Моим стихам, написанным так рано, Что и не знала я, что я поэт, Сорвавшимся, как брызги из фонтана, Как искры из ракет, Ворвавшимся, как маленькие черти, В святилище, где сон и фимиам, Моим стихам о юности и смерти, Нечитанным стихам! Разбросанным в пыли по магазинам, Где их никто не брал и не берёт, Моим стихам, как драгоценным винам, Настанет свой черёд. Коктебель, 13 мая 1913

Главенствующее влияние – матери ( музыка, природа, стихи, Германия). Страсть к геройству. Один против всех. Её измученная душа живёт в нас, - только мы открываем то, что она скрывала. Её мятеж, её безумье, её жажда дошли в нас до крика. Мария Александровна Цветаева, 1903 Каждый из родителей был фанатиком своего мира. Мать – Музыки, Романтики, Поэзии. Отец – своего Музея. Фанатическая преданность своим идеалам и своему делу составляла основу их нравственности. В такой семье начинался один из самых фанатически преданных Поэзии русских поэтов – Марина Цветаева. Непреклонность – главная черта характера матери... рояль – самая сильная страсть материнской жизни.

Маме В старом вальсе штраусовском впервые Мы услышали твой тихий зов, С той поры нам чужды все живые И отраден беглый бой часов. Мы, как ты, приветствуем закаты, Упиваясь близостью конца. Все, чем в лучший вечер мы богаты, Нам тобою вложено в сердца. К детским снам клонясь неутомимо, (Без тебя лишь месяц в них глядел!) Ты вела своих малюток мимо Горькой жизни помыслов и дел. С ранних лет нам близок, кто печален, Скучен смех и чужд домашний кров... Наш корабль не в добрый миг отчален И плывет по воле всех ветров! Все бледней лазурный остров-детство, Мы одни на палубе стоим. Видно грусть оставила в наследство Ты, о мама, девочкам своим!

Более скрытое, но не менее сильное влияние отца. (Страсть к труду, отсутствие карьеризма, простота, отрешенность). Я сама народ, и никакого народа кроме себя – не знала. И отец – владимирский: (из старого, непрерывного и непрерывавшегося) священнического рода: дремучего. Иван Владимирович Цветаев, 1903 Отец был добр, ласков, часто… смягчал материнскую резкость, но в целом - отсутствовал... Однако отцовская преданность идее, пример его неустанного трудолюбия не прошли для Марины даром, стали частью её характера.

Макет дома Цветаевых, Трёхпрудный переулок, 8. Засыхали в небе изумрудном Капли звёзд – и пели петухи… Это было в доме старом, доме - чудном… Чудный дом, наш дивный дом в Трёхпрудном – Превратившийся теперь в стихи!

Когда вместо желанного, предрешённого, почти приказанного сына Александра родилась всего только я, мать, самолюбиво проглотив вздох, сказала: «По крайней мере будет музыкантша». Марина Цветаева, 1893 Красною кистью Рябина зажглась. Падали листья. Я родилась. Спорили сотни Колоколов. День был субботний: Иоанн Богослов. Мне и доныне Хочется грызть Жаркой рябины Горькую кисть. 16 августа 1916

Во дворе дома в Трёхпрудном: Сидят (слева направо) : Валерия, Марина, Мария Александровна с Асей. Стоят: Иван Владимирович и Андрей Цветаевы. Будет скоро тот мир погублен, Погляди на него тайком, Пока тополь ещё не срублен И не продан ещё наш дом! Этот мир невозвратно-чудный Ты застанешь ещё, спеши! В переулок сходи Трёхпрудный, В эту душу моей души.

На даче в Тарусе. Детство верни нам, верни Все разноцветные бусы,- Маленькой, мирной Тарусы Летние дни.

Марина и Анастасия Цветаевы, 1905 Марина и Анастасия Цветаевы, 1911 Мы быстры и наготове, Мы остры. В каждом жесте, в каждом взгляде, в каждом слове, Две сестры.

Марина с отцом, 1905 …весь тот мир… нашего цветаевского Трёхпрудного, молодых красавиц и одиноких, на мой лад, девочек – кончен… Анастасия с отцом, 1910

Марина за роялем …В каждом играющем детстве: раз, два, три – четыре рояля. Во-первых, - тот, за которым сидишь (томишься и так редко гордишься!). Во- вторых, - тот, за которым сидят – мать сидит – значит: гордишься и наслаждаешься.

