Ученица 9-А класса Рябова Валерия Викторовна МОУ СОШ 1,г.Холмск, Сахалинская область Ученица 9-А класса Рябова Валерия Викторовна МОУ СОШ 1,г.Холмск, Сахалинская область Научный руководитель: Башурова Елена Алексеевна Научный руководитель: Башурова Елена Алексеевна

Во введении обозначен выбор темы, показана ее актуальность, новизна, определены задачи и практическая значимость исследования. Во второй главе Арбат Булата Окуджавы рассматривается особый художественный реальный мир в сочетании с автобиографической конкретностью и символической обобщенностью. Арбат, в отличие от официального центра, Красной площади и Кремля, был неофициальным ядром столицы, неформальным центром. Мир Арбата изменчив: то прост и обыден, то сказочен - это мир мечты, мир юности, мир ностальгических чувств: и призвание, и религия, и Отечество. Первая глава Арбат – заповедное поле русской литературы посвящена изучению биографо- исторического направления арбатской тематики. В заключении подводятся итоги исследования, приводятся общие выводы.

всестороннее исследование тематики Арбат в творчестве Булата Окуджавы, интерпретация и оценка темы в контексте исторического момента.

связана, прежде всего, с масштабами распространения, массовой популярностью и новаторским характером тематики. определяется историко-литературным подходом к теме.

Результаты поисковой работы по теме могут применяться на уроках литературы при изучении темы Русская поэзия второй половины ХХ века. Исследование представляет собой сочетание историко- литературного и структурно-типологического принципов анализа. реферата являются работы Сигурда Оттовича Шмидта, Станислава Рассадина, Н.В. Дмитренко С.В., А.А. Абуашвили, З. Паперного, А. Е. Крылова, стихи и воспоминания Б.Ш. Окуджавы.

В 1993 году отмечалось 500-летие Арбата. Арбат – это улица Москвы, длиной почти с километр, с конечными номерами домов 54 и 57, между Арбатской и Смоленской площадями. Раньше – в межбульварье, между маршрутами трамваев А – Аннушки – по бульварному кольцу и Б – Букашки – по Садовым улицам, - знаменитая улица Москвы и России. Арбат – это и некая социокультурная общность, характерная для ареала, где с рубежа XVIII и XIX столетий преобладали дома- усадьбы дворян, а со второй половины XIX века оказалось средоточие московской интеллигенции, что формировало представление об Арбате как о своеобразном культурном пространстве, об особом месте Арбата и арбатцев» (слово Андрея Белого) в истории общественной жизни и в развитии культуры, о характерном именно для них образе поведения и мировосприятии. В наши дни в речевой обиход вошло перенятое у Булата Окуджавы понятие арбатство.

– - это заповедное поле русской литературы, где писатели поселяли своих героев. Это Москва и романов Тургенева, повестей о детстве и Войны и мира Л. Толстого, и Былого и дум Герцена, место действия многих других произведений художественной, мемуарной, публицистической литературы дореволюционного и советского периодов, и российского зарубежья. В литературе, в живописи, в киноискусстве Арбат становится как бы типологическим образом московского, Москвы и в то же время типологическим отражением происходящего в России.

Булат Шалвович Окуджава вошел в историю русской поэзии как один из родоначальников жанра авторской песни, как дерзкий новатор, как нарушитель множества литературных приличий. По своим приемам, по своему стилю он противостоял не только официальной советской поэзии, но и многим близким ему по судьбе коллегам.

Но Булат Окуджава не просто поэт, писатель, сценарист, властитель дум по отношению к своим более молодым подражателям и последователям, но и человек, занимавший особое место в современном культурологическом контексте, - Чехов с гитарой, по меткому определению Е. Евтушенко; старший из шестидесятников, которым все грозило – от высылки до вышки (по словам самого Булата Шалвовича), с опаленной войной юностью, а не детством; родившийся 9 мая в будущий День победы, воспевший в стихах пехоту, а минометчиков – в прозе; последний актер упраздненного театра и неутомимый апологет Арбата. Ведь именно на этой улице Москвы он родился и жил до 1940 года в доме 43.

Одним из центральных образов лирики поэта является его родной город Москва, на которую Окуджава смотрит глазами художника-мастера: Живописцы, окуните ваши кисти В суету дворов арбатских и зарю, Чтобы были ваши кисти словно листья, Словно листья, словно листья к ноябрю.

