1 Место и роль художественной детали в рассказах А.П.Чехова.

2 I. Введение Художественная деталь служит безотказным и целенаправленным средством характеристики человека и его внешнего окружения. Художественная деталь служит безотказным и целенаправленным средством характеристики человека и его внешнего окружения. «Под внешним человеком скрывается внутренний, и лишь первый проявляет второго. Вы рассматриваете его дом, его мебель, его платье все это для того, чтобы найти следы его привычек, вкусов, его глупости или ума.» «Под внешним человеком скрывается внутренний, и лишь первый проявляет второго. Вы рассматриваете его дом, его мебель, его платье все это для того, чтобы найти следы его привычек, вкусов, его глупости или ума.» И. Тэн И. Тэн

3 Цель работы : 1. Изучить отдельные произведения писателя. 2. Исследовать их художественную структуру. 3. Выяснить, какую роль играет художественная деталь в произведениях А.П.Чехова. Цель работы : 1. Изучить отдельные произведения писателя. 2. Исследовать их художественную структуру. 3. Выяснить, какую роль играет художественная деталь в произведениях А.П.Чехова.

4 Задачи: Определить круг изучаемых рассказов Чехова. 2. Выявить художественные детали, которые играют наиболее важную роль в раскрытии образов героев и главной идеи в этих произведениях. 3. Определить смысл этого художественного приёма и его место в образной системе произведений. 1. Определить круг изучаемых рассказов Чехова. 2. Выявить художественные детали, которые играют наиболее важную роль в раскрытии образов героев и главной идеи в этих произведениях. 3. Определить смысл этого художественного приёма и его место в образной системе произведений.

5 II. Основная часть. §1. Предметный мир персонажа В годы литературной деятельности Чехова освоение способа обращения с художественными деталями стало обязательным этапом литературной учебы всякого начинающего писателя. Этот способ казался неотъемлемым свойством «литературности». «Цветы запоздалые», «Живой товар», «Ненужная победа», «Драма на охоте», «Степь», «Скучная история», «Палата 6».

6 «Он никогда, даже в молодые студенческие годы не производил впечатления здорового. Всегда он был бледен, худ, подвержен простуде, мало ел, дурно спал. Говорил он тенором, громко, горячо и не иначе, как негодуя и возмущаясь, или с восторгом и с удивлением, и всегда искренно». («Палата 6»)

7 Эта деталь будто бы необязательна, и кажется, что убери ее и фабульно- характеристическая цепь останется невредимой, наше представление о герое не изменится, хотя явно нарушится некое, еще не уясненное, непривычное для литературной традиции равновесие. Но, на самом деле, она играет немаловажную роль, указывая на лень героя. Эта деталь будто бы необязательна, и кажется, что убери ее и фабульно- характеристическая цепь останется невредимой, наше представление о герое не изменится, хотя явно нарушится некое, еще не уясненное, непривычное для литературной традиции равновесие. Но, на самом деле, она играет немаловажную роль, указывая на лень героя. «Дома у себя читал он всегда лежа», - добавляет автор.

8 «Жизнь его проходит так. Обыкновенно он встает утром, часов в восемь, одевается и пьет чай. Потом садится у себя в кабинете читать или идет в больницу Андрей Ефимыч, придя домой, немедленно садится в кабинете за стол и начинает читать Чтение всякий раз продолжается без перерыва по нескольку часов и его не утомляет. Читает он не так быстро и порывисто, как когда-то читал Иван Дмитрич, а медленно, с проникновением, часто останавливаясь на местах, которые ему нравятся или непонятны. Около книги всегда стоит графинчик с водкой и лежит соленый огурец или моченое яблоко прямо на сукне, без тарелки». «Палата 6» При внимательном подходе ясно, что эта деталь призвана символизировать некую черту личности героя его неряшливость.

9 «Ветеринар уехал вместе с полком, уехал навсегда, так как полк перевели куда-то очень далеко, чуть ли не в Сибирь. И Оленька осталась одна. Теперь она была уже совершенно одна. Отец давно уже умер, и кресло его валялось на чердаке, запыленное, без одной ножки». ( «Душечка» ) Неожиданная живописность этой детали, несомненно, сродни сообщению об огурце и моченом яблоке «на сукне, без тарелки» в «Палате 6».