Макс Волошин, 1911 У дома Волошиных, Коктебель, 1911 …Только теперь, в подполье, Вижу, когда потух Свет – до чего мне вольно Было в охвате двух Рук твоих… В первых встречных Царстве – о сам суди, Макс, до чего мне вечно Было в твоей груди!..

Ждут нас пыльные дороги, Шалаши на час И звериные берлоги И старинные чертоги… Милый, милый, мы как боги: Целый мир для нас! Марина и Сергей Эфрон, Коктебель, 1911

Я с вызовом ношу его кольцо! - Да, в Вечности - жена, не на бумаге. - Его чрезмерно узкое лицо Подобно шпаге. Безмолвен рот его, углами вниз, Мучительно-великолепны брови. В его лице трагически слились Две древних крови. Он тонок первой тонкостью ветвей. Его глаза - прекрасно-бесполезны! - Под крыльями раскинутых бровей - Две бездны. В его лице я рыцарству верна, - Всем вам, кто жил и умирал без страху! - Такие - в роковые времена - Слагают стансы - и идут на плаху. Коктебель,

Марина Цветаева и Сергей Эфрон, 1912 Есть такие голоса, Что смолкаешь, им не вторя, Что предвидишь чудеса. Есть огромные глаза Цвета моря. Вот он встал перед тобой: Посмотри на лоб и брови И сравни его с собой! То усталость голубой, Ветхой крови. Торжествует синева Каждой благородной веной. Жест царевича и льва Повторяют кружева Белой пеной. Вашего полка – драгун, Декабристы и версальцы! И не знаешь – как он юн – Кисти, шпаги или струн Просят пальцы.

Марина Цветаева Москва Вы, идущие мимо меня К не моим и сомнительным чарам, Если б знали вы, сколько огня, Сколько жизни, растраченной даром, И какой героический пыл На случайную тень и на шорох... И как сердце мне испепелил Этот даром истраченный порох. О, летящие в ночь поезда, Уносящие сон на вокзале... Впрочем, знаю я, что и тогда Не узнали бы вы если б знали Почему мои речи резки В вечном дыме моей папиросы, Сколько темной и грозной тоски В голове моей светловолосой. 17 мая 1913

Феодосия, 1914 Уж сколько их упало в эту бездну, Разверстую вдали! Настанет день, когда и я исчезну С поверхности земли. Исчезнет всё, что пело и боролось, Сияло и рвалось: И зелень глаз моих, и нежный голос, И золото волос.

Чердачный дворец мой, дворцовый чердак! Взойдите. Гора рукописных бумаг… Так. – Руку! – Держите направо, - Здесь лужа от крыши дырявой. Теперь полюбуйтесь. Воссев на сундук, Какую мне Фландрию вывел паук. Дом в Борисоглебском переулке в Москве (ныне – ул. Писемского), в котором жила Цветаева с 1914 по 1922 г. Не слушайте толков досужих, Что женщина – может без кружев! Ну-с, перечень наших чердачных чудес: Здесь нас посещают и ангел, и бес, И тот, кто обоих превыше. Недолго ведь с неба - на крышу!

Четвёртый год. Глаза, как лёд. Брови уже роковые, Сегодня впервые С кремлёвских высот Наблюдаешь ты Ледоход. Льдины, льдины И купола. Звон золотой, Серебряный звон. Руки скрещены, Брови сдвинув – Наполеон! – Ты созерцаешь – Кремль... М.И. Цветаева с дочерью Ариадной, 1915

Наш брак до того не похож на обычный брак, что я совсем не чувствую себя замужем и совсем не переменилась,- люблю всё то же и живу всё так же, как в 17 лет. Мы никогда не расстанемся. Наша встреча - чудо. 1915

На кортике своём: Марина – Ты начертал, встав за Отчизну. Была я первой и единой В твоей великолепной жизни. Я помню ночь и лик пресветлый В аду солдатского вагона. Я волосы гоню по ветру, Я в ларчике храню погоны. Москва, С.Я. Эфрон в форме прапорщика, 1917

Не знаю – где ты и где я. Те ж песни и те же заботы. Такие с тобою друзья! Такие с тобою сироты! И так хорошо над вдвоём – Бездомным, бессонным и сирым… Две птицы: чуть встали – поём, Две странницы: кормимся миром. М.И. Цветаева с дочерью Алей. 1925

