Актанышская ЦБС Тат. Ямалинский филиал 32 Составитель: Мухтарова А.А.

П а м я т ь Я зарастаю памятью Как лесом зарастает пустошь. И птицы-память по утрам поют, И ветер-память по ночам гудит, Деревья-память целый день лепечут. И там, в пернатой памяти моей, Все сказки начинаются с "однажды". И в этом однократность бытия И однократность утоленья жажды. Но в памяти такая скрыта мощь, Что возвращает образы и множит... Шумит, не умолкая, память-дождь, И память-снег летит и пасть не может. Давид Самойлов

Один фронтовой журналист, писатель Борис Горбатов в статье « Фронтовому журналисту» писал: «… Когда побываешь в районах, осво- божденных от оккупантов, когда сам, своими глазами увидишь крова- вые следы зверя, сожженную и поруганную землю, костры и висели- цы, людей без крова, детей без детства, когда сам, своими трепетн- ыми руками прикоснешься к ранам народным, - кровь застывает в твоих жилах, твои кулаки сжимаются в ярости, месть начинает стучать в твое сердце. И ты понимаешь: это нельзя за- быть, это нельзя простить врагу. Об этом надо кричать, кричать с такой страшной силой, чтобы весь мир содрогнулся, чтобы нигде на земле не осталось спокойного и равнодушного человека…»

В те суровые годы, когда решалась судьбы нашей войны от Баренцева до Черного моря, в те годы, когда тыл и фронт слились в едином порыве для защиты родной земли от озверелых и разнузданных гитлеровских полчищ, серьезные и неотложные задачи поставила перед писателями война, и первая из–них – повышение боевого духа сражающихся народов, отражение этой войны не только в непосредственно агитационных произведениях, но и в книгах и фильмах, которые останутся в веках свидетелями этой войны. В рядах действующей армии находилось более девятисот писателей – романистов, драматургов, поэтов, очеркистов, журналистов, перо которых приравнивалось к штыку.

К а т а е в Валентин Петрович ( ) русский советский писатель, драматург, поэт Фронтовой журналист, писатель Валентин Катаев не забыл и не простил врагу то горе, беды и несчастья, которые принесла нашей стране война. Война, которая унич- тожила миллионы лю- дей, лишила сотни тысяч детей отцов и матерей, лишила их детства.

О судьбе одного, судьбе простого крестьянского мальчика Вани Солнцева В.Катаев в 1944 году написал в повести «Сын полка». Повесть помогает читателю уви- деть трудные, но героические события военных лет как бы своими глазами, познать радость подвигов во имя победы над вра- гом, знакомит с замечательными людьми – воинами нашей армии сержантом Егоровым и капитаном Енакиевым, наводчиком Ковале- вым и ефрейтором Биденко, которые не только помогли Ване стать смелым разведчиком, но и воспитали в нём лучшие качества настоящего человека. В первой главе читателя потрясает момент встречи разведчиков с Ваней.

