«C той самой минуты, как я увидел ее в первый раз с той роковой минуты я принадлежал ей весь, вот как собака принадлежит своему хозяину. Я уж не мог жить нигде, где она не жила; я оторвался разом от всего мне дорогого, от самой родины, пустился вслед за этой женщиной. Я не мог отвести взора от черт ее лица, не мог наслушаться ее речей, налюбоваться каждым ее движением; я, право, и дышал-то вслед за нею», писал Тургенев о своей первой встрече с Полиной Виардо в 1843 году.

Когда давно забытое названье Расшевелит во мне, внезапно, вновь, Уже давно затихшее страданье, Давным-давно погибшую любовь, - Мне стыдно, что так медленно живу я, Что этот хлам хранит душа моя, Что ни слезы, ни даже поцелуя - Что ничего не забываю я. Мне стыдно, да; а там мне грустно станет, И неужель подумать я могу, Что жизнь меня теперь уж не обманет, Что до конца я сердце сберегу?

Друзья посмеивались над увлечением Тургенева некрасивой актрисой, но тот, как вспоминал поэт Яков Полонский, говорил, что «ни единой точки на лице мадам Виардо не изменил бы таким совершенством казалось ему лицо ее».

Любовь Ивана Тургенева и Полины Виардо длилась 40 лет. Для писателя это чувство стало испытанием всей жизни. Осенью 1843 года он впервые увидел 22-летнюю певицу Полину Виардо-Гарсиа в петербуржской опере. С того вечера сердце начинающего литератора принадлежало только талантливой француженке.

Париж, Лондон, Баден-Баден, снова Париж… Писатель покорно следовал за своей возлюбленной из города в город, из страны в страну. Семья Виардо стала частью его жизни. Он даже отдал на воспитание Полине свою восьмилетнюю дочь, рожденную от крепостной, назвав девочку Полинетт в честь любимой.

Так продолжалось до 1850 года, когда Тургенев вернулся в Россию. Там он надеялся забыть Виардо. Похоронив мать и разделив с братом внушительное наследство, Иван Сергеевич попытался было найти себе русскую жену, и несколько раз дело почти доходило до свадьбы, но в последний момент Тургенев находил способ разорвать отношения. Забыть Полину оказалось выше его сил. "Я чувствую на своей голове добрую тяжесть Вашей любимой руки и так счастлив сознанием, что Вам принадлежу, что мог бы уничтожиться в непрестанном поклонении! " писал он Виардо.

ВЕСЕННИЙ ВЕЧЕР Гуляют тучи золотые Над отдыхающей землей; Поля просторные, немые Блестят, облитые росой; Ручей журчит во мгле долины, Вдали гремит весенний гром, Ленивый ветр в листах осины Трепещет пойманным крылом. Молчит и млеет лес высокий, Зеленый, темный лес молчит. Лишь иногда в тени глубокой Бессонный лист прошелестит. Звезда дрожит в огнях заката, Любви прекрасная звезда, А на душе легко и свято, Легко, как в детские года.

«Я не рассчитываю более на счастье для себя, то есть на счастье, в том опять-таки тревожном смысле, в котором оно принимается молодыми сердцами; нечего думать о цветах, когда пора цветения прошла, писал в тот период Тургенев. Впрочем, на словах-то мы все мудрецы: а первая попавшаяся глупость пробежит мимо так и бросишься за нею в погоню». И действительно, он беспрестанно совершал мальчишеские поступки ездил за Полиной по городам, где она гастролировала, насмерть ссорился с друзьями-писателями, критиковавшими его возлюбленную.

Возраст брал свое, и Виардо понимала, что конец ее певческой карьеры близок. Она не хотела для себя жалкой судьбы «бывшей великой», поэтому объявила об окончании певческой карьеры и занялась преподаванием. Теперь вся большая семья Виардо жила на деньги Тургенева. Кроме доходов от имения, Иван Сергеевич получал огромные гонорары. Луи Виардо помогал писателю переводить его книги на французский язык и взялся вести дела с издателями. Порой Тургенев, как будто очнувшись от наваждения, пытался разорвать эти странные «семейные» отношения и уезжал в Россию: "Кругом меня правильная семейная жизнь... для чего я тут, и зачем, отходя прочь от всего мне дорогого, зачем обращать взоры назад?" Но каждый раз возвращался к Полине.

Тургенев был в зените славы. Полина отступила в тень, довольствуясь ролью заботливой музы при литературном гении. Это было почти то самое семейное счастье, к которому он стремился всю жизнь. Но оно пришло к Тургеневу слишком поздно. В марте 1877 года он писал Полонскому: «Сижу я опять за своим столом; внизу моя бедная приятельница что-то поет совершенно разбитым голосом... Ты забываешь, что мне 59-й, а ей 56-й год.

Заметила ли ты, О друг мой молчаливый, О мой забытый друг, о друг моей весны, Что в каждом дне есть миг глубокой, боязливой, Почти внезапной тишины? И в этой тишине есть что-то неземное, Невыразимое... душа молчит и ждет: Как будто в этот миг все страстное, живое О смерти вспомнит и замрет. О, если в этот миг невольною тоскою Стеснится грудь твоя и выступит слеза... Подумай, что стою я вновь перед тобою, Что я гляжу тебе в глаза. Любовь погибшую ты вспомни без печали; Прошедшему, мой друг, предаться не стыдись... Мы жизни хоть на миг друг другу руки дали, Мы хоть на миг с тобой сошлись.

С 1863 года писатель все реже и реже возвращался в Россию. До конца своих дней он оставался в семье Виардо и умер у нее на руках. Полина пережила своего воздыхателя на 27 лет.

КОГДА МЕНЯ НЕ БУДЕТ... Когда меня не будет, когда все, что было мною, рассыплется прахом, - о ты, мой единственный друг, о ты, которую я любил так глубоко и так нежно, ты, которая наверно переживешь меня, - не ходи на мою могилу... Тебе там делать нечего. Не забывай меня... но и не вспоминай обо мне среди ежедневных забот, удовольствий и нужд... Я не хочу мешать твоей жизни, не хочу затруднять ее спокойное течение. Но в часы уединения, когда найдет на тебя та застенчивая и беспричинная грусть, столь знакомая добрым сердцам, возьми одну из наших любимых книг и отыщи в ней те страницы, те строки, те слова, от которых, бывало, - помнишь?- у нас обоих разом выступали сладкие и безмолвные слезы. Прочти, закрой глаза и протяни мне руку... Отсутствующему другу протяни руку твою.