* * * О, Россия! С нелегкой судьбою страна... У меня ты, Россия, Как сердце, одна. Я и другу скажу, Я скажу и врагу - Без тебя, Как без сердца, Прожить не смогу... Юлия Друнина * * * Вот говорят: Россия... Реченьки да березки... А я твои руки вижу, узловатые руки, жесткие. Руки, от стирки сморщенные, слезами горькими смоченные, качавшие, пеленавшие, на победу благословлявшие. Вижу пальцы твои сведенные, все заботы твои счастливые, все труды твои обыденные, все потери неисчислимые... Отдохнуть бы, да нет привычки на коленях лежать им праздно... Я куплю тебе рукавички, хочешь синие, хочешь красные? Не говори «не надо», мол, на что красота старухе? Я на сердце согреть бы рада натруженные твои руки. Как спасенье свое держу их, волнения не осиля. Добрые твои руки, прекрасные твои руки, матерь моя, Россия! Вероника Тушнова * * * Ракет зеленые огни По бледным лицам полоснули. Пониже голову пригни И как шальной не лезь под пули. Приказ: «Вперед!» Команда: «Встать!» Опять товарища бужу я. А кто-то звал родную мать, А кто-то вспоминал – чужую. Когда, нарушив забытье, Орудия заголосили, Никто не крикнул: «За Россию!..» А шли и гибли За нее. Николай Старшинов 1944

* * * То ли с укором, то ли с сожаленьем Звучит твоя задумчивая речь, Неужто впрямь не смог я уберечь Себя когда-то в боевых сраженьях? Мог или нет да разве в этом дело?! Ведь в час, когда я подымался в бой, Я чувствовал все время за спиной Мою страну, что на меня глядела. И где бы мне беда ни угрожала Не уступал ни смерти, ни огню. Ведь Родина мне верила и знала, Что я ее собою заслоню. И если сердце честное дано, Ну как, скажи, иначе поступить: Себя упрятать Родину открыть! Вот то-то, дорогая, и оно... Эдуард Асадов

* * * Священная война Композитор: А. Александров Слова: В. Лебедев-Кумач Вставай, страна огромная, Вставай на смертный бой С фашистской силой тёмною, С проклятою ордой. Припев: Пусть ярость благородная Вскипает, как волна, Идёт война народная, Священная война! Как два различных полюса, Во всём враждебны мы. За свет и мир мы боремся, Они за царство тьмы. Припев. Дадим отпор душителям Всех пламенных идей, Насильникам, грабителям, Мучителям людей! Припев. ( ) русский советский поэт. Автор слов многих популярных советских песен: «Широка страна моя родная», «Священная война», «Весёлый ветер» (из к/ф «Дети капитана Гранта») и других. Член ВКП(б) с 1939 года. Лауреат Сталинской премии второй степени за 1941 год. Во время Великой Отечественной войны служил в ВМФ политработником, был сотрудником газеты «Красный флот»; капитан первого ранга. Не смеют крылья черные Над Родиной летать, Поля ее просторные Не смеет враг топтать! Припев. Гнилой фашистской нечисти Загоним пулю в лоб, Отребью человечества Сколотим крепкий гроб! Припев. Пойдем ломить всей силою, Всем сердцем, всей душой За землю нашу милую, За наш Союз большой! Припев. Встает страна огромная, Встает на смертный бой С фашистской силой темною, С проклятою ордой! Припев.

Ах, война, что ж ты сделала, подлая: стали тихими наши дворы, наши мальчики головы подняли - повзрослели они до поры, на пороге едва помаячили и ушли, за солдатом - солдат... До свидания, мальчики! Мальчики, постарайтесь вернуться назад. Нет, не прячьтесь вы, будьте высокими, не жалейте ни пуль, ни гранат и себя не щадите, и все-таки постарайтесь вернуться назад. Ах, война, что ж ты, подлая, сделала: вместо свадеб - разлуки и дым, наши девочки платьица белые раздарили сестренкам своим. Сапоги - ну куда от них денешься? Да зеленые крылья погон... Вы наплюйте на сплетников, девочки. Мы сведем с ними счеты потом. Пусть болтают, что верить вам не во что, что идете войной наугад... До свидания, девочки! Девочки, постарайтесь вернуться назад. ( ) советский и российский поэт, композитор, литератор, прозаик и сценарист. Автор около двухсот авторских и эстрадных песен, написанных на собственные стихи, один из наиболее ярких представителей жанра авторской песни в 1950-е1980-е годы. В апреле 1942 года, в возрасте 17 лет, Окуджава пошёл на фронт добровольцем. Был миномётчиком, потом радистом тяжёлой артиллерии. Был ранен под Моздоком. К этому времени относится его первая песня «Нам в холодных теплушках не спалось» (1943), текст которой не сохранился. * * *

