Избранник с русскою душой 200 лет со дня рождения великого русского поэта Михаила Юрьевича Лермонтова Презентация подготовлена отделом компьютеризации НБ ТюмГМА

Нет, я не Байрон, я другой, Еще неведомый избранник, Как он, гонимый миром странник, Но только с русскою душой. Я раньше начал, кончу ране, Мой ум немного совершит; В душе моей, как в океане, Надежд разбитых груз лежит. Кто может, океан угрюмый, Твои изведать тайны? Кто Толпе мои расскажет думы? Я – или бог – или никто!

15 октября исполнилось 200 лет со дня рождения Михаила Юрьевича Лермонтова. Он родился в Москве в семье помещика, капитана в отставке Юрия Петровича Лермонтова и Марии Михайловны Арсеньевой, представительницы знатного рода и богатой наследницы. Мать будущего поэта скончалась, когда мальчику было два года. Её ранняя смерть и ссора отца с бабушкой Е. А. Арсеньевой тяжело сказались на формировании личности поэта. Он воспитывался у бабушки в имении Тарханы Пензенской губернии, получил превосходное домашнее образование. Бабушка М. Ю. Лермонтова Елизавета Алексеевна Арсеньева

Имение в Тарханах К началу 1837 у Лермонтова нет литературного статуса: многочисленные стихотворения в печать не отданы, романы не закончены, связей в литературном мире нет. Слава к Лермонтову приходит в одночасье со стихотворением "Смерть поэта", откликом на последнюю дуэль Пушкина. Текст широко распространяется, получает высокую оценку как в пушкинском кругу, так и у публики. Заключительные строки стихотворения с резкими выпадами против высшей аристократии вызвали гнев Николая I. 18 февраля Лермонтов был арестован и вскоре переведён прапорщиком в Нижегородский драгунский полк на Кавказ. Публикация в 1837 году стихотворения "Бородино" упрочила славу поэта.

Дуэль Лермонтова с сыном французского посла Э. де Барантом в феврале 1840 привела к аресту и переводу в Тенгинский пехотный полк. Поэт отбывает на Кавказ, где принимает участие в боевых действиях, за что представляется к наградам (вычеркнут из списков императором Николаем I).

В 1841 в Пятигорске Лермонтов вращался в кругу давних знакомых, молодежи, предававшейся светским развлечениям. Среди них был отставной майор Мартынов, с которым Лермонтов некогда учился в школе гвардейских юнкеров. Острый на язык поэт не раз язвительно высмеивал его позерство, напыщенность и драматизм манер. Размолвка между ними закончилась 27 июля (15 июля по ст. ст.) 1841 г. дуэлью, в которой находящийся в расцвете жизненных и творческих сил поэт, не придавший значения серьезности намерений своего противника, был убит наповал. Друзья хлопотали, чтобы он был погребен по церковным обычаям, однако это не представлялось возможным. Прах Михаила Юрьевича весною 1842 г. привезли в Тарханы и похоронили в фамильном склепе.

За короткие 13 лет творческой биографии поэт внёс неоценимый вклад в русскую литературу. Не мысля себя профессиональным литератором и не стремясь печататься, Лермонтов вёл потаённый лирический дневник. Его литературное наследие, состоявшее из порядка трёх десятков поэм, четырёх сотен стихотворений, ряда прозаических, драматических произведений, было опубликовано, главным образом, уже после смерти их автора. Памятник Лермонтову в Тарханах

Владимир Бондаренко - главный редактор газеты "День литературы", заместитель главного редактора газеты «Завтра», автор книги о М.Ю.Лермонтове из серии ЖЗЛ. Из великих русских поэтов нет ни у кого более жестокой и безжалостной судьбы, как у нашего национального гения Михаила Юрьевича Лермонтова. И почему наша родина так сурова к своим сыновьям? Ему неуютно было и при жизни, и после трагической кончины. Казалось бы, России дан был как небесный дар столь яркий поэтический гений. Если он уже к 26 годам успел создать столь много гениальных творений, сколько же он написал бы к 40 годам, к 60 годам?