Вот слова Окуджавы в одной из своих статей относительно Арбата: История Москвы по необъяснимой своей прихоти избрала именно этот район для наиболее полного самовыражения. В суете будней мы поняли это, мягко говоря, несколько с запозданием. Но когда мы это осознали и почувствовали, уже не требовалось никаких особых побудительных мотивов, чтобы обвести эти места охранным пунктиром и провозгласить их заповедными, драгоценными, нуждающимися сегодня в нашем повышенном внимании и даже в защите. И вот в настоящее время разрабатывается проект реконструкции улицы Арбат. При этом предполагается освободить улицу от городского транспорта, историческую застройку обеих сторон улицы решено полностью сохранить и, возможно, даже дополнить, воссоздав утерянные в прошлом здания и построив несколько новых сооружений, соответствующих духу и характеру улицы. А проблем немало, мысль о том, что Арбат должен быть сохранен как один из самых достойных памятников нашей великой культуры, мысль об этом придает нам силы, возбуждает нашу фантазию, превращает нас в единомышленников. Ведь теперь священное имя Арбат вновь зазвучало среди нас…»

Что ж до Арбата в стихах московского муравья Окуджавы, то он, обогащенный словом арбатство, которое так естественно рифмуется с братством, он, наделенный правами и обязанностями отечества, конечно, не мог не преобразиться в образ – символ все более обретая черты потерянной родины: Я выселен с Арбата, арбатский эмигрант. В Безбожном переулке хиреет мой талант… Вокруг чужие лица, безвестные места. Хоть сауна напротив, да фауна не та. Я выселен с Арбата и прошлого лишен, и лик мой чужеземцам не страшен, а смешон. Я выдворен, затерян среди чужих судеб, И горек мне мой сладкий, мой эмигрантский хлеб. …Там те же тротуары, деревья и дворы, но речи не сердечны и холодны пиры. Там так же полыхают густые краски зим, Но ходят оккупанты в мой зоомагазин.

На арбатском дворе - и веселье, и смех. Вот уже мостовые становятся мокрыми. Плачьте, дети! Умирает мартовский снег. Мы устроим ему развеселые похороны. По кладовкам по темным поржавеют коньки, Позабытые лыжи по углам покоробятся… Плачьте, дети! Из-за белой реки Скоро-скоро кузнечики к нам заторопятся. Будет много кузнечиков. Хватит на всех. Вы не будете, дети, гулять в одиночестве… Плачьте, дети! Умирает мартовский снег. Мы ему воздадим генеральские почести. Заиграют грачи над его головой, Грохнет лед на реке в лиловые трещины… Но останется снежная баба вдовой: Будьте, дети, добры и внимательны к женщине. Htt Старый Арбат ://

Пускай моя любовь, как мир стара, - лишь ей одной служил и доверялся я – дворянин с арбатского двора, своим двором введенный во дворянство. За праведность и преданность двору пожалован я кровью голубою. Когда его не станет – я умру, пока он есть – я властен над судьбою. …Пешеходы твои - люди невеликие, Каблуками стучат – по делам спешат. Ах, Арбат, мой Арбат, ты – моя религия, Мостовые твои подо мной лежат…

Арбатские дворики arbat.jpg

Тот самый двор, где я сажал березы, Был создан по законам вечной прозы И образцом дворов арбатских слыл; Там, правда, не выращивались розы, Да и Гомер туда не заходил… Зато поэт Глазков напротив жил. Друг друга мы не знали совершено, Но, познавая белый свет блаженно, Попеременно – снег, дожди и сушь, Разгулы будней и подъездов глушь, И мостовых дыханье,- Неизменно Мы ощущали близость наших душ… Здание мемориального дома-музея Булата Окуджавы в Переделкино

Арбатский дворик. … А годы проходят, как песни. Иначе на мир я гляжу. Во дворике этом мне тесно, И я из него ухожу. Ни почестей и ни богатства Для дальних дорог не прошу, Но маленький дворик арбатский С собой уношу, уношу. В мешке вещевом и заплечном Лежит в уголке небольшой, Не слывший, как я, безупречным Тот двор с человечьей душой. Сильнее я с ним и добрее. Что нужно еще? Ничего. Я руки озябшие грею О теплые камни его.