«Война вещь противоестественная, отнимающая у человека природой данное право на жизнь. Я ранен ею на всю жизнь и до сих пор еще часто вижу во сне погибших товарищей, пепелища домов, развороченную воронками землю... Я ненавижу войну... Потом уже, впоследствии, когда я стал писать стихи, первые мои стихи были на военную тему. Много было стихотворений - Из них получились песни... Из некоторых. Это были в основном грустные песни. Потому что, я вам скажу, ничего веселого в войне нет». Б. Окуджава «Все мои стихи и песни не столько о войне, сколько против неё».- говорил Окуджава

(авторский псевдоним, наст. имя Давид Самуилович Кауфман; ( ) русский советский поэт, переводчик. Давид Самойлов- поэт фронтового поколения. Как и многие его сверстники, ушел со студенческой скамьи на фронт. 23 марта 1943 года в районе ст. Мга был тяжело ранен в левую руку осколком мины. После выздоровления, с марта 1944 года продолжил службу в 3-й отдельной Моторазведроте Разведывательного отдела штаба 1 Белорусского фронта. За мужество и героизм, проявленные в годы Великой Отечественной войны, награжден орденом Красной звезды и медалью «За боевые заслуги». Печататься начал с 1941 года. После войны много переводил с венгерского, литовского, польского, чешского языков, языков народов СССР и др. * * * «Сороковые» Сороковые, роковые, Военные и фронтовые, Где извещенья похоронные И перестуки эшелонные. Гудят накатанные рельсы. Просторно. Холодно. Высоко. И погорельцы, погорельцы Кочуют с запада к востоку… А это я на полустанке В своей замурзанной ушанке, Где звездочка не уставная, А вырезанная из банки. Да, это я на белом свете, Худой, веселый и задорный. И у меня табак в кисете, И у меня мундштук наборный. И я с девчонкой балагурю, И больше нужного хромаю, И пайку надвое ломаю, И все на свете понимаю. Как это было! Как совпало - Война, беда, мечта и юность! И это все в меня запало И лишь потом во мне очнулось!.. Сороковые, роковые, Свинцовые, пороховые… Война гуляет по России, А мы такие молодые!

* * * ЖУРАВЛИ Мне кажется порою, что солдаты, С кровавых не пришедшие полей, Не в землю эту полегли когда-то, А превратились в белых журавлей. Они до сей поры с времен тех дальних Летят и подают нам голоса. Не потому ль так часто и печально Мы замолкаем, глядя в небеса? Сегодня, предвечернею порою, Я вижу, как в тумане журавли Летят своим определенным строем, Как по полям людьми они брели. Они летят, свершают путь свой длинный И выкликают чьи-то имена. Не потому ли с кличем журавлиным От века речь аварская сходна? Летит, летит по небу клин усталый - Летит в тумане на исходе дня, И в том строю есть промежуток малый - Быть может, это место для меня! Настанет день, и с журавлиной стаей Я поплыву в такой же сизой мгле, Из-под небес по-птичьи окликая Всех вас, кого оставил на земле. Р. Гамзатов Памятник солдатской Матери Прасковья Еремеевна Володичкина проводила в 1941 году на фронт 9 своих сыновей. От порога дома ушли защищать Родину Александр, Андрей, Федор, Петр, Иван, Василий, Михаил, Константин… За 6 лет до этого схоронила Прасковья Еремеевна мужа и молила судьбу уберечь детей. Не уберегла… Все 9 её сыновей погибли. Тяжкий крест выпал этой женщине. На родине Прасковьи Еремеевны Володичкиной в поселке Алексеевка Самарской области установили мемориал: скорбно застыла фигура матери, а вверх, в небо, в вечность, словно души ее девяти сыновей, устремляются 9 журавлей.