«… В окопчике спал мальчик. Стиснув на груди руки, поджав босые, темные, как картофель, ноги, мальчик лежал в зеленой вонючей луже и тяжело бредил во сне. Его непокрытая голова, заросшая давно не стрижен- ными, грязными воло-сами, была неловко откинута назад. Худенькое горло вздрагивало. Из провалившегося рта с обметанными лихорадкой, воспаленными губами вылетали сиплые вздохи. Слышалось бормотание, об- рывки неразборчивых слов, всхлипывание. Выпуклые веки закрытых глаз были нездорового, малокровного цве- та. Они казались почти голубыми, как снятое молоко. Короткие, но густые ресницы слиплись стрелками. Ли-цо было покрыто царапинами и синяками. На переносице виднелся сгусток запекшейся крови. Мальчик спал, и по его измученному лицу судорожно пробегали отражения кошмаров, которые преследова- ли мальчика во сне. Каждую минуту его лицо меняло выражение. То оно застывало в ужасе; то нечеловеческ- ое отчаяние искажало его; то резкие глубокие черты безысходного горя прорезывались вокруг его впалого рта, брови поднимались домиком и с ресниц катились слезы; то вдруг зубы начинали яростно скрипеть, лицо дела-лось злым, беспощадным, кулаки сжимались с такой силой, что ногти впивались в ладони, и глухие, хриплые звуки вылетали из напряженного горла. А то вдруг мальчик впадал в беспамятство, улыбался жалкой, совсем детской и по-детски беспомощной улыбкой и начинал очень слабо, чуть слышно петь какую- то неразборчив-ую песенку. Сон мальчика был так тяжел, так глубок, душа его, блуждающая по мукам сновидений, была так да-лека от тела, что некоторое время он не чувствовал ничего: ни пристальных глаз разведчиков, смотревших на него сверху, ни яркого света электрического фонарика, в упор освещавшего его лицо. Но вдруг мальчика как будто ударило изнутри, подбросило. Он проснулся, вскочил, сел. Его глаза ди-ко блеснули. В одно мгновение он выхватил от- куда-то большой отточенный гвоздь. Ловким, точным движением Егоров успел перехватить горячую руку мальчика и закрыть ему ладонью рот. - Тише. Свои,- шепотом сказал Егоров. Только теперь мальчик заметил, что шлемы солдат были русские, автоматы – русские, плащ-палатки – русские, и лица, наклонившиеся к нему, – тоже русские, родные. Радостная улыбка бледно вспыхнула на его истощенном лице. Он хотел что-то сказать, но сумел произнести только одно слово: - Наши... И потерял сознание….»

Судьба Вани – одна из тысяч судеб детей военного времени «…Отец погиб на фронте в первые дни войны. Деревню заняли немцы. Мать не хотела отдавать корову. Мать убили. Бабка и маленькая сестренка померли с голоду. Остался один. Потом деревню спалили. Пошел с сумкой собирать куски. Где-то на дороге попался по- левым жандармам. Отправили силком в какой-то их- ний страшный детский изолятор. Там, конечно, зара- зился паршой, поймал чесотку, болел сыпным тифом - чуть не помер, но все же кое-как сдюжил. Потом убежал. Почитай, два года бродил, прятался в лесах, все хотел через фронт перейти. Да фронт тогда далеко был. Совсем одичал, зарос волосами. Злой стал. Настоя- щий волчонок. Постоянно с собой в сумке гвоздь отто- ченный таскал. Это он себе такое оружие выдумал. Непременно хотел этим гвоздем какого-нибудь фрица убить. А еще в сумке у него мы нашли букварь. Рваный, потрепанный. "Для чего тебе букварь?" - спрашиваем. "Чтобы грамоте не разучиться",…»

Капитан Енакиев потерял в этой жестокой войне своих близких « …Об их гибели рассказал капитану Енакиеву очеви- дец, его старый товарищ, случившийся в это время со своей частью возле шоссе. Он не передавал подробностей, которые были слишком ужасны. Да капитан Енакиев и не расспрашивал. У него не хватало духу расспрашивать. Но его воображение тотчас нарисовало картину их гибели. И эта картина уже никогда не покидала его, она всегда сто- яла перед глазами. Огонь, блеск, взрывы, рвущие воздух в клочья, пулемётные очереди в воздухе, обезумевшая толпа с корзинами, чемоданами, колясками, узлами и маленький, четырёхлетний мальчик в синей матросской шапочке, валяющийся, как окровавленная тряпка, раскинув восковые руки между корнями выворо- ченной из земли сосны. Особенно отчёт- ливо виделась капитану Енакиеву эта синяя матросская шапочка с новыми лентами, сшитая бабушкой из старой материнской жакетки…»

Капитан Енакиев взял Ваню к себе, составил план воспитания и прикомандировал его к первому орудию первого взвода в качестве запасного номера. Когда Ваня явился к первому орудию, то, к его крайнему удивлению, там уже о нем было все известно. Орудийный расчет прекрасно знал историю мальчика. Знал, как его нашли разведчики в лесу, как он убежал от Биденко, как ходил со слепой лошадью в разведку, как попался немцам, как был освобожден, и вообще абсолютно все, вплоть до компаса и букваря с прописью «Рабы не мы. Мы не рабы». …. … Жили орудийцы тесной, дружной семьей. Жили, пожалуй, еще дружней, чем разведчики. Да это и понятно. Разведчики редко собирались все вместе. А орудийцы постоянно находились все вместе возле своей пушки. Тут они и воевали, тут они и отдыхали, тут они и питались, тут они, как говорится, и песни пели.

