. Книга Хулио Кортасара выделяется из общего ряда из-за мысли о том, что Бог живет в мелочах. Почти все книги, фильмы, события, люди, с которыми я общаюсь в данный момент, так или иначе на меня влияют… Фактически это одна из книг, которые являются книгой всей жизни, которые многое способны в ней (в жизни) изменить.. Книга Хулио Кортасара выделяется из общего ряда из-за мысли о том, что Бог живет в мелочах. Почти все книги, фильмы, события, люди, с которыми я общаюсь в данный момент, так или иначе на меня влияют… Фактически это одна из книг, которые являются книгой всей жизни, которые многое способны в ней (в жизни) изменить.

. Кто этот человек, подчинивший своей воле слово? Кортасар и поныне остаётся неразрешённой загадкой мировой литературы. Хулио Кортасар аргентинский писатель и поэт.. Кто этот человек, подчинивший своей воле слово? Кортасар и поныне остаётся неразрешённой загадкой мировой литературы. Хулио Кортасар аргентинский писатель и поэт.

Bestiario / Зверинец ( 1951 ) Final de Juego / Конец игры ( 1956 ) Las armas secretas / Тайное оружие ( 1959 ) Los premios / Выигрыши ( 1960 ) Historias de cronopios y de famas / Истории хронопов и фамов ( 1962 ) Los Reyes / Короли ( 1949 ) Rayuela / Игра в классики ( 1963 ) Todos los fuegos el fuego / Все огни огонь ( 1966 ) La vuelta al día en ochenta mundos / Вокруг дня за восемьдесят миров ( 1967 ) 62, modelo para armar /62. Модель для сборки ( 1968 ) Último round / Последний раунд ( 1969 ) La prosa del Observatorio / Проза из обсерватории ( 1972 ) Библиография: Libro de Manuel / Книга Мануэля ( 1973 ) Octaedro / Восьмигранник ( 1974 ) Alguien anda por ahí / Тот, кто здесь бродит ( 1977 ) Territorios / Территории ( 1978 ) Un tal Lucas / Некто Лукас ( 1979 ) Lucas, sus pudores / Лукас его солилоквии Queremos tanto a Glenda / Мы так любим Гленду ( 1980 ) Deshoras / Вне времени ( 1982 ) Nicaragua tan violentamente dulce / Никарагуа, беспощадно- нежный край ( 1983 ) Divertimento / Дивертисмент ( 1986 ) El Examen / Экзамен ( 1986 ) Diario de Andrés Fava / Дневник Андреса Фавы ( 1995 ) Adiós Robinson / Прощай, Робинзон (1995) Cartas / Письма ( 2000 ) Bestiario / Зверинец ( 1951 ) Final de Juego / Конец игры ( 1956 ) Las armas secretas / Тайное оружие ( 1959 ) Los premios / Выигрыши ( 1960 ) Historias de cronopios y de famas / Истории хронопов и фамов ( 1962 ) Los Reyes / Короли ( 1949 ) Rayuela / Игра в классики ( 1963 ) Todos los fuegos el fuego / Все огни огонь ( 1966 ) La vuelta al día en ochenta mundos / Вокруг дня за восемьдесят миров ( 1967 ) 62, modelo para armar /62. Модель для сборки ( 1968 ) Último round / Последний раунд ( 1969 ) La prosa del Observatorio / Проза из обсерватории ( 1972 ) Библиография: Libro de Manuel / Книга Мануэля ( 1973 ) Octaedro / Восьмигранник ( 1974 ) Alguien anda por ahí / Тот, кто здесь бродит ( 1977 ) Territorios / Территории ( 1978 ) Un tal Lucas / Некто Лукас ( 1979 ) Lucas, sus pudores / Лукас его солилоквии Queremos tanto a Glenda / Мы так любим Гленду ( 1980 ) Deshoras / Вне времени ( 1982 ) Nicaragua tan violentamente dulce / Никарагуа, беспощадно- нежный край ( 1983 ) Divertimento / Дивертисмент ( 1986 ) El Examen / Экзамен ( 1986 ) Diario de Andrés Fava / Дневник Андреса Фавы ( 1995 ) Adiós Robinson / Прощай, Робинзон (1995) Cartas / Письма ( 2000 )