С.Я. Эфрон с дочерью Алей. Париж В шитой серебром рубашечке, - Грудь как звездами унизана! - Голова - цветочной чашечкой Из серебряного выреза. Очи - два пустынных озера, Два Господних откровения – На лице, туманно - розовом От Войны и Вдохновения. Ангел - ничего - всё! -знающий, Плоть - былинкою довольная, Ты отца напоминаешь мне - Тоже Ангела и Воина. Может - всё мое достоинство - За руку с тобою странствовать. - Помолись о нашем Воинстве Завтра утром, на Казанскую! 5 июля 1919

Руки люблю Целовать, и люблю Имена раздавать, И еще раскрывать Двери! Настежь в темную ночь! Голову сжав, Слушать, как тяжкий шаг Где-то легчает, Как ветер качает Сонный, бессонный Лес. Ах, ночь! Где-то бегут ключи, Ко сну клонит. Сплю почти Где-то в ночи Человек тонет. М. Цветаева Париж

Аля очень помогает… Хорошая, здоровая красивая девочка – очень красивая, хорошеет день ото дня. Уже почти с меня ростом, будет больше. М.И. Цветаева с сыном Георгием (Муром). 1927

О себе: …выгребаю и топлю три печки, стираю на троих – все, хожу на рынок, готовлю, мою посуду и т.д. Кламар, 1933 А вот Вам мой чудный Мур – хорош? Во всяком случае – похож. И более похож на Наполеоновского сына, чем сам Наполеоновский сын.

За этот ад, За этот бред, Пошли мне сад На старость лет. Такой мне сад на старость лет... Тот сад? А может быть тот свет? На старость лет моих пошли На отпущение души

М. Цветаева. Январь 1935 Стихи растут, как звезды и как розы, Как красота ненужная в семье. А на венцы и на апофеозы Один ответ: «Откуда мне сие?» Мы спим и вот, сквозь каменные плиты, Небесный гость в четыре лепестка. О мир, пойми! Певцом во сне открыты Закон звезды и формула цветка.

Аля… И похожа на меня и не похожа. Похожа страстью к слову, жизнью в нём… непохожа – гармоничностью, даже идилличностью всего существа. Ариадна Эфрон. Париж, 1935

Так, левою рукой упершись в талью, И ногу выставив вперед, Стоишь. Глаза блистают сталью, Не улыбается твой рот. Краснее губы и чернее брови Встречаются, но эта масть! Светлее солнца! Час не пробил Руну - под ножницами пасть. Все женщины тебе целуют руки И забывают сыновей. Весь - как струна! Славянской скуки Ни тени - в красоте твоей. Остолбеневши от такого света, Я знаю: мой последний час! И как не умереть поэту, Когда поэма удалась! Так, выступив из черноты бессонной Кремлевских башенных вершин, Предстал мне в предрассветном сонме Тот, кто еще придет - мой сын. Пасхальная неделя 1920 Мур, 1936

Письмо М.И. Цветаевой к П.А. Павленко. Автограф

Елабуга. Дом, в котором поселилась М.И.Цветаева с сыном в августе 1941.

Руки даны мне - протягивать каждому обе, Не удержать ни одной, губы - давать имена, Очи - не видеть, высокие брови над ними - Нежно дивиться любви и - нежней - нелюбви. А этот колокол там, что кремлевских тяжеле, Безостановочно ходит и ходит в груди - Это - кто знает? - не знаю, - быть может, - должно быть - Мне загоститься не дать на российской земле!

Москва, 1939 Пора снимать янтарь, Пора менять словарь, Пора гасить фонарь Наддверный… Февраль 1941

Могила М.И. Цветаевой в Елабуге. Я постепенно утрачиваю чувство реальности: меня – всё меньше и меньше… Никто не видит, не знает, что я год ищу глазами- крюк… Я год примеряю смерть. Все уродливо и страшно… Я не хочу умереть. Я не хочу не быть… Цветаева повесилась 31 августа в Елабуге, в грязных сенях убогой избы.

Когда я гляжу на летящие листья, Слетающие на булыжный торец, Сметаемые – как художника кистью, Картину кончающего наконец, Я думаю (уж никому не по нраву Ни стан мой, ни весь мой задумчивый вид), Что явственно жёлтый, решительно ржавый Один такой лист на вершине – забыт. 20-е числа октября 1936