Многие исследователи, завороженные его мистикой, писали и пишут о предчувствии скорой смерти, об осознанной кратковременности его земного бытия. Да, поэт часто писал об уготованной гибели. Но столь же часто он писал и о жажде жизни. Его литературные планы были сверстаны на десятилетия вперед. Стал бы человек с суицидальным мышлением задумывать романы о кавказских войнах, стремиться в Персию, в Хиву, в дальние путешествия? Более того, поразительно, что в самых кровопролитных сражениях, как на реке Валерик, пуля и штык обходили его стороной. Он уже сам казался себе неуязвимым. И на дуэль со своим героем Грушницким (в роли которого выступил Мартынов) смотрел, как на литературную игру. Мол, хватит того, что я его убил в своем романе, а в жизни стрелять в него не буду, пусть живет. Только Грушницкий думал иначе. Лермонтов и на свои столкновения и конфликты с сослуживцами, с командирами, с высшим светом смотрел с иронией. Не умел ненавидеть всерьез. Острил, иногда едко насмехался, писал колкие стихи и рисовал карикатуры, но делал это беззлобно. В ответ на него и жизнь, и близкая родня, и многие друзья и сотоварищи, и высшее начальство, вплоть до самого императора Николая Первого обрушивали лавины гнева и жестокосердия. Так продолжалось и спустя десятилетия, столетия, вплоть до наших дней.

На мой взгляд, со своим вольнолюбием и презрением ко всей этой светской черни, Михаил Юрьевич Лермонтов, задолго до французских поэтов Бодлера, Верлена или Рембо, стал у нас в России «проклятым поэтом». Ненавидевший и презиравший окружающих его светских пошляков, гением своим и шотландским родовым мистицизмом обреченный на постоянное одиночество, он и был самым настоящим «проклятым русским поэтом». Кого-то он, не стесняясь, проклинал, многие его открыто проклинали, и при жизни, и после смерти. Иллюстрации к роману М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени»

По своим взглядам жизненным, он был скорее, убежденным консерватором и монархистом, но с юных лет, по какому-то роковому жребию, он был носителем самых революционных перемен. Вырывая из контекста его строчки, его широко использовали в своих целях монархисты и революционеры, анархисты и реакционеры, националисты и русофобы. В целом же, поэт не принадлежал никому, даже не принадлежал самому себе. С юных лет, я убежден в этом, им управляла некая надмирная космическая звездная сила. Он сам всю жизнь боролся с ней, то побеждая, то отступая. Иллюстрация к роману М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени»

М. Ю. Лермонтов «Вид Пятигорска». Холст, масло, 1837 г.

В Лермонтове поражает какое-то сочетание твердой мужской силы, неприкрытой отваги, смелости, и наивного чувства маленького ребенка, который еще верит в чудо, еще не боится ничего, ибо знает, ничего плохого не будет. В литературе Лермонтов убил своего героя Грушницкого без всякой жалости, в жизни он не стал в него стрелять, мол, пусть живет, дурак. А тот его, беззащитного, и пристрелил. И не какой-то там варяг, чужеземец, который не мог понять нашей славы. Свой же, русский офицер, умеющий ценить поэзию, сам пописывающий и люто завидующий моцартианской легкости лермонтовского гения. Лермонтов жил, шутя, легко и весело, он весь отдавался и гению своему, и капризам своим. Он не боялся мира, он более переживал свои внутренние состояния, ища пути к гармонии. Зачем же с рождения навязывать ему лишние тяжести бытия. Зачем все эти сплетни, слухи, зачем делать из него злодея? Или вечно не хватает всем недоброжелателям в нем какой-то российской слякоти? Неужто и впрямь чувствуют неизбывную кельтскую шотландскую гордость и тягу к независимости, к вольности, чего в русском человеке быть не должно? Не случайно он и погиб-то рядом с «шотландкой», поселением, основанным под Пятигорском выходцами из Шотландии.