Первый рассказ «Захваченный дом» был напечатан в 1946 г. в журнале, издаваемом Борхесом, которого Кортасар считал своим наставником. Уже на начальном этапе творчества проявилась склонность Кортасара к своеобразному сочетанию реальности с фантастикой, ориентация на поражающую восприятие неожиданность. Ничем не примечательная и внешне устойчивая обыденность начинала расшатываться под воздействием таинственных, враждебных сил, агрессия ирреальности порождала неясное беспокойство, предчувствие опасности романы «Экзамен» (написанный в 1950 г., увидел свет только в 1986 г.), «Выигрыши» (1960), сборники рассказов «Бестиарий» (1951), «Конец игры» ( ). Фантастический вымысел позволял предположить сомнительность и условность устоявшихся представлений об окружающем, ощутить призрачность и хрупкость привычных соотношений между элементами реальности. Первый рассказ «Захваченный дом» был напечатан в 1946 г. в журнале, издаваемом Борхесом, которого Кортасар считал своим наставником. Уже на начальном этапе творчества проявилась склонность Кортасара к своеобразному сочетанию реальности с фантастикой, ориентация на поражающую восприятие неожиданность. Ничем не примечательная и внешне устойчивая обыденность начинала расшатываться под воздействием таинственных, враждебных сил, агрессия ирреальности порождала неясное беспокойство, предчувствие опасности романы «Экзамен» (написанный в 1950 г., увидел свет только в 1986 г.), «Выигрыши» (1960), сборники рассказов «Бестиарий» (1951), «Конец игры» ( ). Фантастический вымысел позволял предположить сомнительность и условность устоявшихся представлений об окружающем, ощутить призрачность и хрупкость привычных соотношений между элементами реальности.

Кортасар признанный мастер новеллы. С большим вниманием относился к этому жанру, полагая, что «роман побеждает всегда по очкам, рассказ должен выиграть нокаутом». Его рассказы развернутые метафоры, их отличают концентрированная атмосфера повествования, напряженная пульсация внутреннего ритма, отшлифованность словесного материала. Но славу Кортасар снискал главным образом как романист, выступив одним из создателей «нового латиноамериканского романа». С годами своеобразный кортасаровский способ передачи фантастического допущения видоизменился, иррациональность происходящего не всегда была обусловлена вмешательством силы «извне», нередко непривычное, неожиданное зарождалось во внутреннем пространстве самого человека. Кортасар признанный мастер новеллы. С большим вниманием относился к этому жанру, полагая, что «роман побеждает всегда по очкам, рассказ должен выиграть нокаутом». Его рассказы развернутые метафоры, их отличают концентрированная атмосфера повествования, напряженная пульсация внутреннего ритма, отшлифованность словесного материала. Но славу Кортасар снискал главным образом как романист, выступив одним из создателей «нового латиноамериканского романа». С годами своеобразный кортасаровский способ передачи фантастического допущения видоизменился, иррациональность происходящего не всегда была обусловлена вмешательством силы «извне», нередко непривычное, неожиданное зарождалось во внутреннем пространстве самого человека.

В центре внимания автора современные социальные, психологические, нравственные проблемы, речь ведется об отношении к миру и другим людям, к власти, о самостоятельности и свободе, об эгоизме и долге, доброте и любви, но зачастую это предстает в сугубо метафоризированных вариантах. Романы отличает новая, необычная манера письма, калейдоскопичность происходящего, смешение стилей, усложненные аллюзии, многослойная символика, их пронизывает экспериментаторский и игровой дух неистощимая фантазия автора открывает простор для воображения и мысли дотошного читателя, становящегося соучастником акта творчества. Писатель играет со словами, образами, виртуозно использует пародию, гиперболу, парадокс. Жизнь его героев протекает в чисто кортасаровском интеллектуальном пространстве это группы близких по духу и образу мыслей людей, которые стремятся своим повседневным существованием опровергать существующий миропорядок с его условностями и стандартами, не желающих вести благопристойный образ жизни. В центре внимания автора современные социальные, психологические, нравственные проблемы, речь ведется об отношении к миру и другим людям, к власти, о самостоятельности и свободе, об эгоизме и долге, доброте и любви, но зачастую это предстает в сугубо метафоризированных вариантах. Романы отличает новая, необычная манера письма, калейдоскопичность происходящего, смешение стилей, усложненные аллюзии, многослойная символика, их пронизывает экспериментаторский и игровой дух неистощимая фантазия автора открывает простор для воображения и мысли дотошного читателя, становящегося соучастником акта творчества. Писатель играет со словами, образами, виртуозно использует пародию, гиперболу, парадокс. Жизнь его героев протекает в чисто кортасаровском интеллектуальном пространстве это группы близких по духу и образу мыслей людей, которые стремятся своим повседневным существованием опровергать существующий миропорядок с его условностями и стандартами, не желающих вести благопристойный образ жизни.