* * * Я родом не из детства из войны. И потому, наверное, дороже, Чем ты, ценю я радость тишины И каждый новый день, что мною прожит. Я родом не из детства из войны. Раз, пробираясь партизанской тропкой, Я поняла навек, что мы должны Быть добрыми к любой травинке робкой… …Я родом не из детства из войны. Прости меня в том нет моей вины... * * * Я столько раз видала рукопашный, Раз наяву. И тысячу - во сне. Кто говорит, что на войне не страшно, Тот ничего не знает о войне * * * Я ушла из детства в грязную теплушку, В эшелон пехоты, в санитарный взвод. Дальние разрывы слушал и не слушал Ко всему привыкший сорок первый год. Я пришла из школы в блиндажи сырые, От Прекрасной Дамы в «мать» и «перемать», Потому что имя ближе, чем «Россия», Не могла сыскать. * * * Все грущу о шинели, Вижу дымные сны,- Нет, меня не сумели Возвратить из Войны. Дни летят, словно пули, Как снаряды - года... До сих пор не вернули, Не вернут никогда. И куда же мне деться? Друг убит на войне. А замолкшее сердце Стало биться во мне. ( ) – русская советская поэтесса. В 1941 году добровольцем ушла на фронт (сначала в авиаполк на Дальнем Востоке, затем санинструктором на 2-м Белорусском и 3-м Прибалтийском фронтах; демобилизована после ранения.

2. С каждым днем становилось горше. Шли без митингов и замен. В окруженье попал под Оршей Наш потрепанный батальон. Зинка нас повела в атаку. Мы пробились по черной ржи, По воронкам и буеракам, Через смертные рубежи. Мы не ждали посмертной славы, Мы со славой хотели жить. Почему же в бинтах кровавых Светлокосый солдат лежит Ее тело своей шинелью Укрывала я, зубы сжав. Белорусские хаты пели О рязанских глухих садах. * * * «Зинка» Мы легли у разбитой ели, Ждем, когда же начнет светлеть. Под шинелью вдвоем теплее На продрогшей, сырой земле. - Знаешь, Юлька, я против грусти, Но сегодня она не в счет. Дома, в яблочном захолустье, Мама, мамка моя живет. У тебя есть друзья, любимый. У меня лишь она одна. Пахнет в хате квашней и дымом, За порогом бурлит весна. Старой кажется: каждый кустик Беспокойную дочку ждет Знаешь, Юлька, я против грусти, Но сегодня она не в счет. Отогрелись мы еле-еле, Вдруг приказ: «Выступать вперед!» Снова рядом в сырой шинели Светлокосый солдат идет. 3. Знаешь, Зинка, я против грусти, Но сегодня она не в счет. Дома, в яблочном захолустье Мама, мамка твоя живет. У меня есть друзья, любимый У нее ты была одна. Пахнет в хате квашней и дымом, За порогом бурлит весна. И старушка в цветастом платье У иконы свечу зажгла Я не знаю, как написать ей, Чтоб она тебя не ждала.

* * * Ухожу, нету сил. Лишь издали (Всё ж крещёная!) Помолюсь за таких вот, как вы, За избранных Удержать над обрывом Русь. Но боюсь, что и вы бессильны. Потому выбираю смерть. Как летит под откос Россия, Не могу, не хочу смотреть! * * * И откуда Вдруг берутся силы В час, когда В душе черным-черно?.. Если б я Была не дочь России, Опустила руки бы давно, Опустила руки В сорок первом. Помнишь? Заградительные рвы, Словно обнажившиеся нервы, Зазмеились около Москвы. Похоронки, Раны, Пепелища... Память, Душу мне Войной не рви, Только времени Не знаю чище И острее К Родине любви. Лишь любовь Давала людям силы Посреди ревущего огня. Если б я Не верила в Россию, То она Не верила б в меня.

