ЗАПАС ПРОЧНОСТИ До сих пор не совсем понимаю, Как же я, и худа, и мала, Сквозь пожары к победному Маю В кирзачах стопудовых дошла. И откуда взялось столько силы Даже в самых слабейших из нас?.. Что гадать! Был и есть у России Вечной прочности вечный запас.
Друнина Юлия Владимировна Родилась 10 мая 1924 года в Москве. Отец был учитель истории, мать школьный библиотекарь. Училась в московской школе, где преподавал её отец. После начала Великой Отечественной войны, в семнадцатилетнем возрасте записалась в добровольную санитарную дружину при Районном обществе Красного Креста, работала санитаркой в глазном госпитале. Вместе с семьёй была эвакуирована в Заводоуковск, оттуда ушла на фронт. Участвовала в строительстве оборонительных сооружений под Можайском, была санитаркой пехотного полка.
Получила ранение на фронте, после чего стала курсантом Школы младших авиаспециалистов, по окончании которой получила направление в штурмовой полк на Дальнем Востоке. Получив сообщение о смерти отца, поехала на похороны по увольнению, но оттуда не возвращается в свой полк, а едет в Москву, где в Главном управлении ВВС, получает справку, что отстала от поезда, едет на западный фронт. В Гомеле Юлия Друнина получила направление в 218-ю стрелковую дивизию. Снова была ранена. После выздоровления неудачно пыталась поступить в Литературный институт. Она вернулась в самоходный артполк, получила звание «старшина медслужбы», воевала в Белорусском Полесье, затем в Прибалтике. Была контужена и 21 ноября 1944 года признана негодной к несению военной службы. Опыт войны лёг в основу её творчества.
С дочерью и мужем. Юлия с Алексеем Каплером После контузии, после госпиталя, получив инвалидность, в старой шинели и кирзовых сапогах, с орденом Красного Знамени и медалью «За отвагу» Юлия Друнина вернулась в мирную жизнь. Она вышла замуж за поэта, родила дочь Елену. Институт закончила только в 1952 году. Друнина пишет первоклассные стихи, но стесняется редакций и издательств. Борьба за творческое лидерство между нею и мужем привела к разладу в семейной жизни, и семья Юлии Владимировны распалась. Вскоре у нее завязался роман на всю оставшуюся жизнь с Алексеем Каплером, известным кинематографистом, лауреатом многих премий, автором известных фильмов. Благодаря ему стихи Друниной стали печатать в газетах и журналах, сборники мгновенно исчезали с прилавков.
Вскоре Юлия Владимировна стала видной фигурой в Союзе писателей, членом редколлегий журналов и газет. Я родом не из детства - Из войны, И потому, наверное, дороже, Чем ты, ценю и Счастье тишины, И каждый лишний день, Что мною прожит. Я столько раз видала рукопашный, Раз наяву. И тысячу - во сне. Кто говорит, что на войне не страшно, Тот ничего не знает о войне г. *** Качается рожь несжатая. Шагают бойцы по ней. Шагаем и мы - девчата, Похожие на парней. Нет, это горят не хаты - То юность моя в огне... Идут по войне девчата, Похожие на парней.
В 1979 году Алексей Каплер скоропостижно скончался. Это стало для нее невосполнимой утратой. Она не смогла приспособиться к новой жизни, ей стало нечем жить. Юлия Друнина ушла из жизни, покончив с собой 21 сентября 1991 года. Талантливая поэтесса, фронтовичка Юлия Друнина закрылась в своем гараже в поселке Советский писатель Подольского района и задохнулась от выхлопных газов собственных «Жигулей». В предсмертной записке покойная просила никого в ее смерти не винить. Как написал через два дня после ее гибели в «Правде» В. Кожемяко: «Она была бескомпромиссной и максимально честной во всем. И беспредельно страдающей от того, какими взаимно озлобленными и жестокими, равнодушными и корыстными начали мы вдруг становиться. Это для нее было особенно невыносимо!»
Ее творчество – это восторг перед жизнью и осознание ее скоротечности. Поколению Ю. В. Друниной была свойственна романтика революции, патриотизм и самопожертвование. Пока мы живы, память о тех годах будет жить в наших сердцах. И мы просто не имеем права забывать о героях войны: благодаря им мы, молодое поколение, живем, а Россия растет и процветает.
ТЫ ДОЛЖНА! Побледнев, Стиснув зубы до хруста, От родного окопа Одна Ты должна оторваться, И бруствер Проскочить под обстрелом Должна. Ты должна. Хоть вернешься едва ли, Хоть "Не смей!" Повторяет комбат. Даже танки Они же из стали! В трех шагах от окопа Горят. Ты должна. Ведь нельзя притворяться Перед собой, Что не слышишь в ночи, Как почти безнадежно "Сестрица!" Кто-то там, Под обстрелом, кричит...
БИНТЫ Глаза бойца слезами налиты, Лежит он, напружиненный и белый, А я должна приросшие бинты С него сорвать одним движеньем смелым. Одним движеньем - так учили нас. Одним движеньем - только в этом жалость... Но встретившись со взглядом страшных глаз, Я на движенье это не решалась. На бинт я щедро перекись лила, Стараясь отмочить его без боли. А фельдшерица становилась зла И повторяла: "Горе мне с тобою! Так с каждым церемониться - беда. Да и ему лишь прибавляешь муки". Но раненые метили всегда Попасть в мои медлительные руки. Не надо рвать приросшие бинты, Когда их можно снять почти без боли. Я это поняла, поймешь и ты... Как жалко, что науке доброты Нельзя по книжкам научиться в школе!