Но, опять же, с другой стороны, более русского по стихам, по выражению своей русскости, в русской поэзии девятнадцатого века не найти. Он и был предвестником Сергея Есенина. С какой детской наивностью он утверждает в стихотворении «Смерть поэта», что русский человек не смог бы поднять руку на русского гения, даже, если бы тот был не прав. «Не мог понять он нашей славы…». Увы, русская дворянская рука его и убила. Прав был Лев Толстой, когда высказался о Лермонтове, что «если бы этот мальчик остался жив, не нужны были ни я, ни Достоевский». Погибнув на бессмысленной дуэли, Михаил Лермонтов сразу же ушел в бессмертие. Белеет парус одинокой В тумане моря голубом!.. Что ищет он в стране далекой? Что кинул он в краю родном?.. Играют волны - ветер свищет, И мачта гнется и скрипит... Увы! он счастия не ищет И не от счастия бежит! Под ним струя светлей лазури, Над ним луч солнца золотой... А он, мятежный, просит бури, Как будто в бурях есть покой!

Сергей Шаргунов - российский писатель. Лауреат независимой премии «Дебют» в номинации «Крупная проза», государственной премии Москвы в области литературы и искусства, итальянской премии «Arcobaleno», редактор ежедневного интернет- издания «Свободная пресса». Есть такое мнение, что у русской литературы существует две линии: солнечная пушкинская и серебряная лермонтовская. Отчасти это правда. И больше того это превращается в увлекательную игру, когда даже сейчас в современной прозе и поэзии можно отследить: ага, кто следует Пушкину, а кто Лермонтову.

Лермонтов – это поэт одиночества. Это поэт трагизма, поэт фатализма, поэт острого экзистенциального чувства. Но это и поэт нашей Родины. «Люблю Отчизну я, но странною любовью...» – вот эта странность странника и была свойственна Михаилу Юрьевичу. Недаром он пишет про Байрона: «...как он, гонимый миром странник, но только с русскою душой». Собственно говоря, отчуждение по отношению к миру, мне кажется, присутствовала очевидным образом у Лермонтова. И даже его кончина, которая произошла в результате конфликтов с господином Мартыновым, была в этом смысле продолжением его жизни, стиля жизни и продолжением его отношений с миром. Я читал его воспоминания о том, как Лермонтов ехал с гусарами в бричке и как довёл их за полчаса своими издевательствами, своим сарказмом, вообще своим отношением, что они были вынуждены его ссадить. Лермонтов особенно дорог мне его стихотворением естественно хрестоматийным, известным, где есть такие строчки: «...но не тем холодным сном могилы я б желал навеки так заснуть». Во-первых, в этом стихотворении присутствует очевидное пророчество, на которое указывал ещё Юрий Гагарин. Потому что Лермонтов пишет: «...спит земля в сиянье голубом», то есть он как бы смог увидеть со стороны землю, которая действительно сияет и переливается голубым светом. А во-вторых, это особое чувство между жизнью и смертью, между бытием и не бытием. Это странное, промежуточное чувство. Слово «странное» здесь, пожалуй, надо подчеркнуть. «Спать под дубом и не просыпаться, но и не умереть» – в этом непостижимое очарование, загадка и прелесть поэзии Михаила Лермонтова.

Выхожу один я на дорогу; Сквозь туман кремнистый путь блестит; Ночь тиха. Пустыня внемлет богу, И звезда с звездою говорит. В небесах торжественно и чудно! Спит земля в сияньи голубом... Что же мне так больно и так трудно? Жду ль чего? жалею ли о чём? Уж не жду от жизни ничего я, И не жаль мне прошлого ничуть; Я ищу свободы и покоя! Я б хотел забыться и заснуть! Но не тем холодным сном могилы... Я б желал навеки так заснуть, Чтоб в груди дремали жизни силы, Чтоб дыша вздымалась тихо грудь; Чтоб всю ночь, весь день мой слух лелея, Про любовь мне сладкий голос пел, Надо мной чтоб вечно зеленея Тёмный дуб склонялся и шумел г.