( ) – известный поэт, прошедший всю войну корреспондентом газеты «Красная звезда». В качестве военного корреспондента он переезжал с фронта на фронт, знал войну «изнутри». * * * Я знаю, ты бежал в бою И этим шкуру спас свою. Тебя назвать я не берусь Одним коротким словом: трус. Пускай ты этого не знал, Но ты в тот день убийцей стал. В окоп, что бросить ты посмел, В ту ночь немецкий снайпер сел. За твой окоп другой боец Подставил грудь под злой свинец. Назад окоп твой взяв в бою, Он голову сложил свою. Не смей о павшем песен петь, Не смей вдову его жалеть ТОВАРИЩ Вслед за врагом пять дней за пядью пядь Мы по пятам на Запад шли опять. На пятый день под яростным огнем Упал товарищ, к Западу лицом. Как шел вперед, как умер на бегу, Так и упал и замер на снегу. Так широко он руки разбросал, Как будто разом всю страну обнял. Мать будет плакать много горьких дней, Победа сына не воротит ей. Но сыну было пусть узнает мать Лицом на Запад легче умирать Константин Симонов на первых захваченных в боях немецких тяжелых штурмовых орудиях "Фердинанд".

Жди меня Жди меня, и я вернусь. Только очень жди, Жди, когда наводят грусть Желтые дожди, Жди, когда снега метут, Жди, когда жара, Жди, когда других не ждут, Позабыв вчера. Жди, когда из дальних мест Писем не придет, Жди, когда уж надоест Всем, кто вместе ждет. Жди меня, и я вернусь, Не желай добра Всем, кто знает наизусть, Что забыть пора. Пусть поверят сын и мать В то, что нет меня, Пусть друзья устанут ждать, Сядут у огня, Выпьют горькое вино На помин души... Жди. И с ними заодно Выпить не спеши. Жди меня, и я вернусь, Всем смертям назло. Кто не ждал меня, тот пусть Скажет: - Повезло. Не понять, не ждавшим им, Как среди огня Ожиданием своим Ты спасла меня. Как я выжил, будем знать Только мы с тобой,- Просто ты умела ждать, Как никто другой Благодаря стихотворению «Жди меня…» Симонов стал известен на всю страну. Стихотворение было опубликовано в газете "Правда" зимой 1942-го года, когда под ударами советских войск гитлеровцы отошли от Москвы. Солдаты вырезали стихотворение из газет, переписывали его, учили наизусть и посылали женам и невестам. Сегодня «Жди меня…» - одно из самых знаменитых стихотворений на русском языке.

СМЕРТЬ ДРУГА Памяти Евгения Петрова * * * А. Суркову Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины, Как шли бесконечные, злые дожди, Как кринки несли нам усталые женщины, Прижав, как детей, от дождя их к груди, Как слезы они вытирали украдкою, Как вслед нам шептали:- Господь вас спаси!- И снова себя называли солдатками, Как встарь повелось на великой Руси. Слезами измеренный чаще, чем верстами, Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз: Деревни, деревни, деревни с погостами, Как будто на них вся Россия сошлась, Как будто за каждою русской околицей, Крестом своих рук ограждая живых, Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся За в бога не верящих внуков своих. Ты знаешь, наверное, все-таки Родина - Не дом городской, где я празднично жил, А эти проселки, что дедами пройдены, С простыми крестами их русских могил. Не знаю, как ты, а меня с деревенскою Дорожной тоской от села до села, Со вдовьей слезою и с песнею женскою Впервые война на проселках свела. Неправда, друг не умирает, Лишь рядом быть перестает. Он кров с тобой не разделяет, Из фляги из твоей не пьет. В землянке, занесен метелью, Застольной не поет с тобой И рядом, под одной шинелью, Не спит у печки жестяной. Но все, что между вами было, Все, что за вами следом шло, С его останками в могилу Улечься вместе не смогло. Упрямство, гнев его, терпенье Ты все себе в наследство взял, Двойного слуха ты и зренья Пожизненным владельцем стал. Любовь мы завещаем женам, Воспоминанья сыновьям, Но по земле, войной сожженной, Идти завещано друзьям. Никто еще не знает средства От неожиданных смертей. Все тяжелее груз наследства, Все уже круг твоих друзей. Взвали тот груз себе на плечи, Не оставляя ничего, Огню, штыку, врагу навстречу Неси его, неси его! Когда же ты нести не сможешь, То знай, что, голову сложив, Его всего лишь переложишь На плечи тех, кто будет жив. И кто-то, кто тебя не видел, Из третьих рук твой груз возьмет, За мертвых мстя и ненавидя, Его к победе донесет Ты помнишь, Алеша: изба под Борисовом, По мертвому плачущий девичий крик, Седая старуха в салопчике плисовом, Весь в белом, как на смерть одетый, старик. Ну что им сказать, чем утешить могли мы их? Но, горе поняв своим бабьим чутьем, Ты помнишь, старуха сказала:- Родимые, Покуда идите, мы вас подождем. "Мы вас подождем!"- говорили нам пажити. "Мы вас подождем!"- говорили леса. Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется, Что следом за мной их идут голоса. По русским обычаям, только пожарища На русской земле раскидав позади, На наших глазах умирали товарищи, По-русски рубаху рванув на груди. Нас пули с тобою пока еще милуют. Но, трижды поверив, что жизнь уже вся, Я все-таки горд был за самую милую, За горькую землю, где я родился, За то, что на ней умереть мне завещано, Что русская мать нас на свет родила, Что, в бой провожая нас, русская женщина По-русски три раза меня обняла. 1941

