Около родника зеленеет короткая бархатная травка. Солнечные лучи почти никогда не касаются его (ручья) холодной серебристой влаги. Около родника зеленеет короткая бархатная травка. Солнечные лучи почти никогда не касаются его (ручья) холодной серебристой влаги.

По ясному небу едва-едва неслись высокие и редкие облака, изжелта-белые, как весенний запоздалый снег, плоские и продолговатые, как опустившиеся паруса.

Сладко стеснялась грудь, вдыхая тот особенный, томительный и свежий запах - запах русской летней ночи. Ветра нет, и нет ни солнца, ни света, ни тени, ни движения, ни шума. Бледно-серое небо светлело, холодело, синело. Всё зашевелилось, проснулось, запело, зашумело, заговорило.

Ястреба, кобчики, пустельги со свистом носились над неподвижными верхушками, пёстрые дятлы крепко стучали по крепкой коре; звучный напев чёрного дрозда внезапно раздавался в густой листве вслед за переливчатым криком иволги.

Ни одной птицы не было слышно: все приютились и замолкли; лишь изредка звенел стальным колокольчиком насмешливый голосок синицы.

Лёгкий ветерок то просыпался, то затихал. …

Лёгкий ветерок то просыпался, то утихал: подует вдруг прямо в лицо и как будто разыграется,- всё весело зашумит, закивает и задвижется кругом, грациозно, тихо закачаются гибкие концы папоротников,- обрадуешься ему…