10 «...думал он, садясь у открытого окна и глядя на уток с утятами. Один утенок подобрал на дороге какую- то кишку, подавился и поднял тревожный писк; другой подбежал к нему, вытащил у него изо рта кишку и тоже подавился. Далеко около забора бродила кухарка Дарья...» («Неприятность») «...думал он, садясь у открытого окна и глядя на уток с утятами. Один утенок подобрал на дороге какую- то кишку, подавился и поднял тревожный писк; другой подбежал к нему, вытащил у него изо рта кишку и тоже подавился. Далеко около забора бродила кухарка Дарья...» («Неприятность»)

11 У Чехова диалоги, по сравнению с мыслями героев, гораздо обильнее снабжаются предметными подробностями. Его герои не могут воспарить над вещностью и вести диалог поверх барьеров. У Чехова диалоги, по сравнению с мыслями героев, гораздо обильнее снабжаются предметными подробностями. Его герои не могут воспарить над вещностью и вести диалог поверх барьеров. У Чехова знак ситуации тяготеет к обратному полюсу случайной, нехарактеристической детали, не имеющей прямого отношения к герою или сцене. У Чехова знак ситуации тяготеет к обратному полюсу случайной, нехарактеристической детали, не имеющей прямого отношения к герою или сцене. У Чехова мир вещей не фон, не периферия сцены. У Чехова мир вещей не фон, не периферия сцены. §2. Деталь в диалогах

12 В прозе Чехова присутствие мелких подробностей не «оправдано» задачами ситуации они не движут к результату диалог или сцену; они даже не усиливают и не ослабляют тех смыслов, которые заложены в слове героя. Но нельзя сказать, что всё внимание автора направлено на случайное. Дело именно в равнораспределенности авторского внимания, в свободном, непредугаданном сочетании существенного и случайного. В прозе Чехова присутствие мелких подробностей не «оправдано» задачами ситуации они не движут к результату диалог или сцену; они даже не усиливают и не ослабляют тех смыслов, которые заложены в слове героя. Но нельзя сказать, что всё внимание автора направлено на случайное. Дело именно в равнораспределенности авторского внимания, в свободном, непредугаданном сочетании существенного и случайного.

13 §3. Деталь в мыслях героев У Чехова внимание повествователя равно распределяется между жизнью духа и той вещной обстановкой, в которой она протекает. У Чехова внимание повествователя равно распределяется между жизнью духа и той вещной обстановкой, в которой она протекает. «О, зачем человек не бессмертен? думает доктор. Зачем мозговые центры и извилины, зачем зрение, речь, самочувствие, гений, если всему этому суждено уйти в почву ? Обмен веществ! Но какая трусость утешать себя этим суррогатом бессмертия! Бессознательные процессы, происходящие в природе... Тишина вечера и потом ночи не нарушается ни одним звуком и время, кажется, останавливается и замирает вместе с доктором над книгой»...» («Палата 6») «О, зачем человек не бессмертен? думает доктор. Зачем мозговые центры и извилины, зачем зрение, речь, самочувствие, гений, если всему этому суждено уйти в почву ? Обмен веществ! Но какая трусость утешать себя этим суррогатом бессмертия! Бессознательные процессы, происходящие в природе... Тишина вечера и потом ночи не нарушается ни одним звуком и время, кажется, останавливается и замирает вместе с доктором над книгой»...» («Палата 6») Жесты, движения героя прямой результат его размышлений, их продолжение. Таким образом, жест подчеркивает оттенок мысли.

14 Итак, изображенная мысль в чеховской прозе всегда стоит рядом с мелкими деталями. Это окружение вещами самого различного свойства; оно столь же неисчерпаемо, как сам предметный мир. Итак, изображенная мысль в чеховской прозе всегда стоит рядом с мелкими деталями. Это окружение вещами самого различного свойства; оно столь же неисчерпаемо, как сам предметный мир. Условность, выработанная в предшествующей литературе, когда ради целей более высоких герой на время «вынимается» из мира деталей, Чеховым отвергается. Условность, выработанная в предшествующей литературе, когда ради целей более высоких герой на время «вынимается» из мира деталей, Чеховым отвергается. «У Чехова все «правдиво до иллюзии, то есть как в жизни, где в каждый момент не может быть отброшен ни один из элементов, входящих в понятие «человек и его мир». » «У Чехова все «правдиво до иллюзии, то есть как в жизни, где в каждый момент не может быть отброшен ни один из элементов, входящих в понятие «человек и его мир». » Лев Толстой Лев Толстой