Так начинается роман, который сам Хулио Кортасар считал лучшим в своем творчестве. Игра в классики это легкомысленная детская забава. Но Кортасар сыграл в нее, будучи взрослым человеком. И после того как его роман увидел свет, уже никто не отважится сказать, что скакать на одной ножке по нарисованным квадратам занятие, не способное изменить взгляд на мир. В некотором роде эта книга несколько книг… Так начинается роман, который сам Хулио Кортасар считал лучшим в своем творчестве. Игра в классики это легкомысленная детская забава. Но Кортасар сыграл в нее, будучи взрослым человеком. И после того как его роман увидел свет, уже никто не отважится сказать, что скакать на одной ножке по нарисованным квадратам занятие, не способное изменить взгляд на мир. В некотором роде эта книга несколько книг…

Время подобно ребёнку, ведомому за руку: смотрит назад... Время подобно ребёнку, ведомому за руку: смотрит назад... Только одно было странно: продолжать думать, как раньше, знать. Понять - это означало в первый момент почувствовать леденящий ужас человека, который просыпается, и видит, что похоронен заживо. Послезавтра это после завтра, а завтра это после сегодня. И даже сегодня ещё не скоро кончится, после «сейчас», когда я вот болтаю с моим другом Бруно и думаю: эх, забыть бы о времени да выпить чего-нибудь горяченького. Проблема состояла в том, чтобы обрести единение с собой, не будучи ни героем, ни святым, ни знаменитым преступником, ни чемпионом по боксу, то есть не будучи видным лицом или духовным наставником. Обрести единство среди множественности, где оно было бы похоже на крутящийся столб вихря, а не на остывший осадок выпитого мате. Время подобно ребёнку, ведомому за руку: смотрит назад... Время подобно ребёнку, ведомому за руку: смотрит назад... Только одно было странно: продолжать думать, как раньше, знать. Понять - это означало в первый момент почувствовать леденящий ужас человека, который просыпается, и видит, что похоронен заживо. Послезавтра это после завтра, а завтра это после сегодня. И даже сегодня ещё не скоро кончится, после «сейчас», когда я вот болтаю с моим другом Бруно и думаю: эх, забыть бы о времени да выпить чего-нибудь горяченького. Проблема состояла в том, чтобы обрести единение с собой, не будучи ни героем, ни святым, ни знаменитым преступником, ни чемпионом по боксу, то есть не будучи видным лицом или духовным наставником. Обрести единство среди множественности, где оно было бы похоже на крутящийся столб вихря, а не на остывший осадок выпитого мате.

Грустно дожить до того момента, когда, выпив смертельную дозу кофе и скучая так, что хочется наложить на себя руки, ты с легкостью можешь открыть книгу на странице 96 и вступить в диалог с автором. Самое смешное в том, что естественность и действительность, неизвестно почему, вдруг становятся врагами, наступает момент, когда естественное звучит до ужаса фальшиво, когда действительность двадцати лет локтями отталкивает действительность сорока лет, и каждый локоть, словно бритва, разрывает твой пиджак в клочья. Я открываю новые миры, чуждый мне сегодняшний день, и каждый раз все более уверяюсь в том, что прийти к согласию - это худшая из иллюзий. Я не умею говорить о счастье, но это не значит, что у меня его не было Грустно дожить до того момента, когда, выпив смертельную дозу кофе и скучая так, что хочется наложить на себя руки, ты с легкостью можешь открыть книгу на странице 96 и вступить в диалог с автором. Самое смешное в том, что естественность и действительность, неизвестно почему, вдруг становятся врагами, наступает момент, когда естественное звучит до ужаса фальшиво, когда действительность двадцати лет локтями отталкивает действительность сорока лет, и каждый локоть, словно бритва, разрывает твой пиджак в клочья. Я открываю новые миры, чуждый мне сегодняшний день, и каждый раз все более уверяюсь в том, что прийти к согласию - это худшая из иллюзий. Я не умею говорить о счастье, но это не значит, что у меня его не было

Эта книга в некотором роде много книг, но прежде всего это две книги. Читатель имеет право выбирать 1 из 2 возможностей: Первая книга читается обычным образом и заканчивается 56 главой, под последней строкою которой три звездочки, равнозначные слову КОНЕЦ. А посему читатель безо всяких угрызений совести может оставить без внимания все, что следует дальше….. 1 Эта книга в некотором роде много книг, но прежде всего это две книги. Читатель имеет право выбирать 1 из 2 возможностей: Первая книга читается обычным образом и заканчивается 56 главой, под последней строкою которой три звездочки, равнозначные слову КОНЕЦ. А посему читатель безо всяких угрызений совести может оставить без внимания все, что следует дальше….. 1