СУШЬ Марля с ватой к ноге прилипла, Кровь на ней проступает ржой. – Помогите! – зову я хрипло. Голос мой звучит, как чужой. Сушь в залитом солнцем овраге. Сухота в раскаленном рту. Пить хочу! И ни капли во фляге. Жить хочу! И невмоготу. Ни ребят и ни санитара. Но ползу я, пока живу... Вот добрался до краснотала И уткнулся лицом в траву. Все забыто – боль и забота, Злая жажда и чертов зной... Но уже неизвестный кто-то Наклоняется надо мной. Чем-то режет мои обмотки И присохшую марлю рвет. Флягу – в губы: – Глотни, брат, водки, И до свадьбы все заживет! ( ) – русский советский поэт. С 1942 года по 1944 год служил в Советской Армии, участвовал в боях на Западном фронте в должности помощника командира пулеметного взвода. Был тяжело ранен во время наступления под Спас-Деменском. Награжден медалями «За боевые заслуги», «За оборону Москвы». Большое место в творчестве Николая Константиновича занимала тема Великой Отечественной войны. * * * И вот в свои семнадцать лет Я встал в солдатский строй… У всех шинелей серый цвет, У всех- один покрой…. … Иди в жару, иди в пургу. Ну что - не по плечу?.. Здесь нету слова «не могу», А пуще «не хочу»

* * * Зловещим заревом объятый, Грохочет дымный небосвод. Мои товарищи-солдаты Идут вперед За взводом взвод. Идут, подтянуты и строги, Идут, скупые на слова. А по обочинам дороги Шумит листва, Шуршит трава. И от ромашек-тонконожек Мы оторвать не в силах глаз. Для нас, Для нас они, быть может, Цветут сейчас В последний раз. И вдруг (неведомо откуда Попав сюда, зачем и как) В грязи дорожной – просто чудо! – Пятак. Из желтоватого металла, Он, как сазанья чешуя, Горит, И только обметало Зеленой окисью края. А вот – рубли в траве примятой! А вот еще... И вот, и вот... Мои товарищи-солдаты Идут вперед За взводом взвод. Все жарче вспышки полыхают. Все тяжелее пушки бьют... Здесь ничего не покупают И ничего не продают Другу-пулеметчику П. В. Малинову Я знаю, друг мой, ты придешь на помощь, Когда нависнет надо мной беда. И мне – уже в который раз! – напомнишь: «А ведь бывало хуже... А тогда......По буераку, все по буераку Мы тащим пулемет березняком. И вот еще мгновенье, и – в атаку, А значит, и прикладом, и штыком. В дыму, в грязи, в крови – какая смелость! Как будто нам и нечем дорожить?.. Нет, все, что в восемнадцать лет имелось, Хотело жить, ну так хотело жить!.. Дымилось и гремело поле боя, И пламя пожирало все вокруг......А вот сегодня мы сидим с тобою...» Я понимаю это, добрый друг.