Капитан Енакиев, тяжело переживавший гибель жены и четырех летнего сына хотел во что бы то ни стало уберечь Ваню и решил отправить его в тыл в детдом. Но разведчики Горбунов и Биденко, обнару- жившие мальчика, всем сердцем привязались к нему. Забота, доброта, нежность, с которой они относились к мальчику растопили сердечко найденыша. Смышленность, находчи- вость Вани поражала разведчиков, они брали его с собой в разведку, которая однажды чуть не закончилась гибелью мальчика.

Во время боя по всему фронту капитан Енакиев, чтобы остановить продвижение немцев, вызвал огонь батарей дивизиона на себя. … И на лафете знакомой пушки, которая одна среди этого общего уничтожения казалась сравнительно мало пострадавшей, сидел капитан Енакиев, низко свесив голову и руки и боком, всем телом повалившись на открытый затвор. Ване показалось, что капитан Енакиев спит. Мальчик хотел броситься к нему, но какая-то могучая враждебная сила заставила его остановиться и окаменеть. Он неподвижно смотрел на капитана Енакиева, и чем больше он на него смотрел, тем больше ужасался тому, что видит. … …. Ваня смотрел на него, знал наверное, что это капитан Енакиев, но не верил, не мог верить, что это был он. В кармане убитого капитана Енакиева нашли записку. Он написал её перед тем, как вызвать огонь на себя. Хотя она была написана второпях, но можно было подумать, что капитан Енакиев писал её в совершенно спокойной обстановке, у себя в блиндаже. Такая она была аккуратная, чёткая, без единой помарки. … В этой записке капитан Енакиев прощался со своей батареей, передавал привет всем своим боевым товарищам и просил командование оказать ему последнюю воинскую почесть похоронить его не в Германии, а на родной, советской земле. Кроме того, он просил позаботиться о судьбе его названого сына Вани Солнце- ва и сделать из него хорошего солдата, а впоследствии достойного офицера.

Ваня был направлен в Суворовское училище И, отдавая мальчику погоны капитана Енакиева, полковник сказал так: Ты был хорошим сыном у своего родного отца с матерью. Ты был хорошим сыном у разведчиков и у орудийцев. Ты был достойным сыном капитана Енакиева хорошим, храбрым, исполнительным. И теперь весь наш артиллерийский полк считает тебя своим сыном. Помни это. Теперь ты едешь учиться, и я надеюсь, ты не посрамишь своего родного полка. Я уверен, что ты будешь прекрасным воспитанником, а потом прекрасным офицером. Но имей в виду: всегда и везде, прежде всего и после всего ты должен быть верным сыном своей матери-родины. Прощай, Ваня Солнцев, и, когда ты станешь офицером, возвращайся в свой полк. Мы будем тебя ждать и при- мем тебя как родного. А теперь собирайся.

Ах, война, что ты сделала, подлая, Стали тихими наши дворы, Наши мальчики головы подняли, Повзрослели они до поры. На пороге едва помаячили И ушли за солдатом – солдат… Булат Окуджава

«… Я хотел, чтобы мои книги промогли людям стать лучше, стать чище душой, пробуждали любовь к человеку, стремление активно бороться за идеалы гуманизма и прогресса человечества, - говорил М.Шолохов Великий русский писатель, крупнейший русский прозаик, классик русской советской литературы, академик АН СССР, дважды Герой Социалистического Труда, полковник запаса. ШОЛОХОВ МИХАИЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ ( )

В произведениях выдающегося мастера правдиво и искренне, с непрев- зайденной психологической глубиной раскрыты характеры сильных духом людей, мужающих в суровых испытаниях на самых крутых поворотах истроии. В конце 1956 г. М. Шолохов опубликовал свой рассказ « С у д ь б а человека» Это рассказ о простом человеке на большой войне. Русский Человек прошел через все ужасы навяанной ему войны и ценой громадных, ничем не возместимых личных утрат и трагических лишений отстоял Родину, утвердив великое право на жизнь, на свободу и незави- симость своей Родины.