15 «Под вечер Андрей Ефимыч умер от апоплексического удара. Сначала он почувствовал потрясающий озноб и тошноту; что-то отвратительное, как казалось, проникая во все тело, даже в пальцы, потянуло от желудка к голове и залило глаза и уши. Позеленело в глазах. Андрей Ефимыч понял, что ему пришел конец, и вспомнил, что Иван Дмитрич, Михаил Аверьяныч и миллионы людей верят в бессмертие. А вдруг оно есть? Но бессмертия ему не хотелось, и он думал о нем только одно мгновение. Стадо оленей, необыкновенно красивых и грациозных, о которых он читал вчера, пробежало мимо него; потом баба протянула к нему руку с заказным письмом... Сказал что-то Михаил Аверьяныч. Потом все исчезло, и Андрей Ефимыч забылся навеки». «Под вечер Андрей Ефимыч умер от апоплексического удара. Сначала он почувствовал потрясающий озноб и тошноту; что-то отвратительное, как казалось, проникая во все тело, даже в пальцы, потянуло от желудка к голове и залило глаза и уши. Позеленело в глазах. Андрей Ефимыч понял, что ему пришел конец, и вспомнил, что Иван Дмитрич, Михаил Аверьяныч и миллионы людей верят в бессмертие. А вдруг оно есть? Но бессмертия ему не хотелось, и он думал о нем только одно мгновение. Стадо оленей, необыкновенно красивых и грациозных, о которых он читал вчера, пробежало мимо него; потом баба протянула к нему руку с заказным письмом... Сказал что-то Михаил Аверьяныч. Потом все исчезло, и Андрей Ефимыч забылся навеки». «Дуэль» «Дуэль»

16 §4. Детали в пейзаже Пейзаж – неотъемлемая часть любого произведения. В сложившейся чеховской художественной системе природный мир не может быть изображен без реального наблюдателя, положение которого в пространстве точно определено. Во второй период творчества Чехова это персонаж, в третий персонаж и повествователь.

17 «Промежутки между кустами и стволами деревьев были полны тумана, негустого, нежного, пропитанного насквозь лунным светом и, что надолго осталось в памяти Огнева, клочья тумана, похожие на привидения, тихо, но заметно для глаза ходили друг за дружкой поперек аллей. Луна стояла высоко над садом, а ниже ее куда-то на восток неслись прозрачные туманные пятна. Весь мир, казалось, состоял только из черных силуэтов и бродивших белых теней, а Огнев, наблюдавший туман в лунный августовский вечер чуть ли не в первый раз в жизни, думал, что он видит не природу, а декорацию, где неумелые пиротехники, желая осветить сад бенгальским огнем, засели под кусты и вместе со светом напустили в воздух и белого дыма». «Промежутки между кустами и стволами деревьев были полны тумана, негустого, нежного, пропитанного насквозь лунным светом и, что надолго осталось в памяти Огнева, клочья тумана, похожие на привидения, тихо, но заметно для глаза ходили друг за дружкой поперек аллей. Луна стояла высоко над садом, а ниже ее куда-то на восток неслись прозрачные туманные пятна. Весь мир, казалось, состоял только из черных силуэтов и бродивших белых теней, а Огнев, наблюдавший туман в лунный августовский вечер чуть ли не в первый раз в жизни, думал, что он видит не природу, а декорацию, где неумелые пиротехники, желая осветить сад бенгальским огнем, засели под кусты и вместе со светом напустили в воздух и белого дыма». «Верочка» «Верочка» Таким образом, предметное построение пейзажа подчиняется общим принципам использования вещи, детали в художественной системе Чехова.

18 III. Заключение. Выводы. Во-первых, чеховское «случайное» не проявление характерного, как было в предшествующей литературной традиции, это именно случайное, имеющее самостоятельную бытийную ценность и равное право на художественное воплощение со всем остальным. Во-первых, чеховское «случайное» не проявление характерного, как было в предшествующей литературной традиции, это именно случайное, имеющее самостоятельную бытийную ценность и равное право на художественное воплощение со всем остальным. Во-вторых, у Чехова нет преимущественного внимания ни к мелочам, ни к вещам, ни к быту. Во-вторых, у Чехова нет преимущественного внимания ни к мелочам, ни к вещам, ни к быту.