ПИСЬМО С ФРОНТА Мама! Тебе эти строки пишу я, Тебе посылаю сыновний привет, Тебя вспоминаю, такую родную, Такую хорошую - слов даже нет! Читаешь письмо ты, а видишь мальчишку, Немного лентяя и вечно не в срок Бегущего утром с портфелем под мышкой, Свистя беззаботно, на первый урок. Грустила ты, если мне физик, бывало, Суровою двойкой дневник "украшал", Гордилась, когда я под сводами зала Стихи свои с жаром ребятам читал. Мы были беспечными, глупыми были, Мы все, что имели, не очень ценили, А поняли, может, лишь тут, на войне: Приятели, книжки, московские споры - Все - сказка, все в дымке, как снежные горы... Пусть так, возвратимся - оценим вдвойне! Сейчас передышка. Сойдясь у опушки, Застыли орудья, как стадо слонов, И где-то по-мирному в гуще лесов, Как в детстве, мне слышится голос кукушки... За жизнь, за тебя, за родные края Иду я навстречу свинцовому ветру. И пусть между нами сейчас километры - Ты здесь, ты со мною, родная моя! В холодной ночи, под неласковым небом, Склонившись, мне тихую песню поешь И вместе со мною к далеким победам Солдатской дорогой незримо идешь. И чем бы в пути мне война ни грозила, Ты знай, я не сдамся, покуда дышу! Я знаю, что ты меня благословила, И утром, не дрогнув, я в бой ухожу! ( )- русский советский поэт, прозаик. В восьмилетнем возрасте написал своё первое стихотворение. Закончил школу в 1941 году. Через неделю после выпускного вечера началась Великая Отечественная война. Асадов ушёл добровольцем на фронт, был наводчиком миномёта, потом командиром батареи «Катюш» на Северо-Кавказском и 4-м Украинском фронтах. В ночь с 3 на 4 мая 1944 года в боях за Севастополь под Бельбеком получил тяжелейшее ранение осколком мины в лицо. Теряя сознание, он довёл грузовой автомобиль с боеприпасами до артиллерийской батареи. После продолжительного лечения в госпиталях врачи не смогли сохранить ему глаза, и с того времени Асадов был вынужден до конца жизни носить чёрную полумаску на лице.

Не счесть ни смертей, ни числа атак, Усталость пудами сковала ноги... И, кажется, сделай еще хоть шаг, И замертво свалишься у дороги... Комвзвода пилоткою вытер лоб: -Дели сухари! Не дрейфить, люди! Неделя, не больше еще пройдет, И главная сила сюда прибудет. На лес, будто сажа, свалилась мгла... Ну где же победа и час расплаты?! У каждого кустика и ствола Уснули измученные солдаты... Эх, знать бы бесстрашным бойцам страны, Смертельно усталым солдатам взвода, Что ждать ни подмоги, ни тишины Не нужно. И что до конца войны Не дни, а четыре огромных года. Грохочет тринадцатый день войны Грохочет тринадцатый день войны. Ни ночью, ни днем передышки нету. Вздымаются взрывы, слепят ракеты, И нет ни секунды для тишины. Как бьются ребята - представить страшно! Кидаясь в двадцатый, тридцатый бой За каждую хату, тропинку, пашню, За каждый бугор, что до боли свой... И нету ни фронта уже, ни тыла, Стволов раскаленных не остудить! Окопы - могилы... и вновь могилы... Измучились вдрызг, на исходе силы, И все-таки мужества не сломить. О битвах мы пели не раз заранее, Звучали слова и в самом Кремле О том, что коль завтра война нагрянет, То вся наша мощь монолитом встанет И грозно пойдет по чужой земле. А как же действительно все случится? Об это - никто и нигде. Молчок! Но хлопцы в том могут ли усомнится? Они могут только бесстрашно биться, Сражаясь за каждый родной клочок! А вера звенит и в душе, и в теле, Что главные силы уже идут! И завтра, ну может, через неделю Всю сволочь фашистскую разметут. Грохочет тринадцатый день война И, лязгая, рвется все дальше, дальше... И тем она больше всего страшна, Что прет не чужой землей, а нашей. В ЗЕМЛЯНКЕ Огонек чадит в жестянке, Дым махорочный столбом... Пять бойцов сидят в землянке И мечтают кто о чем. В тишине да на покое Помечтать оно не грех. Вот один боец с тоскою, Глаз сощуря, молвил: "Эх!" И замолк, второй качнулся, Подавил протяжный вздох, Вкусно дымом затянулся И с улыбкой молвил: "Ох!" "Да",- ответил третий, взявшись За починку сапога, А четвертый, размечтавшись, Пробасил в ответ: "Ага!" "Не могу уснуть, нет мочи! - Пятый вымолвил солдат. - Ну чего вы, братцы, к ночи Разболтались про девчат!"