Перед читателем предстает история жизни обыкновенного человека. Скромный труженик, отец семейство жил по-своему и был счастлив. И вдруг война…. Андрей Соколов ушел на фронт защищать Родину. Война оторвала его от его родного дома, от семьи, от труда. И вся его жизнь пошла под откос. На солдата обрушились все беды военной поры, жизнь вдруг ни за что начала бить и хлестать его изо всех сил. За что же человек так наказан? Страдание Соколова – это не эпизод, связанный с судьбой одного человека. Это Судьба России. Андрей Соколов, вышедшей из войны победителем, вернувший мир и покой людям, сам потерял всё, что имел в жизни: семью, любовь, счастье… После всего того, что он пере- жил, казалось бы, мог озлобить- ся, ожесточиться, сломаться, но он не ропщет на мир, не замыка- ется в своем горе, а идет к лю- дям. И вернуться к жизни помо- гает ему любовь к Ванюшке, еще одной маленькой жертве войны.

Беспримерным подви- гом в истории челове- чества стала Ленинград- ская блокада. В сентяб- ре 1941 года фашист- ские войска вышли к берегу Ладоги, вокруг города замкнулось вра- жеское кольцо. Много книг написано об этой блокаде. Заложниками этой военной авантюры стали мирные жители Ленинграда, среди них многие тысячи детей. Символом несдавшегося города стала ленинградская школьница Таня Савичева, блокадный дневник который известен всему миру.

Таня Савичева (25 января июля 1944) ленинградская школьница, которая с начала блокады Ленинграда начала вести дневник в запис- ной книжке, оставшейся от её старшей сестры Нины. В этом дневнике всего 9 страниц и на шести из них даты, даты смерти близких людей. Сама Таня Сави- чева была эвакуирована из Ленинграда летом 1942 года в Шатковский район Горьковской области (ны- не Нижегородской). Скончалась 1 июля 1944 в Шат- ковской районной больнице от болезней, вызванных последствиями блокады Ленинграда. Дневник Тани Савичевой фигурировал на Нюрн- бергском процессе как один из обвинительных доку- ментов против фашистских преступников. Дневник Тани Савичевой сегодня выставлен в музее истории Ленинграда, а его копия в витрине одного из па- вильонов Пискарёвского мемориального кладбища. И до сих пор останавливаются перед этими строчка- ми, старательно выведенными детской рукой, потря- сённые люди разных возрастов и разных нацио- нальностей, вглядываются в простые и страшные слова.

В блокадных днях Мы так и не узнали: Меж юностью и детством Где черта?.. Нам в сорок третьем Выдали медали. И толь ко в сорок пятом Паспорта. И в этом нет беды... Но взрослым людям, Уже прожившим многие года, Вдруг страшно от того, Что мы не будем Ни старше, ни взрослее, Чем тогда... Ю. Воронов

Прошло 67 лет. Нынейшний ребенок увидит в этих произве- дениях и документах лишь краешек той страшной войны, но теперь сегодня, при слове «фашист» говорит как выстрадан- ное и глубоко, лично понятое: « Ты помнишь, что они сделали с тем человеком? Скелет и на нем живая голова». И еще «Ты не хочешь, чтобы была война? Я тоже очень не хочу»

1. Дети военной поры/ сост. Э. Макси- мова М.: Полииздат, Катаев В.П. Сын полка/-М.: Дет.лит., Помнит мир спасенный. Рассказы. М.: Дет.лит., Самойлов Д. Волна и камень/ -М. Знание, Шолохов М.А. Судьба человека/ - Сыктывкар: Коми кн. изд-во., 1975 Список использованной литературы:

Спасибо за внимание.