Константин Симонов Сын артиллериста История моей страны в поэзии

Константин Симонов

Был у майора Деева Товарищ- майор Петров, Дружили еще с гражданской, Ещё с двадцатых годов. Вместе рубали белых Шашками на скаку, Вместе потом служили В артиллерийском полку.

А у майора Петрова Был Лёнька, любимый сын, Без матери, при казарме, Рос мальчишка один. И если Петров в отъезде,- Бывало, вместо отца Друг его оставался Для этого сорванца. Вызовет Деев Лёньку: -А ну, поедем гулять: Сыну артиллериста Пора к коню привыкать!- С Лёнькой вдвоём поедет В рысь, а потом в карьер. Бывало, Лёнька спасует, Взять не может барьер, Свалится и захнычет.

- Понятно, ещё малец!- Деев его поднимет, Словно второй отец. Посадит снова на лошадь: -Учись, брат, барьеры брать! Держись, мой мальчик: на свете Два раза не умирать. Ничто нас в жизни не может Вышибить из седла!- Такая уж поговорка У майора была.

Прошло ещё два-три года, И в стороны унесло Деева и Петрова Военное ремесло. Уехал Деев на Север И даже адрес забыл. Увидеться – это б здорово! А писем он не любил. Но оттого, должно быть, Что сам уж детей не ждал, О Лёньке с какой-то грустью Часто он вспоминал.

Десять лет пролетело. Кончилась тишина, Громом загрохотала Над Родиною война. Деев дрался на Севере; В полярной глуши своей Иногда по газетам Искал имена друзей. Однажды нашел Петрова: «Значит, жив и здоров!» В газете его хвалили, На Юге дрался Петров. Потом, приехавши с Юга, Кто-то сказал ему, Что Петров, Николай Егорыч, Геройски погиб в Крыму. Деев вынул газету, Спросил: «Какого числа?»- И с грустью понял, что почта Сюда слишком долго шла.

А вскоре в один из пасмурных Северных вечеров К Дееву в полк назначен Был лейтенант Петров. Деев сидел над картой При двух чадящих свечах. Вошел высокий военный, Косая сажень в плечах. В первые две минуты Майор его не узнал. Лишь басок лейтенанта О чем-то напоминал. -А ну, повернитесь к свету,- И свечку к нему поднес. Все те же детские губы, Тот же курносый нос. А что усы – так это Сбрить! – и весь разговор. Лёнька?- Так точно, Лёнька, Он самый, товарищ майор!.

-Значит, окончил школу, Будем вместе служить. Жаль, до такого счастья Отцу не пришлось дожить.- У Лёньки в глазах блеснула Непрошенная слеза. Он, скрипнув зубами, молча Отер рукавом глаза. И снова пришлось майору Как в детстве, ему сказать: Держись, мой мальчик: на свете Два раза не умирать. Ничто нас в жизни не может Вышибить из седла!- Такая уж поговорка У майора была.

А через две недели Шёл в скалах тяжелый бой, Чтоб выручить всех, обязан Кто-то рискнуть собой. Майор к себе вызвал Лёньку, Взглянул на него в упор. -По вашему приказанью Явился, товарищ майор. -Ну что ж, хорошо, что явился. Оставь документы мне. Пойдешь один, без радиста, Рация на спине.

И через фронт, по скалам, Ночью в немецкий тыл Пройдешь по такой тропинке, Где никто не ходил. Будешь оттуда по радио Вести огонь батарей. Ясно?- Так точно, ясно. -Ну, так иди скорей. Нет, погоди немножко.- Майор на секунду встал, Как в детстве, двумя руками Лёньку к себе прижал.- Идешь на такое дело, Что трудно прийти назад. Как командир, тебя я Туда посылать не рад. Но как отец… Ответь мне: Отец я тебе иль нет? -Отец, - сказал ему Лёнька И обнял его в ответ.

-Так вот, как отец, раз вышло На жизнь и на смерть воевать, Отцовский мой долг и право Сыном своим рисковать, Раньше других я должен Сына вперед посылать. Держись, мой мальчик: на свете Два раза не умирать. Ничто нас в жизни не может Вышибить из седла!- Такая уж поговорка У майора была.

-Понял меня?- Всё понял. Разрешите идти? – Иди!- Майор остался в землянке, Снаряды рвались впереди. Где-то гремело и ухало. Майор следил по часам. В сто раз ему было б легче, Если бы шел он сам.

Двенадцать… Сейчас, наверно, Прошел он через посты.

Час… Сейчас он добрался К подножию высоты.

Два… Он теперь, должно быть, Ползет на самый хребет. Три… Поскорей бы, чтобы Его не застал рассвет.

Деев вышел на воздух- Как ярко светит луна, Не могла подождать до завтра, Проклята будь она!

Всю ночь, шагая как маятник, Глаз майор не смыкал, Пока по радио утром Донеся первый сигнал: -Все в порядке. Добрался. Немцы левей меня, Координаты три, десять, Дайте скорее огня! Орудия зарядили, Майор рассчитал всё сам, И с рёвом первые залпы Ударили по горам. И снова сигнал по радио: -Немцы правей меня, Координаты пять, десять, Скорее ещё огня!

Летели земля и скалы, Столбом поднимался дым, Казалось, теперь оттуда Никто не уйдет живым. Третий сигнал по радио: Немцы вокруг меня, Бейте четыре, десять, Не жалейте огня! Майор побледнел, услышав: Четыре, десять – как раз То место, где его Лёнька Должен сидеть сейчас. Но, не подавши виду, Забыв, что он был отцом, Майор продолжал командовать Со спокойным лицом: «Огонь!» - летели снаряды. «Огонь!» - заряжай скорей! По квадрату четыре, десять Било шесть батарей. Радио час молчало, Потом донесся сигнал: -Молчал: оглушило взрывом. Бейте, как я сказал. Я верю, свои снаряды Не могут тронуть меня. Немцы бегут, нажмите, Дайте море огня!

И на командном пункте, Приняв последний сигнал, Майор в оглохшее радио, Не выдержав, закричал: -Ты слышишь меня, я верю: Смертью таких не взять. Держись, мой мальчик: на свете Два раза не умирать. Никто нас в жизни не может Вышибить из седла!- Такая уж поговорка У майора была.

В атаку пошла пехота- К полудню была чиста От убегающих немцев Скалистая высота.

Всюду валялись трупы, Раненый, но живой Был найден в ущелье Лёнька С обвязанной головой. Когда размотали повязку, Что наспех он завязал, Майор поглядел на Лёньку И вдруг его не узнал: Был он как будто прежний, Спокойный и молодой, Всё те же глаза мальчишки, Но только… совсем седой.

Он обнял майора прежде, Чем в госпиталь уезжать: Держись, отец: на свете Два раза не умирать. Ничто нас в жизни не может Вышибить из седла!- Такая уж поговорка Теперь у Лёньки была…

Вот такая история Про славные эти дела На полуострове Среднем Рассказана мне была. А вверху, над горами, Всё так же плыла луна, Близко грохали взрывы, Продолжалась война. Трещал телефон, и, волнуясь, Командир по землянке ходил, И кто-то так же, как Лёнька, Шёл к немцам сегодня в тыл год