Отцы и дети Сегодня я слово хочу сказать Всем тем, кому золотых семнадцать, Кому окрыленных, веселых двадцать, Кому удивительных двадцать пять. По-моему, это пустой разговор, Когда утверждают, что есть на свете Какой-то нелепый, извечный спор, В котором воюют отцы и дети. Пускай болтуны что хотят твердят, У нас же не две, а одна дорога. И я бы хотел вам, как старший брат, О ваших отцах рассказать немного. Когда веселитесь вы или даже Танцуете так, что дрожит звезда, Вам кто-то порой с осужденьем скажет: - А мы не такими были тогда! Вы строгою меркою их не мерьте. Пускай. Ворчуны же всегда правы! Вы только, пожалуйста, им не верьте. Мы были такими же, как и вы. Мы тоже считались порой пижонами И были горласты в своей правоте, А если не очень-то были модными, То просто возможности были не те. Когда ж танцевали мы или бузили Да так, что срывалась с небес звезда, Мы тоже слышали иногда: - Нет, мы не такими когда-то были! Нет, не льщусь я словом «ветераны» Нет, не льщусь я словом «ветераны», Хоть оно почетно, может быть. Только рано, абсолютно рано Мне такое звание носить! Есть в том слове что-то от усталости, От поникших плеч и тишины, От морщин, от грустной седины, А короче от дороги к старости. Ну а мне такое нужно слово, Чтобы в нем стрижи и поезда, Буйный гром из тучи чернобровой, И рассвет вишнево-васильковый, И любви восторженное «да»! Нет, не с тем, чтоб мне подмолодиться (Глупости я вечно не любил), Мне играть в мальчишку не годится. Только ведь обидно и стыдиться Всех своих еще упрямых сил! Ветеран светлейшее из слов. Но, пока есть гроздья винограда, Есть друзья, сраженья и любовь, Мне подобных почестей не надо! А усталость, хвори да покой Для поэта это не годится. Я уйду, как улетают птицы До прихода стужи снеговой. Будет сумрак розоветь слегка, Будут спать еще цветы и дети. И лишь я однажды на рассвете Растворюсь, как тают облака... Мы бурно дружили, мы жарко мечтали. И все же порою - чего скрывать!- Мы в парты девчонкам мышей совали, Дурили. Скелетам усы рисовали, И нам, как и вам, в дневниках писали: "Пусть явится в срочном порядке мать!" И все-таки в главном, большом, серьезном Мы шли не колеблясь, мы прямо шли. И в лихолетье свинцово-грозном, Мы на экзамене самом сложном Не провалились. Не подвели. Поверьте, это совсем не просто Жить так, чтоб гордилась тобой страна, Когда тебе вовсе еще не по росту Шинель, оружие и война…

* * * Мои песни (фрагмент из стихотворения) Сердце с последним дыханием жизни Выполнит твердую клятву свою: Песни всегда посвящал я отчизне, Ныне отчизне я жизнь отдаю. Пел я, весеннюю свежесть почуя, Пел я, вступая за родину в бой. Вот и последнюю песню пишу я, Видя топор палача над собой. Песня меня научила свободе, Песня борцом умереть мне велит. Жизнь моя песней звенела в народе, Смерть моя песней борьбы прозвучит! 26 ноября 1943 Джалиль М. Моабитские тетради ( ) татарский советский поэт, Герой Советского Союза (1956), Лауреат Ленинской премии (посмертно, 1957). В 1941 году был призван в Красную Армию. В звании старшего политрука воевал на Ленинградском и Волховском фронтах, был корреспондентом газеты «Отвага». В июне 1942 года во время Любанской операции советских войск Муса Джалиль был тяжело ранен и попал в плен. В августе 1943 года гестапо арестовало Джалиля. За участие в подпольной организации Муса Джалиль был казнён на гильотине 25 августа 1944 года в тюрьме Плётцензее в Берлине. После Победы бельгиец Андре Тиммерманс, бывший заключенный Моабита, передал на родину Мусы Джалиля маленькие, не больше ладони, тетрадки. На листочках, как маковые зернышки, буквы, которые не прочесть без увеличительного стекла. В 1956 году посмертно был удостоен звания Героя Советского Союза, в 1957 году стал лауреатом Ленинской премии. «Как по долине льющийся родник, В дороге пел я песни то и дело. И все казалось сердцу, что от них Земля вокруг цвела и молодела». * * * «Палачу» Не преклоню колен, палач, перед тобою, Хотя я узник твой, я раб в тюрьме твоей. Придет мой час умру. Но знай: умру я стоя, Хотя ты голову отрубишь мне, злодей. Увы, не тысячу, а только сто в сраженье Я уничтожить смог подобных палачей. За это, возвратясь, я попрошу прощенья, Колена преклонив, у родины моей.

