность морали. Мораль ни в коем случае нельзя отождествлять с произволом. У неё есть своя логика, не менее строгая и обязательная, чем логика природных процессов. Она существует в форме закона, не допускает исключений. Но это – такой закон, который устанавливается самой личностью, её свободной волей, и свободно принимается сообществом людей. В морали человек подчинён, говоря точными словами Канта, «только своему собственному и тем не менее всеобщему законодательству». Мораль воплощает единство индивидуального, личностного и всеобщего, объективного. Она представляет собой автономию воли, её законодательство.

Как возможно, чтобы человек сам задавал себе закон поведения и чтобы этот закон был одновременно всеобщим, объективным? Это логическое противоречие снимается в Золотом правиле этики, которое гласит: «(Не) поступай по отношению к другим так, как ты (не) хотел бы, чтобы другие поступали по отношению к тебе». Золотое правило – фундаментальное правило нравственности, чаще всего отождествляемое с самой нравственностью. Оно возникает в середине первого тысячелетия до нашей эры, в так называемое «осевое время» (К. Ясперс), и наиболее ярко воплощает происшедший в то время гуманистический переворот, под знаком которого человечество живёт до настоящего дня. Золотое правило появляется одновременно и независимо друг от друга в различных культурах: древнекитайской (Конфуций), древнеиндийской (Будда), древнегреческой (Семь мудрецов), – но в поразительно схожих формулировках. Своё название «Золотое» оно получило в XVIII веке в западноевропейской духовной традиции.

Первоначально, и так было в русской культурной традиции, золотое правило нравственности имело по преимуществу негативную форму. Например, чего в другом не любишь, того и сам не делай. В последующем негативная форма дополнилась позитивной; в наиболее полном, развёрнутом виде она предстала в Нагорной проповеди Иисуса. Евангелие от Матфея: «И так во всём, как вы хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки» (Мф., 7:12). Евангелие от Луки: «И как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними» (Лк., 6:31).

Для понимания Золотого правила нравственности существенно важно отметить, что его содержание дано в двух различных модальностях (способах существования). В той части, в какой оно относится к другим и утверждает всеобщность в качестве признака нравственности, оно имеет идеальный характер: «чего в другом не любишь»; «как вы хотели бы, чтобы с вами поступали». В той части, в какой оно относится к самому субъекту, оно выступает в качестве действенного предписания: «того сам не делай»; «поступайте и вы». Таким образом, отмеченная противоречивость морали, состоящая в том, что она порождается самой личностью и имеет всеобщий характер, снимается, если предположить, что моральный закон имеет разную модальность для самой личности, продуктом разумной воли которой он является, и для других людей.

Суммируя всё сказанное, мораль можно кратко определить как: 1) господство ума над страстями; 2) стремление к высшему благу; 3) добрую волю, бескорыстие мотивов; 4) способность жить в человеческом общежитии и общественную, человеческую форму отношений между людьми; 5) автономию воли; 6) взаимность отношений, выраженную в Золотом правиле нравственности.

Мораль содержит парадоксы не только в своём существе, но и в сфере функционирования её в обществе. Например, парадокс моральной оценки связан с вопросом о том, кто имеет право вершить моральный суд, кто может выносить моральные оценки? Логично было бы предположить. Что такую функцию могут взять на себя люди, выделяющиеся из общей массы по моральным качествам. Однако одним из несомненных нравственных качеств человека является скромность, осознание своего несовершенства. Получается: те, кто мог бы вершить моральный суд, не будут этого делать; тем, кто хотел бы вершить моральный суд, нельзя этого доверять.

Разрешением данного противоречия может считаться нравственное требование: «Не судите других». Оно означает, что моральная оценка существует прежде всего и главным образом как самооценка. Деяние, за которое человек отвечает перед другими людьми по закону, именуется преступлением; то же деяние, за которое человек отвечает преимущественно перед собой, своей совестью, именуется злом, или грехом. Зло и есть нарушение морального, нравственного закона, к которому человек приобщён внутренне. «Не судите других» и понятие греха, зла внутреннего, означает единство субъекта и объекта моральной оценки как условия её нормального функционирования в обществе.

Второй парадокс функционирования морали, парадокс нравственного поведения, обычно возводят к классической формулировке в «Метаморфозах» Овидия: «Благое вижу, хвалю, но к дурному влекусь». Без бытийного (замкнутого на поступки) прочтения морали не было бы критерия для определения различной меры добродетели различных индивидов. Получилось бы. Что одинаково и высоко добродетельны, так как человеку не просто свойственно думать о себе лучше, чем он есть на самом деле, а ему свойственно думать о себе хорошо. Субъективной точкой отсчёта собственных действий, как и собственной личности в целом, для человека всегда является добро. Даже люди, которых принято считать отъявленными злодеями, стремятся выдать творимое ими зло за добро. При этом они могут быть очень искренними. Моральное самообольщение – не всегда обман и лицемерие, чаще всего оно является самообманом.

В итоге первая из рассмотренных деформаций морали (парадокс моральной оценки) возникает из ложного допущения, будто одни индивиды сполна обладают моралью, а другие начисто лишены её, одни являются добрыми, другие – злыми. Вторая деформация (парадокс морального поведения) также связана с разведением добра и зла, но уже по другому основанию, а именно с ложным предположением, будто намерения могут быть исключительно добрыми, а поступки – исключительно злыми. На самом деле мораль является неотчуждаемой первоосновой сознательной и деятельной жизни, её реальным смыслом. Потому всякая моральная поза, когда кто-либо выступает от имени морали, изображая себя её истолкователем и стражем, является именно позой, а следовательно – ложью.