Мы не от старости умрём,- от старых ран умрём. Семён Гудзенко Известные поэты Вадим Стрельченко ( ) Давид Самойлов ( ) Борис Слуцкий ( ) Семён Гудзенко ( ) Константин Симонов ( ) Павел Коган ( ) Павел Шубин ( ) Александр Межиров ( ) Юлия Друнина ( ) Николай Старшинов ( ) Юрий Левитанский ( ) Константин Левин ( ) Юрий Белаш ( ) Александр Твардовский ( ) Михаил Кульчицкий ( ) Николай Майоров ( ) Сергей Орлов ( ) Муса Джалиль ( ) Фатих Карим ( ) Иосиф Уткин ( ) Эдуард Асадов ( )

Читая стихи, слушая песни В. Высоцкого, проникаешься ужасами войны, подвигами солдат, отдавших всё во имя Победы, во имя Родины. Братские могилы На братских могилах не ставят крестов, И вдовы на них не рыдают, К ним кто-то приносит букеты цветов, И Вечный огонь зажигают. Здесь раньше вставала земля на дыбы, А нынче гранитные плиты. Здесь нет ни одной персональной судьбы Все судьбы в единую слиты. А в Вечном огне виден вспыхнувший танк, Горящие русские хаты, Горящий Смоленск и горящий рейхстаг, Горящее сердце солдата. У братских могил нет заплаканных вдов Сюда ходят люди покрепче. На братских могилах не ставят крестов, Но разве от этого легче? А. Дементьев написал прекрасные стихи «Баллада о матери», ставшие знаменитой песней о простом пареньке, отдавшем жизнь за Победу в Великой Отечественной войне. Об ожидании его матери, которая сквозь годы пронесла веру в то, что её сын Алёшенька вернётся. Постарела мать за много лет, А вестей от сына нет и нет. Но она всё продолжает ждать, Потому что верит, потому что мать. И на что надеется она? Много лет, как кончилась война. Много лет, как все пришли назад, Кроме мёртвых, что в земле лежат. Сколько их в то дальнее село, Мальчиков безусых, не пришло… …Кадр сменился. Сын остался жить. Просит мать о сыне повторить. И опять в атаку он бежит. Жив-здоров, не ранен, не убит. - Алексей! Алёшенька! Сынок! - Словно сын её услышать мог... Дома всё ей чудилось кино... Всё ждала, вот-вот сейчас в окно Посреди тревожной тишины Постучится сын её с войны.

Р. Рождественский РЕКВИЕМ Памяти наших отцов и старших братьев, памяти вечно молодых солдат и офицеров Советской Армии, павших на фронтах Великой Отечественной войны. Во все времена бессмертной Земли помните! К мерцающим звездам ведя корабли, о погибших помните! Встречайте трепетную весну, люди Земли. Убейте войну, прокляните войну, люди Земли! Мечту пронесите через года и жизнью наполните!.. Но о тех, кто уже не придет никогда, заклинаю, помните! 1962 …Люди! Покуда сердца стучатся, помните! Какою ценой завоевано счастье, пожалуйста, помните! Песню свою отправляя в полет, помните! О тех, кто уже никогда не споет, помните! Детям своим расскажите о них, чтоб запомнили! Детям детей расскажите о них, чтобы тоже запомнили!

Виртуальную выставку подготовила ведущий библиотекарь Дедюля А. В.